Лев АННИНСКИЙ, литературный критик, автор и ведущий циклов «Серебро и чернь» и «Медные трубы» на телеканале «Культура»:
– Лев Александрович, расскажите, как вы стали автором и телеведущим телеканала «Культура»?
– Так сложилось, что на телевидение меня приглашали довольно давно – с 60-х годов. Но я молол там такую чепуху, что меня постоянно вырезали из кадра. В конце 90-х годов меня позвали в проект «Уходящая натура» на телеканале «Культура». Я отвечал, что ничего не умею, ведь я никогда не делал программ. Меня успокоили, что все технические сложности мне помогут преодолеть. В результате у нас получилась 21 программа-диалог с наиболее интересными людьми XX века, которые осмысляют современную им действительность. Так я оказался телеведущим. Я почувствовал, что никто меня не вырезает, не переделывает, не цензурирует, не диктует правил. Мне это так понравилось, что я с удовольствием включился в мой следующий проект на телеканале – это цикл «Серебро и чернь». Его история началась с большого скандала. Я всегда страдал от того, что у меня плохая память. Мне предложили сделать статью для газеты, и я, цитируя стихотворение, перепутал авторство строчек: вместо Мандельштама указал Ходасевича. Я долго размышлял об этом казусе, выясняя для себя его причины. Я понял, что неслучайно перепутал эти имена, так как у этих художников существуют точки пересечения, как у людей одного поколения. Это открытие и легло в основу моей книги, а затем телевизионного цикла. Исследуя различные поколения литераторов, произошло моё погружение во всю историю России. Когда я за эту работу получил ТЭФИ, я был безмерно рад. Дальше мы сделали проект про советскую классику – «Медные трубы», сейчас завершаем съёмки следующего цикла «Запасный полк» о крупных поэтах военного времени. Параллельно я пишу финальную книгу этого большого замысла «Мальчики державы» о поколении литераторов между 1919 и 1929 годами.
– Как вы определяете жанр своих программ?
– Я не могу назвать этот жанр документалистикой, это что-то другое, более похожее на экзистенциальные размышления, так как в передаче много моих личных размышлений. Это скорее моё ощущение эпохи, с которым многие могут не соглашаться и дискутировать, чему я даже буду рад. С помощью режиссёра Виталия Максимова мы нашли свой авторский стиль, свой способ подачи материала. Я не сижу в кадре и не рассказываю монотонным голосом. Мне часто приходилось делать совершенно невообразимые штуки: бежать за машиной и на ходу произносить текст, ковыряться в какой-то разрушенной церкви, влезать в подвал, висеть на лестнице. В программах участвуют известные актёры, они читают за кадром стихи и в это же время на экране разыгрывают мини-сценки. Не совпадающие две линии, точно рассчитанные по контрасту и по стереофонии эффекты, рождают эффектный контрапункт искусств. Артист становится своеобразным alter ego поэта, но при этом не сливается с его образом в восприятии зрителей. Я считаю, что в результате получилось настоящее телевизионное открытие, находка. Это действительно очень здорово!
– Вы – обладатель премии ТЭФИ за лучший телевизионный сценарий. В чём, по-вашему, специфика телевизионного разговора?
– В своих книгах я с помощью текста веду читателя, удерживаю его внимание. Читатель не отвлекается ни на что, кроме слов. В телевизионной передаче аудитория в первую очередь глазеет, одновременно слушая какой-то сюжет. А может и одновременно чай пить, ужинать, мыть посуду. В подаче материала существует два способа. Первый – параллельное развитие видео и сюжета, что, на мой взгляд, убивает смысл и цель передачи. Второй – метод контрапункта сюжета и видеоряда, который позволяет держать зрителя, так как он должен всё время связывать картинку со звуком и устанавливать между ними смысл. Он прикладывает усилия и начинает думать. Второй способ даёт возможность управлять вниманием аудитории.
– Ваше отношение к телеканалу «Культура» менялось на протяжении 10 лет?
– Когда появилась эта идея – создание нового телеканала о культуре, – ходила даже такая шуточка: «Канал, который не будет иметь ничего общего с канализацией». Мне эта идея очень понравилась, хотя тогда с трудом верилось в её реализацию. Первоначально, когда я смотрел телеканал, самой большой радостью мне казалось отсутствие рекламы. Лицезрение таблеток и снадобий против болезней желудочно-кишечного тракта или рассказов о памперсах для меня не только неприятно, а просто противно и заставляет выключать телевизор. Появление «Культуры» позволяет нам совершать паломничество в мир без всех этих «подтирок». Но постепенно я стал понимать и другую внутреннюю задачу телеканала. Это грандиозная миссия – дать людям возможность повысить свой интеллектуальный, душевный, духовный уровень через очищение высоким искусством.
– Почему вы принимаете приглашения на съёмки в ток-шоу, темы которых у вас вызывают возмущение?
– Я понял, что это необходимо, когда общался со своими студентами. Они при первом знакомстве мне говорят: «А мы вас знаем. Вы снимаетесь в различных программах». А я у них спрашиваю: «А вы знаете о том, что я ещё пишу? У меня есть книги, статьи». В ответ обычно все молчат. У них нет привычки читать, потому что институт чтения сейчас утерян. Но они смотрят телевизор. Чтобы донести свои мысли до аудитории, которая меня не знала, и до аудитории, которая когда-то читала меня, мне необходимо телевидение.
– Хочется ли вам сейчас что-нибудь изменить в своих циклах, может быть, переделать?
– Переделать – нет. В этих передачах проявляюсь я сам, поэтому я под ними подписываюсь своей сущностью. Единственное, чего мне хочется, – это доснять цикл про поэтов моего поколения, моих сверстников – Роберта Рождественского, Владимира Корнилова, Анатолия Жигулина, Евгения Евтушенко… Это будет финалом большой работы.
– Вы можете определить фирменный стиль телеканала «Культура»?
– Когда включаешь телеканал «Культура», есть чёткая уверенность, что там не будет грязи, мордобоя, матюгов и совокупления за стеклом. Телезрителя ждёт только духовное просвещение и духовное совершенствование. Всех благ телеканалу «Культура», желаю, чтобы в его эфире появилось как можно больше дискуссионных клубов, чтобы мы могли обжигаться о мнения друг друга и вместе спорить.