Аврора Вентурини. Кузины / Пер. с испанского Е. Гадаевой. – М.: ЭКСМО, Inspiria, 2023. – 192 с. – 2000 экз.
Всё уже, конечно, было написано и придумано задолго до нас – удивить читателя сейчас практически невозможно (конечно, при условии, что писатель ставит перед собой именно эту цель). Даже суперчернухой. Даже персонажами с явно выраженными ментальными проблемами – даже целым кустом таких персонажей. Ну а травмы детства, фемповестка и насилие – это уже практически обязательные компоненты современной прозы. Странно, если их вдруг нет. Новизна сегодня, как мне кажется, касается разве что пресловутого «поиска ради формы», стиля – и в случае «Кузин» аргентинской писательницы Авроры Вентурини находка оказалась удачной.
Речь здесь ведётся от имени Юны Лопес (творческий псевдоним Юна Риглос), полудурочки, выросшей в семье, где не было ни одного нормального человека, и ставшей вопреки не самым впечатляющим стартовым данным известной художницей. Но прежде чем рассуждать о перипетиях романа, скажу пару слов о его авторе – Авроре Вентурини, ибо человек это был во всех отношениях исключительный. Автор предисловия к книге, нынешняя звезда латиноамериканской изящной словесности Мариана Энрикес называет 85-летнюю (на момент получения премии за роман) Вентурини «панком», и это, разумеется, комплимент. Аврора Вентурини – журналистка, эксцентричная личность, живая легенда, подруга Эвы Перон, а также Сартра, Ионеско, Камю и Борхеса (одно из стихотворений Борхеса – «Буэнос-Айрес» – цитирует Юна). До «Кузин» у Вентурини вышло с десяток книг, но славу ей принёс именно этот будто бы автобиографический роман, пронизанный мрачным юмором и созданный более чем в преклонном возрасте. (Писательница скончалась в ноябре 2015 года в возрасте 92 лет.)
Вот как говорила о своём творчестве сама Вентурини: «Все мои персонажи – чудовищные. Моя семья была довольно чудовищной. Это то, что я знаю. Я не совсем обычный человек. Я странное существо, которому хочется только писать. Я не очень общительна. Единственный день, когда я с кем-то встречаюсь, – это 24 декабря».
Что из сказанного Вентурини правда, а что выдумка, понять довольно сложно, к тому же она с удовольствием поддерживала те слухи, которые о ней ходили: что она с детства видела призраков, держала пауков вместо домашних любимцев, была в аду (в настоящем, разумеется), и прочая, и прочая. Вместе с латиноамериканским магическим реализмом здесь присутствует реальная магия, не только в тексте, но и в жизни. Хотя если уж Вентурини кому и подражала в «Кузинах», то не Борхесу или Кортасару, а Гертруде Стайн с её сознательным игнорированием правил пунктуации («Люди думают без знаков препинания», – утверждала Стайн). В «Кузинах» значительно меньше, чем требуется, запятых и точек, редко попадаются кавычки, совершенно отсутствует восклицательный знак. Но если Стайн использовала этот художественный приём с целью совершить революционный переворот в изящной словесности, ввести кубизм в литературу, – то перед Вентурини стояла принципиально иная задача. С помощью сбивчивой речи психически нездорового человека был создан точный и убедительный образ Юны Риглос, которая осознаёт свою «словесную» ущербность и борется с нею, насколько это в принципе возможно:
«Когда я думаю, я могу произносить красивые и умные слова, которые недоступны мне в устной речи».
Юна не просто «думает», она читает словарь и расширяет свой лексикон, пытаясь обуздать пугающие её запятые и точки: «…моё внутреннее я разбиралось в деталях и образах, и весьма отличалось от видимой всем дурочки которая изъяснялась без точек и запятых потому что точки и запятые сбивали её с толку и она путалась в словах. Иногда я ставила точку или запятую чтобы отдышаться, но всегда предпочитала общаться устно и быстро чтобы объясняться понятнее и избегать пауз которые раскрывали мою неспособность к словесному общению, потому что слыша свой голос я путала мысли звучавшие в голове и шелест произнесённых слов и замирала разинув рот, думая о том, что бывают слова толстые и тощие, слова чёрные и белые, слова безумные и мудрые, слова спящие в словарях и никем не используемые. Здесь например я поставила запятые. И точки.»
