Прошедшая теленеделя была чрезмерной, перенасыщенной, взрывной и крайне показательной. Отклики на важные политические перемены в мире вынуждены были толкаться в эфире с «мегасобытиями», придуманными самими телеви-зионщиками. Высокое беспощадно мешалось с низким, серьёзное – со смехотворным, важное – с мерзким. Каналы кроваво бились за единственно святое, что у них есть, – рейтинг. Не жалко было им ни своих лиц, ни тех, кто вылупился на них смотреть.
Йог смог, или Публичные дамы
Обсуждения в четверг победы на выборах в США Барака Обамы («К барьеру» и «Судите сами») – интересные, неоднозначные и временами даже апокалипсические – вскоре были забиты и забыты благодаря гораздо более важному мировому событию, которому посвятили аж два выпуска «Пусть говорят». Страна рыдала в прайм-тайм, так как случилось грандиозное, возможно, непоправимое: супруг Анастасии Волочковой ушёл от неё в йогу (к йоге?). Страшное ещё не совершилось окончательно, но может совершиться в любую минуту, и с этим своим горем первая балерина страны (так пылко представлял её взволнованный до перекошенности лица Андрей Малахов) пришла в самое для неё важное место. Не на какие-нибудь антироссийские Би-би-си или RTVI, а в родную гостеприимную телестудию Первого, к своему любезному народу, чтобы соборно посоветоваться с ним: как ей быть? Как вернуть мужа в семью? Ведь он забыл клятвы верности и форменно издевается над великой балериной: ложится спать в восемь, встаёт в шесть и тотчас садится в позу лотоса, а потом идёт в секту и медитирует там неизвестно с кем… А как же Анастасия? Её жизнь и судьба? (В подтексте явно чувствовалась сугубая горечь от неисполнения супругом его главного семейного долга.) Нашлись злые голоса в студии, которые прилюдно упрекнули балерину в том, что раз она четыре года назад увела мужика из семьи с тремя детьми, так неча теперь на судьбу пенять, – уйдёт и от неё. Ох, вот она горькая бабья доля. И у нас, и у наших потенциальных заклятых партнёров. Ведь вон как мыкалась в Лондоне Вероника Луиза Чикконе (Мадонна) со своим бросившим детишек режиссёришкой… И так страстно обсуждала страна это не знающее границ женское горе, так высоко поднял Первый канал вместе с рейтингом затмевающее все экономические кризисы знамя высоких чувств, что хотелось рыдать вслед за бедными Настей и Мадой…
Но тут в дело вмешалось ещё одно головокружительное обстоятельство. Называется оно: бывшая близкая подруга (ох, уж эти близкие подруги!), несказанно преобразившаяся и похорошевшая Ксения Анатольевна Собчак. Не зря я её защищал от злословных дописов («Три сапога пара», «ЛГ», ‹ 6 2007), она выглядела честной, но много пережившей девушкой, представшей как бы в образе прелестной, юной, строгой преподавательницы химии в старших классах. Все возникавшие ввиду бэкграунда светской львицы поганые ассоциации с пошлыми вражескими фильмами, в которых чёрт-те что вытворяют наглые старшеклассники с юными в нежных очёчках училками, сметая с преподавательского стола журналы и реторты – вон из головы! Вон! Потому что теперь Ксения не такая, она незаметно как-то стала неоспоримым нравственным авторитетом и строго указала выплакавшей все слёзы Насте, что семейные проблемы нужно решать дома, а не вываливать их на всенародное посмешище. И высшей точкой передачи стала бесспорная правота Ксении, которая заткнула за пояс страдания Анастасии. И не зашёл в этом эфире разговор о мастурбации, как бывало в «Гордон Кихоте». Ксения, похоже, твёрдо встала на путь исправления, что вскоре подтвердит, надеюсь, долгожданный «Последний герой». Его, правда, Виктор Ерофеев при поддержке Никиты Джигурды обзывал фашистским проектом, а Ксению садомазой… Впрочем, возможно, всё это тоже дьявольский пиар, без которого на Первом, кажется, и шагу не ступят.
Пукать вместе с жабами, или Публичные мужчины
Всё-таки небанальным, но пиаром стал бой Александра Гордона с Михаилом Турецким. Сразу отмечу, что выбор субъектов, профанирующих, по мнению ведущего, высокое искусство, а также переворачивающих его представления о добре и зле, мне представляется верным. Да само обнародование «обвинений» Гордона – уже большое, смелое дело, но вот вопрос: кто кем пользуется? Гордон Первым каналом во имя борьбы с фальшивыми кумирами или Первый Гордоном ради своих корыстных узкоканальных целей?
