В рейтинге лучших оркестров мира, ежегодно составляемом самым влиятельным изданием в области классической музыки – британским журналом Grammophon, Российский национальный оркестр под руководством Михаила Плетнёва находится в первой двадцатке. На пороге своего двадцатилетия единственный частный оркестр в России обретает статус государственного. О том, чем вызван подобный шаг и как изменение статуса скажется на творческой деятельности прославленного коллектива, мы беседуем с исполнительным директором оркестра Олегом ПОЛТЕВСКИМ.
– Олег Вячеславович, последнее двадцатилетие российской истории благоприятным для отечественного искусства никак не назовёшь, а РНО не только сумел выстоять в борьбе с экономическими и прочими катаклизмами, но и занял достойное место среди ведущих оркестров мира. В чём секрет такой жизнеспособности?
– Никакого особого секрета тут нет. Михаил Плетнёв создал уникальный коллектив, где творческие задачи никогда не занижались ради решения задач экономических, хотя девятнадцать лет оркестр жил на те средства, которые сам себе добывал. Это во-первых. А во-вторых, у РНО всегда была продуманная и взвешенная стратегия развития и были талантливые люди, способные эту стратегию осуществить. С самого начала для оркестра была выбрана оптимальная на тот момент юридическая форма существования – негосударственный некоммерческий фонд. Эта новация была весьма привлекательной для тех, кто готов был поддерживать оркестр и у нас, и на Западе. Если хотите, РНО в то время в определённой мере олицетворял собой для многих, особенно за рубежом, те преобразования, которые происходили в стране. Но рассчитывать на помощь государства не приходилось: в 90-е государству было не до искусства.
– Да всем, по большому счёту, было не до искусства. Во всяком случае, классического. Но музыканты – живые люди, им же семьи нужно было кормить…
– Плетнёв собрал музыкантов очень высокого класса. С ними можно было делать программы, которые не стыдно было демонстрировать взыскательному западному слушателю. К примеру, РНО стал первым российским оркестром, с которым заключила контракт Deutsche Grammophon – компания, которая всегда записывала только звёзд классической музыки. Наши проекты стали для меценатов лучшим доказательством обоснованности их вложений.
– А для государства?
– Вот в этом-то всё и дело. Мы всегда знали, что занимаемся государственным делом, несмотря на то, что государственной структурой не являлись. Тем не менее, пребывая в этом статусе, очень сложно получать помощь от государства. РНО, являясь одним из лучших оркестров в мире, по размерам оказываемой государственной поддержки был далеко не в первых рядах. Нам необходимо было получить государственный статус, чтобы мы оказались в равных экономических и творческих условиях с ведущими государственными оркестрами. Гранты, выделяемые государством симфоническим оркестрам, по сути, выстраивают внутреннюю иерархию коллективов, и мы, оставаясь негосударственным оркестром, занимали совсем не то место, которое заслуживаем в соответствии с творческими достижениями.
– Значит, теперь вам можно наконец вздохнуть с облегчением?
– Нельзя. Государственные деньги всех проблем оркестра не решат. Они пойдут на зарплату, на содержание инструментов и административно-хозяйственные нужды. Но на масштабные проекты, которыми и славится коллектив, придётся привлекать средства, как и раньше, своими силами. Так что структуры, которые смогут эти проекты обеспечивать средствами, мы сохраним.
– А удастся ли сохранить их в рамках государственного учреждения?
– Конечно. Фонд поддержки национальной культуры, созданный Михаилом Плетнёвым, никто не упразднял. Такая практика более чем жизнеспособна во всём мире, где ведущие концертные организации существуют за счёт своих фондов. К примеру, у Большого театра, который является госучреждением, тоже есть свой фонд.
– В связи с новым статусом в названии оркестра просто появится ещё одна буква?
