Всё-таки какая паскудная штука – жизнь... Позвонил Николаю Иванову, председателю Союза писателей России, предложил ему поехать в Псков навестить нашего общего благодетеля, писателя Александра Бологова и услышал от него, что Сан Саныч Бологов умер...
Господи, Боже ты мой... Уже и сорок дней прошло, а я и не знал, что человек, который был мне очень дорог в жизни, умер... Это был редкий, очень редкий человек. Может быть, святой. Совестливый. Он умел делать добро, любил помогать людям. Он был чист душой... Теперь думаю, как навестить его могилу, буду молиться за него... Как молюсь за своих родителей и нескольких очень близких друзей... Господи, со святыми упокой раба Твоего, моего учителя и наставника Александра Бологова, идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь вечная...
В память об Александре Бологове представляю моё давнее интервью с ним.
Есть писатели и члены Союза писателей России… Александр Александрович Бологов (на фото)– это писатель, крупный писатель и цельный человек, без червоточинки. Он талантлив на добро и рад чужим успехам. Как золотой самородок отличается от натёртого до блеска «золота» цыган, так Александр Бологов – от многих литераторов. Мало кого можно с ним поставить в один ряд.
– Умолчим, Сан Саныч, о первых литературных опытах, а вот когда вы стали, на ваш взгляд, серьёзно заниматься творчеством?
– Я думаю, что мне уже лет 35 творческой деятельности можно оформить, потому что первая моя повесть появилась в журнале «Юность» в 1972 году.
– Представляю, сколько было радости!
– Очень много радости. Это был популярный журнал, он выходил тиражом не то три, не то четыре миллиона экземпляров, возглавлял его в то время Борис Полевой.
– О чём была повесть?
– Она называлась «Сто тринадцатый». Это бортовой номер корабля. И это был действительный случай из моей практики, когда морской буксир наскочил на камни возле пограничной полосы.
– Кто вы по образованию?
– Сначала, несмотря на то что родом из «сухопутного» Орла, я окончил школу юнг в Риге. Потом поступил в мореходное училище в Ораниенбауме под Ленинградом, где проучился четыре с половиной года и получил специальность судового механика. Но меня уже влекла литература, и спустя какое-то время я ушёл на берег, поступил в Ленинградский университет на филологическое отделение.
Разлука с друзьями угнетала, я их всех любил, мы долго переписывались. Мой однокашник был командиром подводной лодки, умер от инфаркта в Севастополе. Нелёгкая жизнь морская, я бы сказал… Я переживал, что ушёл на берег, но литература поглотила целиком. Мои первые рассказы и стихи печатались в газете «Комсомолец Заполярья». Удивительное было всё-таки время.
– Если бы тогда не преследовали церковь и инакомыслящих, то и горя бы не знали?
– Совершенно верно. Это наши самые главные политические ошибки, которые не только содействовали развалу государства, но и, конечно, коверкали людские души. Но я не думаю, что это было целенаправленно.
– По недомыслию?
– Наверно, да.
– Каким был гонорар за первую повесть?
– «Юность» заплатила мне очень много денег, я получил тысячу сто рублей. При моей зарплате в 90 рублей это было настоящее богатство.
– Могли жить писательским трудом?
– Ни в коем случае! Напишется или не напишется – одному Богу известно. Писательство, если искреннее, а не по расчёту, это не ремесло. Конечно, крупные писатели, кто много издавался и переиздавался, могли жить литературным трудом, но я к их числу не принадлежал. Я работал в издательстве, был школьным учителем, завучем, даже прочили в директора, но лучшая часть моей жизни прошла за письменным столом. Я не веду дневников. За письменным столом работают только память и воображение.
– Сколько книг вы написали?
– Десять. Одну книгу написал по совету первого секретаря Псковского обкома партии Ивана Степановича Густова. Книга называлась «Псков». Это была большая краеведческая книга, и говорят, что по этому путеводителю учились многие экскурсоводы.
За книгу «Последний запах сосны» я получил премию Союза писателей РСФСР. По двум моим повестям были поставлены кинофильмы на Свердловской киностудии. А самая моя любимая книга – «Облака тех лет», в ней немецкая оккупация отражена глазами ребёнка.
– Вам это пришлось пережить?
– Да. Я провёл оккупацию в Орле, рос без отца, нас было пять братьев и сестёр, жили в нищете, воспитывала одна мать. Наверное, будет святотатством называть свою мать святой, но у нас к ней такое отношение. Мы понимаем, какую роль она сыграла в нашей судьбе. Каждый год я езжу на могилу матери в Орёл. Все братья и сёстры живы, слава Богу, всегда собираются в день её похорон.
– Сколько лет вы возглавляли Псковскую писательскую организацию?
– В общей сложности 25 лет. Она образовалась в 1967 году. Когда меня избрали председателем организации, в ней было 7 человек. При мне приняли 32 человека. Практически полностью нынешний состав.
– Почему вас переизбрали?
– У нас проходили в 2004 году выборы губернатора области. Победил Михаил Кузнецов, насчёт которого я не обольщался, открыто об этом говорил.
– Вы решили себя в жертву принести?
– В какой-то степени, конечно. Я считал, что, может быть, мешаю диалогу между областной администрацией и писательской организацией. Раньше ежегодно издавали альманах, существовали издательские программы, была премия в области литературы, сейчас ничего в помине нет.
– Жертва оказалась напрасной?
– За два года ни один чиновник не побывал в писательской организации, не поинтересовался нашей жизнью. Финансирование практически отсутствует. Орёл – литературная столица России, там даже стипендии писателям дают, а в Псковской области как ураган прошёл. Отношение к культуре стало безобразным. А это ведь особая земля, Пушкинская, в Михайловское каждый год десятки делегаций приезжают.
– От Кузнецова ничего другого ждать было нельзя. Его избрали от отчаяния. По принципу: хоть чёрта лысого, только больше не Михайлова, так он надоел. В силу таких настроений любой, кто выходил во второй тур, был обречён на победу. Так и произошло. Выбрали себе на голову.
– Не знаю, Володя, я политику не люблю, но я вижу, что было и что есть, могу сравнить. Хуже просто некуда.
– Хорошо, вы принесли себя в жертву, это ваше право, но почему писательская организация жертву приняла?
– Дело в том, что я сам попросил себя освободить.
– Это понятно. Я о другом. Во многом благодаря вашей поддержке эти люди были приняты в Союз писателей России.
– Нет, тут никаких обид не может быть. И возраст у меня почтенный.
– При чём тут возраст? Мы не можем жить по законам волчьей стаи. Это волки избавляются от старых вожаков. Кстати, сколько вам лет?
– 73 года.
– Никогда бы не дал. Выглядите гораздо моложе.
– Дело в том, что я всю жизнь занимался спортом, был кандидатом в мастера спорта по боксу, занимался парусным спортом и греблей.
– Вы пастырь по определению, и когда такие люди не у дел – это расточительно для государства.
– А я продолжаю работать. Ко мне домой приходят с рукописями. В качестве заместителя председателя приёмной комиссии я приезжаю на один день в Москву, мне оплачивают дорогу, это общественная работа. И я работаю с душой. Дело в том, что Союз писателей так много дал мне, и я так благодарен, что не помышляю о другом.
– Вот и я о чувстве благодарности... Спасибо за беседу, Александр Александрович, дорогой и светлый человек.
Беседу вёл Владимир Смирнов,
2006 год