Конечно, перефразируя Александра Блока, нельзя называть высоким искусством то, что им не является. Конечно, хор Турецкого и хор, например, Минина или, если брать шире, ансамбль Игоря Моисеева – большая разница. С другой стороны, конечно, это – безусловно замечательный продукт шоу-бизнеса, далеко переплюнувший аналогичного «Доктора Ватсона», а также многих не аналогичных убогих попсовиков; конечно, здесь есть музыкальная культура, но всё же это – шоу-бизнес, и последнее слово здесь главное. Что и доказала последовавшая сразу за передачей Гордона трансляция концерта хора в Кремле. В этом стремительном перепеве мировых и советских шлягеров мне понравилось почти всё (отличные голоса от баса-профундо до тенора-альтино, мощное оформление, великолепный пиар). Я радовался, узнавая в новом исполнении давно не слышанные любимые мелодии, но душевного потрясения, не говоря уж, простите, о катарсисе, здесь и в помине не было. А был торт, слоённый сливками лучших оперных арий, в итоге – сильно переслащённый и быстро надоевший. Мешал и сам руководитель хора, который, конечно, блестящий организатор, но поёт он, по-моему, намного хуже своих артистов, да ещё зачем-то сам объявляет номера, делая это на каком-то уж совсем провинциальном, не соответствующем его же амбициям уровне.
Полупоражение или полупобеда Гордона в схватке с резидентами «Комеди Клаба» расстроили меня гораздо больше. Не потому, что Александр Гаррьевич как-то бестолково цитировал в передаче мою статью, не вспомнив толком даже её названия («Некому сказать цыц!», «ЛГ», № 7), не потому, что он не ткнул «ушедших в глухую несознанку» резидентов в те глупости, которые простодушно навалил в интервью «АиФ» их коллега Бульдог Харламов. А потому, что уж очень слабы были в этой схватке гламурные подонки. Ни разу даже толком не пошутили. Выходит так, что без ненормативной лексики, без слова, простите, «жопа» они мало чем отличаются от старших товарищей из команды Петросяна. Ну если только возрастом и наглостью. Это желанный юмор офисного планктона, не читавшего ни Гоголя, ни Чехова, ни Платонова, ни Булгакова, не видевших ни Чаплина, ни Евстигнеева, не помнящих ни Райкина, ни Ильченко с Карцевым. Их идеология в трёх словах: жрать, ржать и, простите, срать. На всех и на всё.
Забавно было, как показывал свою образованность «новатор юмора» Гарик Мартиросян, приведя в свою защиту скандал с картиной Эдуарда Мане «Завтрак на траве». Милый Гарик, во-первых, там не три одетых мужчины, а два, а женщин не одна, а две. А скандал был не из-за того, что одна из них голая (сколько их было до Мане, во время и после!), а из-за того, что изображена была известная всему тогдашнему Парижу публичная женщина. Вот и всё. Смешон был и Павел Воля. Этот инфантильный, самовлюблённый «гламурный подонок» очень уж куксился и дулся – так часто бывает с теми, кто привык хамить другим, но не выносит никакой критики в свой адрес. Он заявил самоотверженно: «Я лучше пойду пукать вместе со своими жабами… и смеяться над этим до конца моих дней, чем так грустно буду проводить время».
Да ну его в болото. Гораздо больше меня огорчило то, что очень слабыми были позиции противников «КК». За всех «отдувалась» Анна Шатилова. Зачем Гордон позвал скучных профессоров, которые выступали чуть ли не против смеха и юмора вообще? Почему не пригласил (или не пришли) на передачу например, создателей фильма «День выборов», которые ненамного старше резидентов, но намного острее и умнее? Или молодых и старых кавээнщиков, которым ненавистен коммерческий юмор «КК»? У меня даже сложилось впечатление, что, как и в выпуске с Ксенией Собчак, была дана команда «не додавливать» резидентов, ведь многие из них желанные гости и даже лица Первого. Прощаясь, Александр Гордон пожал каждому руку, и я ожидал, что сейчас тоже покажут концерт «КК». Но нет, зато на следующий день восхитил очередной «Прожекторпэрисхилтон».
