75-летие трудового подвига Стаханова подвигло СМИ вспомнить о производительности труда. О теме, на которую было наложено табу на многие годы экономических реформ. Ибо сложившийся в России всепоглощающий рынок услуг игнорирует этот важнейший показатель производства.
Доктор экономики В. Иноземцев, инициировавший дискуссию на эту тему в «ЛГ», и вступивший в полемику с ним А. Горянин абсолютно правы в части макроэкономики и науки. Но при обсуждении этой острейшей проблемы необходимо, кроме того, спуститься в недра реального производства – в цеха и на стройки, чтобы проанализировать условия производительности вместе с мастером, прорабом, начальником КБ и главным технологом – с теми, от кого практически зависит выработка рабочих.
Начнём со станкостроения, конкурентоспособной отрасли СССР, уничтоженной в 90-е и теперь частично восстановленной. Отрасли, обеспечивающей производительность во всей индустрии.
Сегодня почти половина продукции «Российской ассоциации «Станкоинструмент» (130 заводов) экспортируется в 65 стран мира. Вроде неплохо. И монопольный отраслевой центр в Петербурге передал субконтрактные полномочия Самаре, Иваново, Рязани и другим городам, близким к столичным коммуникациям, где не ликвидированы станкостроительные мощности и в наличии специалисты. С точки зрения разделения труда тоже верно. Однако на большинстве заводов, которые вернули к жизни, или на небольших новых фирмах нет необходимых оборотных средств для обновления собственного станочного парка и технологий, чтобы вписаться в мировой рынок отрасли. А экспорт токарных или шлифовальных автоматов за счёт советских, прочностных, заделов служит только одному – поддержать жизнеспособность своего производства.
По уровню потребления нового технологического оборудования Россия занимает 22-е место в мире, наш платёжеспособный спрос в 35 раз ниже, чем Китая.
Автоматизированные линии сегодня проектируются по модульному принципу, чтобы включать в них при необходимости импортное оборудование, быстро и гибко его заменять и переналаживать. Это общемировой промышленный принцип, обеспечивающий высокую производительность. Наши инженеры могут это делать, но где заказы хотя бы от российских монополий – оборонной, нефтегазовой, железнодорожной, автодорожной? Все они закупают импорт.
Вот и поддерживает базовая отрасль индустрии какую-никакую производительность за счёт экспорта специализированных станков в Азию и СНГ. Хотя для роста производительности (максимального снижения ручного труда) требуются не отдельные автоматы, а обрабатывающие центры с линейным программным управлением, с плазменной резкой, перфорацией стального листа, точной штамповкой.
В Германии (ведущий поставщик), Италии, Японии на проектирование автоматизированных технологических линий уходит в среднем ТРИ МЕСЯЦА. У нас – ГОДЫ! Хоть и внедрено компьютерное проектирование.
Конструкторы – бездари? Нет! И наши могут. Только их начальство – директора и собственники – сильно прижимистое: любит, чтоб много и даром. Технологические линии всё дорожают, а труд российских станочников и конструкторов традиционно дешёвый, вот и тянут они с утверждением проектов. Правительство требует импортозамещения, а наши руководители производств понимают эту задачу как копирование западных аналогов. При том что для роста эффективности нужны станки, которые встраиваются в определённые технологии, то есть под конкретные параметры и задачи.
Семь технологических центров, созданных в последние годы в России (на основе кооперации производств с вузами), отчасти переломили ситуацию – по 700 современных станков в год выпускают на одном заводе. Но это не правило, а исключение.
Предприятиям машиностроения, химической промышленности, лесопереработки, где физический и моральный износ оборудования 60–70 процентов, остро нужна новая отечественная техника.
Наряду с высоким износом технологических мощностей росту производительности и конкурентоспособности препятствуют отсутствие инновационной активности со стороны многих владельцев предприятий, низкая эффективность управления производством и острая нехватка квалифицированного персонала.
