В издательстве «Парад» в 2008 году вышла книга «Хроники любви и смерти», которая будет интересна работникам библиотек. Действие романа разворачивается в библиотечном мире, хорошо известном автору. Это книга о неистощимом многообразии и бесконечности человеческой любви. Как и жизнь, любовь кончается смертью. Часто она умирает прежде человека, но иногда её волны уходят за видимые пределы, придавая жизни смысл.
Автор книги Светлана Петрова, член Союза писателей, лауреат премии за лучшую прозу Москвы за рассказ «Фраер и Тишка», по профессии библиограф, работала в крупнейших библиотеках Москвы, возглавляла ежемесячный журнал «Научные и технические библиотеки», была главным редактором газеты «Московский библиотечный вестник».
– Светлана Васильевна, расскажите, пожалуйста, как вы пришли в библиотеку?
– Можно сказать, это простая случайность. Я читала объявления типа «Куда пойти учиться?» и увидела словосочетание «критическая библиография». И я решила стать критиком! И поэтому поступила в библиотечный институт.
– Что вас побудило заняться литературным творчеством?
– 
Всю жизнь мне приходилось постоянно что-то писать, начиная с рекомендательной библиографии. Потом появился журнал «Технические библиотеки». Как раз об этом я пишу в романе. Там героиня, конечно, не я, но должность у неё такая же – заведующая редакцией журнала. Она посвятила этому всю жизнь.
Также я до этого ещё три года проработала в библиографическом отделе. В любом случае библиотечной работой как таковой, кроме библиографии, я больше не занималась. Поэтому в своём романе глобальных библиотечных проблем я не поднимаю и не стремилась к этому. Там есть библиотечная действительность, люди, их судьбы и т.д.
Я написала свой первый рассказ «Адмираль-ская любовь» в 1986 году (так потом назывался сборник). Именно работая над этим рассказом, я впервые почувствовала, что смерть – это реальность. Ведь каждый человек хочет в жизни состояться. Бог осыпает нас искрами таланта – кого-то больше, кого-то меньше, кому-то совсем не достаётся. И я вдруг поняла, что жизнь уже прожита и скоро наступит тот самый логический конец, а как личность я ещё не состоялась. Да, была главным редактором, на какие-то процессы имела влияние, но мне это было совершенно не интересно, потому что это было не моё! Мне нужно было писать. После первого рассказа я стала бояться переходить дорогу. Думала, вдруг меня собьёт машина, а я так и не успею написать то, что задумала. Причём я не думала, кому это будет нужно и кто это будет читать. Мне часто знакомые говорят: ты не думаешь, что читателям, может, не нравится, что все твои герои умирают. Если бы я думала о читателе... Спросите любого писателя, кого-нибудь очень искреннего, а не пишущего попсу, – ведь в его произведениях выстроена совершенно другая композиция, подход совершенно другой. Они хотят выразить себя в каждом герое, собственное «я».
– Почему вы так назвали свой роман?
– Мой роман называется «Хроники любви и смерти» неслучайно: в книге рассказывается о трёх поколениях. В ней можно увидеть ту библиотеку, которая была в 1970–1980-е годы. Причём ГПНТБ в романе берётся за основу, но называется чуть иначе: главная научно-техническая библиотека страны. А хроника состоит в том, что я описываю разное время, на протяжении которого меняется характер людей, показываю, к чему всё это идёт – к смерти. Один писатель сказал: «Никто, кроме писателя, не думает о смерти». О чём бы я ни начинала писать, всегда хочется довести рассказ до логического конца. В этом романе каждая судьба доведена до логического конца – до смерти.
Мы осознаём это не сразу, а в какой-то переломный момент, когда появляется мысль, что жизнь проходит мимо, начинается старость. Любовь в названии моего произведения выступает как бы серединкой, связующим звеном между жизнью и смертью. Если нет любви, значит, жизнь не состоялась. А смерть – это как заключение. Можно рассматривать её и с философской стороны как конец. А можно и с прагматической точки зрения на неё посмотреть – смерть определяет нашу конечную инстанцию. Мы порой этого долго не понимаем, не чувствуем, мы только знаем, что это истина. Но приходит такой возраст, когда человек ощущает это.
– Есть ли реальные прототипы у персонажей в вашем романе?
– В романе масса персонажей, многие получились узнаваемыми, но это не они. Я никого не изображала! В моих литературных героях воплотились лишь отдельные черты их характера. Многие люди, читавшие рукопись, были на меня обижены. Они возмущались: почему ты так плохо меня изобразила?! Конечно, я понимаю, что очень обидно, когда вдруг видишь, что писатель попал в точку в какой-то черте, – а мы всегда думаем о себе лучше, чем есть на самом деле. Мы себя любим, какая бы ситуация ни была! Вся жизнь построена на себялюбии.
