Юрий Володин
Поэт, учитель каллиграфии, преподаватель, волонтёр. Руководитель поэтической студии «Литературная лаборатория». Родился в Севастополе. Публиковался в крымских и севастопольских журналах, газетах и сборниках («Огоньки», «Виват героям России», «Литературная газета» и др.). Лауреат региональных премий (в частности, имени Потёмкина и др.).
Алиса, прости!
В белом, как санитары,
Словно последний долг,
И похоронной тары
В выборе зная толк,
Крупные и помельче
Чужие грехи и грешки
С трудом волонтёры в чёрные
Упаковали мешки.
…Берег Чёрного моря
Чёрный, как от огня.
Берег, что в светлом детстве
Очаровал меня,
Мы погребальной командой
В чёрных несём мешках.
И респиратор мокрый.
В поте или в слезах?..
Я не сгущаю краски:
Белые есть мешки –
В чёрные превращаются
Прикосновеньем руки,
Вымазанной мазутом.
Белые – тоже есть...
Только на них мазута
Чёрная ярче взвесь!
И на комбинезонах,
И на моих очках.
…Дальше – мёртвая зона,
А не Эдем в цветах?..
Это антиутопия.
Да, только не в кино!
Мы – на Земле в скафандрах.
Страшно, а не смешно…
Нет, не таким я в детстве
Видел грядущий век.
Всё-таки неразумный
Sapiens, человек.
…Понял теперь, Алиса,
Девочка из мечты,
Что нам, наивным предкам,
Не рассказала ты:
Будущее жестоко.
Мы б не смогли принять,
Что в XXI веке
Выпадет испытать.
...Низко прошли вертолёты:
Рядом идёт война.
Слишком уж много скорби
В жизни твоей, Страна.
Жаль, но Страна не видит,
Алиса, и ты прости,
Как марсианские яблони
Могли бы сейчас цвести...
...Ты нас прости, Алиса.
Дай только отдышусь,
И за лопату снова,
И за мешки возьмусь!
Чёрные или белые...
Некогда выбирать:
Плачет слезами моря
Берег родной опять…
Солдатик
После боя
К погорелой хате
Выполз в ночь
Израненный солдатик.
Ждал заката,
Кровью истекая,
Умереть себе
Не позволяя.
В дальнее окошко
Постучавшись,
Он обмяк,
Ответа не дождавшись:
Тело всё
Осколки перебили.
...С мамой мы
В овин его втащили...
Лето, а меня трясло.
Девчонка...
Руки худы,
Ноги спичкой, тонки.
Время взрослой стать
Вдруг наступило.
Мать гнала,
Но я не уступила.
И в обмотки рваные
Вцепилась.
Вся в крови и грязи
Извозилась...
...Весу в пареньке
Что в кукле было.
Мама, рот зажав,
Тихонько выла.
И водой легонько
Обтирала.
«...Господи, врятуй...»
Ему шептала.
Он открыл глаза,
И первым делом
Сам себя ощупал
Неумело:
Пальцы что-то на себе
Искали,
Словно раны и
Не замечали.
Прошептал:
«...Здесь немцы будут
Скоро...
Сколько мы смогли,
Держали город...
Должен буду кое-что
Оставить...
К нашим это нужно
Переправить...
Или спрячьте,
Только не теряйте...
Мы не сдались.
Знайте это.
Знайте...»
И опять в беспамятство.
Нас с мамой,
Оставляя с тайной
Важной самой:
Из-под гимнастёрки,
Плача, сами
С тела сняли спрятанное
Знамя.
Всё насквозь осколками
Пробито.
С жизнью парня
Воедино слито.
Посреди колосьев
Серп и молот.
...Как же был
Солдатик этот молод...
«...Що же, синку,
Зараз нам робити?..
Кров не можу, рiдний,
Зупинити!..»
Он сосредоточился, собрался.
Ближе к нам подняться
Попытался:
«...Я по-украински
Не умею...
Слушайте...
Иначе не успею...
Это знамя не моё...
И даже...
Не из части
Могилёва Саши...
Приказал уйти.
А сам остался...
Долго слышал,
Как он отбивался...
Саша знамя взял
У Ниношвили...
Был налёт
И там его убили...
Но успел сказать он
Могилёву,
Что у лейтенанта
Королькова раненого
Принял это знамя...
Там следы.
С него сбивали пламя...
Корольков танкист был:
С экипажем
Вывезти пытался
Знамя наше...
Вместе с ним
В одном сгорели танке
Лайкунас, Коцюра,
И Шаманкин...
Это всё.
Меня назад несите...
И себя, и знамя.
Сохраните...»
«...Синку?.. Синку!..
Як же тебе звати?!.»
Но уже не смог сказать
Солдатик.
...С мамой ночью
Вырыли могилу,
И героя
Мать-земля укрыла.
Знамя в яслях спрятали.
Хранили.
Как молитву имена
Учили.
...Было много тяжкого.
Такого,
Что не буду
Вспоминать я снова...
...Но однажды,
Прямо спозоранку,
С Красною Звездой
Встречали танки!
Все на площадь.
Мы – в слезах
За флагом.
Свёрнутый в вощёную бумагу
Принесли, как был:
В крови и саже...
И назвали
Могилёва Сашу.
Ниношвили.
Следом – Королькова.
Повторяя точно,
Слово в слово.
Лайкунас с Коцюрой
Не пропали:
В строй солдатский
Будто снова
Встали.
И Шаманкин
Сразу вслед за ними...
Лишь одно
Не зазвучало имя.
Мальчика, мужчины
И Солдата...
Над могилой
Залп из автоматов...
Знамя в штаб.
А танки
Дальше мчатся.
…А у нас поля
Заколосятся.
Нива,
Опалённая войною,
Хлеб родит.
И будет всё иное...
Будет мир.
Надолго ли, не знаю.
Но, закаты
Тихо провожая,
Вижу:
Там,
Где тучи с облаками
Бродят,
Там,
Где время в вечность
Переходит...
Там...
С неловкой,
Юношеской статью
Машет мне рукою
Наш
Солдатик...