Там шутил Сергей Светлаков (иногда очень смешно), хохмил Иван Ургант (всегда искромётно), а Мартиросян шутил не очень, но хохотал лучше всех. В качестве то ли дядьки, то ли комиссара (следил, чтобы не матерились?) хорош был и Александр Цекало. Этот праздник беззаботного веселья, бездумного хохота заставлял меня забыть о том, что есть какие-то проблемы в стране, что где-то увольняют сотрудников, кому-то задерживают зарплату, кто-то умирает в голоде и холоде, где-то что-то взорвалось… В общем, отдохнул, но вот что смутило. Уже который выпуск во вставных новеллах этого не по-детски уморительного словесного поноса появляется одна и та же женщина, которая в разных образах и одеждах (от роженицы до судьи) задаёт один и тот же вопрос: «А у меня не очень большая попа?» Замучила этим, видимо, имеющим для телеруководителей проекта какой-то сакральный смысл, вопросом. И невольно отвечаешь ей: «Да, на Первом канале она слишком большая. Я бы сузил».
Короче, Достоевский!
Удивительна на таком развлекательно-пофигистском фоне была демонстрация на том же канале четырёхсерийной телеверсии выдающегося, на мой взгляд, может быть, не самого совершенного, но лучшего фильма Никиты Михалкова «12». Не буду повторять восхищённых слов, которых по поводу актёров и фильма было сказано много. Но то, что казалось мне шероховатостями или недосказанностями в кино, в телеварианте исчезло. Например, образ демократа (Сергей Арцибашев), который в киноварианте был слишком, на мой взгляд, карикатурным, теперь «ожил». Добавлены некоторые сцены, некоторые эпизоды сняты по-другому… Но главное в том, что этот фильм заговорил о главном. О нашей стране и её многонациональном народе. О достоинствах и пороках нашего общества. Прямо и без утайки. Ярко и беспощадно. Не стараясь угодить. Потрясение от исповедей героев, которые, только выпотрошив свою душу, смогли разобраться в чужой, было, как и в кинотеатре, очень сильным, но здесь более всего меня поразила гражданская «взрослость» фильма. То, что после принятия правильного решения присяжные задумались о личной ответственности за осуществление этого решения, то есть, если раскрывать образ, за страну со всеми её противоречиями, за битый наш, раздробленный, великий народ. Мало принять правильное решение, но кто его исполнит? Очень по-русски присяжные радовались тому, что смогли очиститься, разобраться и поступить по совести и по закону, можно идти по этому поводу водку пить, дальше не наша забота. Нет, наша. То, что староста присяжных (Никита Михалков), единственный, кто мог «чеченёнка» квалифицированно защитить, взял его к себе – пример того, как гражданин страны берёт на себя ответственность за её судьбу. Правда, в прямой эфир «Русской службы новостей» (107FM, здесь я по субботам с 18 часов веду телеобозрение) при обсуждении фильма, в котором все его хвалили, позвонила женщина, которая всё приняла в «12», кроме… актёрской работы самого Михалкова. На мой вкус, в этом фильме он сыграл одну из своих лучших ролей, а «неприятие» его кроме застарелых либеральных комплексов связано, полагаю, с тем, что он очень часто появляется на экране «в образе самого себя». Действительно, происходит некоторая аберрация восприятия: вот он актёр в фильме, а вот главный эксперт в проекте «Имя Россия»…
Кстати, последний выпуск, посвящённый Фёдору Достоевскому, был, на мой взгляд, замечательным. Страстным и противоречивым. Интересны и неожиданны были все выступления, даже Черномырдина, хотя не обошлось и без ляпов. Однако более всех изумил завершавший дискуссию Никита Сергеевич. Он явно был против Достоевского в качестве символа России! Говорил, что в отличие от Гоголя у Достоевского нет описаний природы, настойчиво называл великого романиста драматургом, вспомнил о достоевщине, говорил о том, что Запад с удовольствием воспринимает через Достоевского образ больной России, о том, что его не хочется перечитывать… Тут бы и начать на новом витке ещё более серьёзный, горячий спор о великом писателе и русской культуре, но, к сожалению, лимит времени был исчерпан. Бедный Фёдор Михайлович…
Остаётся высказать горькое сожаление об ограниченности «метража» этого важнейшего для канала «Россия» и для всего нашего, больного желтухой ТВ проекта, о том, что он передвинут в ночь-полночь и что нет никаких повторов в будние дни, когда его могли бы посмотреть школьники.
С носителем
тлетворных убеждений
Он бьётся в кровь!
Но – не могу молчать –
Свои победы он от поражений
Не хочет, как учили, отличать!
Не верите –
тогда смотрите сами:
Противники расходятся
друзьями!
А может быть, цена его потугам –
Чтоб стал заклятый враг
заклятым другом?
Чумеют ребята,
бульдоги, харламы,
Чумеет «Комеди»,
чумеет и «клаб»,
Чумеют джентльмены,
чумеют и дамы,
А всё потому,
что в мозгах у них –
кляп!