Первые главы романа коротенькие и написаны совсем просто, но по мере развития сюжета речь Юны становится всё более и более изощрённой – она охотно щеголяет эпитетами, вычитанными в словарях, и даже использует латинский термин «idеm» (там же).
Как ни странно, воспринимается этот полудневник-полумонолог очень легко – даже теми, кого раздражают ошибки в книгах. Здесь они словно бы на месте, более того, благодаря этому приёму веришь и героине, и в героиню, а это, в общем, самое главное. История, которой делится с нами Юна, – это история семьи калек, где каждый наделён каким-то выдающимся уродством. Родная сестра Юны – умственно отсталая Беттина, которую нужно возить в кресле-каталке и кормить с ложки. У мамы явная клиническая депрессия. У двоюродной сестры Карины по шесть пальцев на каждой ноге, а её сестра Петра – карлица. Впрочем, эта карлица, с юных лет зарабатывающая проституцией и объяснившая наивной Юне, что такое «аральносекс» (бедняжка искала это слово в словаре), обладает на редкость ясным умом, запертым в изуродованном теле, как в тюрьме. Сама Юна, напротив, хороша собой – её сравнивают с одной из женщин Модильяни, но соображает, что называется, через раз. Вырождение прошлось по всей этой семье безжалостным катком, но Юне повезло больше, чем сёстрам: в ней рано открылся талант к рисованию, бурно поддержанный учителем, доном Хосе Хамелеоном, к несчастью, оправдавшим впоследствии своё прозвище. Но для Юны учитель поначалу стал проводником из мира безумия в мир попросту безумный, тот, где живём мы все. Что ж, ар-брют (искусство душевнобольных) в 2008 году (именно тогда написаны «Кузины») был на пике моды, а у творчества Генри Дарджера и Алоизы всегда найдутся поклонники. Для Юны же искусство становится спасительным убежищем, где можно скрыться от жуткой повседневности, но, разумеется, её картины так или иначе вдохновлены сюжетами из жизни семьи, по сравнению с которой семейка Аддамс выглядит образцово-показательной ячейкой общества. Здесь женщины разнообразно, но чаще физически, страдают по вине мужчин, но мужчины будут за это страшно наказаны, если не успеют вовремя скрыться.
Диагноз позволяет героине писать без оглядки не только на эстетику, но и на этику, в том числе новую: «…индейцы не седеют, наверное, потому что не думают. У мамы тоже не было седины хотя она думала». Она весьма откровенно рассуждает о сексе и подробно описывает аборт – Мариана Энрикес в предисловии обращает на это особое внимание: не стоит забывать о том, что действие «Кузин» происходит в католической Аргентине. Она не чурается физиологических подробностей – да какое там «не чурается», этими подробностями буквально пропитана каждая страница, – и это тоже оправданный ход, ведь болезненный интерес к телесной стороне жизни, с одной стороны, и отсутствие стыдливости, с другой, тоже могут считаться признаками душевной болезни.
Юна и Петра – двоюродные сестры, но они ещё и своего рода половинки друг друга: физически неполноценная, но умная и расчётливая Петра, и красивая, но страдающая ментальным расстройством Юна могли бы стать одним человеком, нормальной женщиной. Но, увы, таких женщин в семье Лопес (символично, что Вентурини выбрала для своей героини одну из самых распространённых в Латинской Америке фамилий) не было и, наверное, не будет. И когда в финале добившаяся немалых успехов Юна расстаётся с Петрой, то словно бы теряет часть своей силы, но потом обретает другую – вновь с помощью искусства:
«Невероятная печаль наполнила мою живопись и придала ей ценности, потому что люди видя отражение своей боли могут немного утешиться».
И вот с этим – не поспоришь.