А что говорить о предприятиях, приватизированных их бывшими директорами или коммерческими кланами и выведенными из производственного оборота с целью сдачи в аренду под офисные центры или торговлю ширпотребом?! Это массовое явление. С ростом цен на недвижимость барыши владельцев этой собственности растут, а ВВП страны уменьшается.
Возьмём теперь успешную отрасль – строительство. Его капитализацию обеспечили задранные до небес цены на стройматериалы, землеотведение, проектирование и согласования. Но никак не рост производительности труда! Снижают ли её гастарбайтеры – вопрос! Скорее, они компенсируют острый дефицит рабочих из-за демографии и безвозвратного ухода бывших специалистов на рынок услуг с низкими трудозатратами. Зачастую приезжим доверяют малоквалифицированную работу, которую они прилежно выполняют. Стройтехникой управляют российские рабочие, они же – монтажники, каменщики, отделочники. И мало кто из них демонстрирует стахановское рвение, зато счёт деньгам они знают.
Посмотрите на объекты, которые в России строят западноевропейцы. Они обтянуты зелёной сеткой, за которой не видно ни рабочих, ни машин. И вдруг раз – как ниоткуда аккуратная новостройка с идеально прибранной территорией вокруг. У наших же клич такелажника «Бери больше, кидай дальше» по-прежнему в силе. Давно ли в подрядный план стали включать благоустройство объекта? Немецкого, чешского, финского строителя вопрос «Ты убрал за собой?» ставит в тупик – для них это естественно и обязательно. Для российских норма – оставить после себя строительный мусор и недоделки. Аккуратность им не по чину! А ведь культура производства – один из компонентов производительности труда.
По западной практике для конкурентоспособности товара необходимо, чтобы расходы на качество составляли не менее 20 процентов совокупных затрат.
Во имя экономии на ДСК перестали промышленным способом отделывать панели. Их красят прямо на объектах. Будущих покупателей жилья привлекают разноцветными жёлто-розово-голубыми коробками, которые конструктивно ничем не отличаются от стандартных домов 1970–1980-х, разве что размерами. Сколько прослужит весёленький колер на фасаде? Лет на пять, может, и хватит, если не задождит. Покраску выполняют так называемые промышленные альпинисты, российские. Мужики привязывают к животу ведро с краской и, передвигаясь на тросе сверху вниз, вручную красят панели 14–9-этажных домов. Так по-нашему обеспечивается производительность труда в стройиндустрии ХХI века!
Многоэтажное домостроение неконкурентоспособно из-за стандартных проектов и завышенной сметной стоимости. В индивидуальном ещё горше: многие из тех, кто организовал собственные стройфирмы, ждут не дождутся, чтобы кто-нибудь купил их нерентабельный бизнес. То ли коттеджей уже перебор (перешли на массовое возведение бань и беседок), то ли денег нет у потенциального потребителя?
Так что ответ на вопрос «Почему так работаем?» кроется не только в отсталой технике, слабом менеджменте и маркетинге, но и в системе организации производства и в культуре труда.
По данным Института экономики и организации производства АН СССР, в 1982–1985 годах (период ускорения и перестройки) каждый третий работник в стране был занят неквалифицированным трудом. А инженеры занимались делами, требующими специальных знаний, только 2–7 процентов рабочего времени. Сегодня мало что изменилось…
Приватизационная алчность привела к тому, что собственниками многих бывших производств стали случайные люди, не умеющие организовать производство и управлять им. Это изначальная причина того, почему в России плохо работают.
«Теперь мне сюда до смерти придётся ходить», – обречённо говорит бывший автомеханик, взявший в собственность когда-то успешное автопредприятие. Административные здания сданы в аренду, в ремонтной зоне кувалдой чинят корпуса старых машин и пытаются продать их как раритеты. Водитель – один, на грузоперевозках домашнего скарба, под заказ. Штат – три человека. Да пожилой владелец, заезжающий на базу для присмотра за ней…
Таков характерный финал для тысяч российских собственников, действовавших в период приватизации госпроизводств по принципу «Бери больше, кидай дальше». Кинули многих – и производства, и специалистов, и рабочих, а в итоге – и себя.