– Не всё так просто. Мы рассчитывали стать самостоятельной единицей, но кризис внёс свои коррективы. На сегодняшний день есть два решения Министерства культуры: о переименовании ФГУК «Симфонический оркестр России» во ФГУК «Российский национальный оркестр» и о назначении Михаила Плетнёва художественным руководителем этого коллектива. С приходом нового художественного руководителя пертурбации, как известно, неизбежны, но жизнь есть жизнь. Мы надеемся, что в Российском национальном оркестре будут играть лучшие музыканты нашей страны, а также, что РНО и дальше будет утверждать и сохранять лидирующие позиции и статус российского симфонического искусства во всём мире.
– Менеджмент творческих организаций во многом зависит от того, является ли директор, фигура административная, человеком, понимающим специфику творчества. Согласны?
– Безусловно. В этом смысле мне легче, чем кому-то другому, поскольку у меня два образования – музыкальное и юридическое, а также большой опыт в той области, в которой я работаю.
– Значит, вы отложили дирижёрскую палочку ради увесистого свода законов?
– Выходит, что так. Я окончил МГИМО, факультет государственного и муниципального управления по специальности «юрист» и Институт им. Гнесиных. Так что сочетание дипломов и знаний у меня для моей должности оптимальное. Я счастлив, что судьба предоставила мне возможность работать с таким великим музыкантом, как Михаил Плетнёв. Трудностей я не боюсь, а нести ответственность мне не привыкать. Решение сложных и амбициозных задач интересно для меня тем, что после их реализации, как правило, получаешь действительно значимый и полезный результат, а вместе с тем и осознание того, что жизнь наполнена смыслом.
– И за успех Большого фестиваля РНО, который в этом году впервые пройдёт в сентябре на Новой сцене Большого театра, не боитесь?
– А почему мы должны бояться? Если всё продумано и подготовлено как следует, то и пройдёт как надо. Потом мы же не одни. Организует фестиваль Фонд Михаила Плетнёва при поддержке Фонда Михаила Прохорова – генерального партнёра РНО. У нас много друзей и единомышленников, на помощь которых мы всегда рассчитываем. Среди них и российские, и зарубежные компании, и частные лица. Если делаешь по-настоящему что-то ценное, то это всегда найдёт поддержку и отклик. Наш фестиваль вообще явление, достаточно редкое для России. Обычно при составлении программ фестивалей во главу угла ставится некий повод или тема, которые могут объединить разные коллективы. У нас же идея иная – показать слушателям весь диапазон возможностей именно нашего оркестра. Да, мы приглашаем солистов с мировыми именами, но и артисты РНО в тени не останутся: Владислав Лаврик, лучший трубач России, арфистка Светлана Парамонова, валторнист Алексей Серов, флейтист Максим Рубцов – все они лауреаты различных конкурсов и великолепные музыканты. РНО должен быть интересен слушателю сам по себе, и мы не собираемся, как это часто бывает, прятаться за приглашёнными знаменитостями или различными сценическими эффектами.
– Настоящих ценителей и знатоков классики во все времена было немного. Сегодня попса просто кажется вездесущей. А вдруг через двадцать-тридцать лет слушать классику будут только те, кто её сам же и исполняет?
– Ну уж нет! Концерт классической музыки – это почти сакральное действо, когда между слушателем и исполнителем возникает некая особая химия, которая связывает их души с чем-то высоким. Вот ради этого момента всё и происходит. Последнее время у многих исполнителей наблюдается перекос в сторону развлечения публики. Это – тупик. С одной стороны, развлечение нуждается в разнообразии, таков закон его восприятия. Значит, чтобы не надоесть зрителю, музыканту, избравшему этот путь, придётся всё время «повышать градус», рискуя скатиться в абсолютную безвкусицу (именно это и получается, когда идёшь на поводу у публики). С другой стороны, он, оставаясь классическим музыкантом, вынужден конкурировать за внимание зрителя с другими видами развлечений, а их немало, и, как правило, возможности шоу-бизнеса гораздо больше. Зритель волей-неволей будет тебя сравнивать с другими жанрами, и ты окажешься в проигрыше. Хорошо выстроенный спецэффект способен ошеломить, произвести минутное впечатление и затем начисто исчезнуть из памяти, а настоящее искусство остаётся надолго. Музыка, музыка с большой буквы, которую мы исполняем, в спецэффектах не нуждается. Это – разговор по душам.
Беседу вела