Большой театр исполнил оперу Н.А. Римского-Корсакова «Псковитянка» в самых что ни на есть естественных для неё декорациях – в древних стенах Псковского кремля. Постановка была приурочена к 500-летию вхождения Пскова в Московское государство и прошла в рамках празднования Дня города.
Природа помогала чем могла – белые ночи северо-запада России создавали необходимый световой эффект (спектакль начинался в 22.30); юркие ласточки кружили под музыку над головами трёх тысяч зрителей, нарастающая луна являлась ровно в центре сценической композиции, но затем «отстранялась» в ветви могучего дуба у боярских палат, тихо вглядываясь оттуда в странное сплетение веков – конца XVI и начала XXI. Грубо вторгшись в либретто, написанное на сюжет одноимённой исторической драмы Льва Мея, два аэроплана бесшумно прошли небо над вечевой площадью, запруженной народом: псковичи и гости города объединились вокруг драматичной судьбы дочери Ивана Грозного Ольги, гражданки Пскова, вольность которого царь уничтожает во имя укрепления централизованного государства.
Первую оперу Римского-Корсакова не отнесёшь к числу наиболее востребованных оперной сценой, однако в судьбу её вписано немало выдающихся страниц и великих имён. Партия Грозного была одной из любимейших у Фёдора Шаляпина. Декорации к ней в разные годы писали Константин Коровин и Виктор Васнецов, Александр Головин, Фёдор Федоровский. Два прочтения «Псковитянки» с интервалом в 45 лет стали первой и последней работами Евгения Светланова в Большом театре.
Но о столь масштабном свершении, какое оказалось по плечу нынешнему ГАБТу с помощью продюсера Давида Смелянского, мастера прошлого, безусловно, и мечтать не могли. «Опера-летопись», помещённая в естественную «среду обитания», немало выиграла, музыкальная сторона, с её преимущественно речитативно-декламационными формами, предстала отменной (справедливости ради нужно отметить, что у всех исполнителей имелись микрофоны), а оркестр под руководством Александра Поляничко играл слаженно. По признанию устроителей, основная их забота была направлена именно на качество звука в открытом пространстве. И оно оказалось высоким. Однако публика всё же пришла не на радиопостановку... Да, архитектура Кремля послужила прекрасным сценографическим решением, а несколько декорационных построек, вписанных в музейный ландшафт, смотрелись так, словно они там стоят с XVI века. Белея штукатуркой, доминантой возвышался над «сценическим пространством» отреставрированный собор. На его фоне выезжала конница государя, Иванов конь вставал на дыбы, вспыхивал пиротехнический пожар, опричники и московские стрельцы создавали массовые сцены вперемешку с псковскими боярами и сенными девушками, царь, буквально по мотивам картины Репина, держал на коленях (вместо царевича) убиенную княжну… Но зрители начиная с третьего ряда партера всего этого великолепия, созданного режиссёром-постановщиком Юрием Лаптевым со товарищи, просто-напросто не видели: «сцена», скатившись с пригорка в углубление, по отношению к зрителю расположилась аккурат так, как в обычном музыкальном театре оркестровая яма. Лишь сидящим на первом ряду почётным гостям и самим устроителям удалось оценить постановку в полной мере – им, конечно, понравилось. А был бы устроен восходящий амфитеатр, дорогое (во всех отношениях) зрелище не пропало бы даром. Положения не спасала и большая плазменная панель, передававшая картинку в зал: люди активно уходили в разгар спектакля не столько разочарованными, сколько раздражёнными – почему-то не захотелось псковичам смотреть «Псковитянку» по телевизору. А билеты на представление, надо сказать, добывались с великим трудом…
., ПСКОВ–МОСКВА