– Какую роль в романе играет библиотека?
– Это и фон, и персонаж. Тот, кто не представляет изнутри библиотечную жизнь, после прочтения говорит: как много интересного в библиотеке! Тому, кто работает в библиотеке, может, это покажется лишь декорацией. Когда я работала над повестью «Жена для кузнеца», мне пришлось изучить кузнечное дело. В произведении кузнец – это художник, который делает розочки, стулья, заборы...
И вот, написав пять книг, я, наконец, добралась до библиотечной тематики! Здесь мне было удобно, свободно.
– Когда начинали писать роман, вы видели финал произведения или идея развивалась интуитивно?
– Всегда, когда я начинаю писать рассказ, я вначале продумываю конец, как цель, к которой я должна прийти. Цель должна быть изначально! Может быть, я потом что-то добавлю, но основной замысел остаётся. Позже я прочитала в воспоминаниях Бориса Васильева, что его на семинарах учили именно этому. Как можно писать, не зная, для чего ты пишешь?! И это должно воплотиться в последней фразе или в последнем абзаце.
– Ваша героиня – это библиотечный работник. А кто главный герой романа?
– Там много главных героев, и в то же время он один – человек, которого она любила, которого, ей казалось, разлюбила и к которому она вернулась в конце жизни. Он хирург-кардиолог. Этого героя я писала с человека, которого я знала сорок лет назад. Он часто бывал у нас в доме – это был очень известный хирург, занимался трансплантацией, она в то время только зарождалась. Но в целом это собирательный образ, в нём заключены черты характера других мужчин, а также часть меня.
– Кто для вас является ориентиром в литературном творчестве? На чей стиль, литературную традицию вы опираетесь? Можно ли уже упомянутого Бориса Васильева считать вашим учителем?
– Нет. Я очень ценю Бориса Васильева, но считаю, что у него есть заведомо слабые вещи, и мне не совсем нравится, как он пишет. Он сделал себе имя на военных рассказах. А вот рассказ «Неопалимая Купина» я считаю очень слабым произведением! Безусловно, Васильев – сильный писатель, но это не эталон.
Мне, например, нравится проза Платонова. Никто и никогда не напишет так, как он. Я бы сказала, что меня вдохновляет Хемингуэй. Кто-то из наших писателей сказал: я переписываю Чехова и хочу понять, как это сделано, но всё равно не понимаю. Вот и я нахожу у Хемингуэя сочетания слов, которые у меня рождают определённые эмоции, и мне хочется сказать так же проникновенно, как он. Ведь достигнуть простоты и проникновения очень сложно. У меня эталонов нет и быть не может, иначе мы все были бы похожи друг на друга. Конечно, можно постараться и написать под кого-то. Есть такие специалисты. Например, современный эпатажный писатель Владимир Сорокин. У него есть прекрасные вещи и у него прекрасный стиль. У него есть произведение «Голубое сало», где он под разных писателей пишет целые главы. Можно написать, как кто-то, но никогда не надо к этому стремиться. В качестве сатиры – пожалуйста, а иначе – нет в тебе писательского нутра. Потому что каждый ищет что-то своё. Ведь смысл искусства в том, что оно оригинально!
– Вы начинали печататься в издательстве «Пашков дом». У вас вышло пять книг, и каждая – в новом издательстве. Почему?
– «Пашков дом» перестал выпускать художественную литературу. К сожалению, у меня нет литературного агента. А ведь у меня масса неизданных произведений. Самой этим заниматься мне некогда. Результат публикаций – это какие-то случайные знакомства: кто-то посоветовал, пришла – прочитали – понравилось. Сейчас две мои рукописи лежат в издательстве «АСТ», и когда они выйдут, неизвестно. И это тоже по знакомству – с улицы никого не берут! Ведь сейчас писателей не читают – их смотрят. Всё очень случайно!
– Над чем вы сейчас работаете?
– Я сейчас пишу роман, который называется «Беспамятство». Это наше время, показаны люди, которым совершенно нет дела до других. Не думаю, что такое общество жизнеспособно. Лично я практически не смотрю телевизор, исключением, пожалуй, является передача Александра Архангельского. У него как-то в гостях был один философ, историк, который сказал, что страшнее времени, в котором мы с вами живём, не знает. Мне это близко: я ведь тоже чувствую это вырождение!
Главная героиня моего будущего романа – женщина, которая влюбляется, но её любовь рушится. Ей приходится пережить самоубийство матери, предательство отца, смерть любимого человека. Она переселяется в старую лачугу в деревне, где когда-то жили её предки. И в конце книги она остаётся одна с крысой, которая становится её единственным другом. Беспамятство приводит к человеческому вырождению!
Беседовала