Исаак Левитан. К 150-летию со дня рождения. – М.: Аякс-пресс, 2010. – 356 с.: ил., 3150 экз.
К открытию юбилейной выставки Третьяковская галерея подготовила, а её новый партнёр – издательство «Аякс-пресс» – выпустил в свет подобающий событию полиграфический памятник. Это, строго говоря, даже не вполне каталог развёрнутой экспозиции – но нечто большее.
Прежде всего самих левитановских работ в этом весьма увесистом увраже примерно процентов на тридцать больше, нежели «картин, этюдов, пастелей, акварелей и рисунков», собранных сегодня на Крымском Валу. Репродуцируются вещи уникальные – например, пастель «Забытые (Заброшенное кладбище)», чьё местонахождение ныне неизвестно, «пробивающая» даже в том совершенно крохотном размере, в котором она воспроизводится в альбоме. Или очень своеобразный, «дуохромный» портрет приятельствовавшего с художником артиста и режиссёра Малого театра А.П. Ленского, хранящийся в Латвийском художественном музее.
Каждому из «номеров» придана краткая биография, за скупыми строками которой прозревается порой захватывающая история приключения «национального достояния» в ХХ веке. Вот, скажем, полотно 1886 года «Татарское кладбище. Крым» – приобретённое ГТГ у И. Зильберштейна, а прежде того находившееся в собраниях А. Ляпунова, М. Рябушинского и, наконец, его первой владелицы, Софьи Кувшинниковой (кому оно было подарено самим автором; с учётом восьмилетних близких отношений двух живописцев, «неразборчивая надпись» в правом нижнем углу холста не может не интриговать). Вот картон волжского этюда, на обороте которого сделана следующая надпись: «Этот этюд кроме Сергеича никому не давать. А. Чехов» – могу ошибаться, но, кажется, эта загадочная маргиналия классика ещё не была осмыслена чеховедами.
А вот этюд «Речка» для картины «Осень. Мельница. Плёс», в чьём лаконичном третьяковском «жизнеописании» – «Поступление.
В 1989-м от КГБ СССР» – сокрыты, надо полагать, драматические, чтобы не сказать больше, перипетии.
В выпущенном новоявленными «братьями Аяксами» – галереей и издательством – увесистом томе художник Левитан не только максимально широко представлен, но и глубочайшим образом, с позиций сегодняшнего дня, осмыслен. Блоки репродукций (строго выдержанных, надо особо отметить, в оптимальной «щадящей» цветопередаче, нигде не сбивающейся на слишком хорошо знакомую, ядрёную – вырви глаз! – аляповатость) перемежаются недлинными, но чрезвычайно ёмкими научными сообщениями, касающимися разных сторон жизни и творчества мастера, его посмертной судьбы. Известный специалист по русскому искусству позапрошлого века Михаил Киселёв (зря только обозначенный в двух местах книги как М.Ф., а в одном ошибочно – как М.Н.) в установочной статье под «скучным» названием «Исаак Ильич Левитан. Проблемы творчества» сумел представить героя тома полновесно и при этом живо, ярко, небанально. Куратор выставки, старший научный сотрудник Третьяковки Любовь Захаренкова, выступила сразу с тремя интереснейшими публикациями, рассматривающими малоисследованную тему взаимоотношений Левитана с «мирискусниками», корпус практически неизвестных работ художника, находящихся в израильском Музее Иерусалима, а также левитановский архив Государственного литературного музея (последний текст написан в соавторстве с хранителем его отдела изобразительных фондов Татьяной Шиповой).
Есть в издании материалы, разбирающие творчество художника в разных техниках (печатная графика – рисунок – пастель), а открывается оно, что чрезвычайно правильно, републикацией очерка-некролога Сергея Дягилева, впервые напечатанного 110 лет назад в журнале «Мир искусства». Среди массы метких наблюдений современника и ценных замечаний вдумчивого интеллектуала там, в частности, сказано: «Левитан сказал, конечно, не всё, так как не было года, чтоб он не являлся совсем неожиданным, новым и по-новому прекрасным, но многое он всё-таки успел сказать. Он успел научить нас тому, что мы не умели ценить…»