20 июля исполнилось 85 лет Конвенции Монтрё, где определён статус черноморских проливов. Дискуссия вокруг них обострилась, когда президент Турции Эрдоган заявил о намерении проложить Стамбульский канал. Впервые анонсировав замысел в 2011-м, он, тогда ещё премьер-министр, назвал это «сумасшедшим проектом». Но менее месяца назад, уже как президент, Эрдоган дал старт строительству.
Канал должен связать Мраморное море с Чёрным и стать рукотворным дублёром Босфора, который многие века остаётся одной из ключевых транспортных артерий Европы. Власти Турции считают, что разгрузят Босфор, ссылаются и на перегородивший недавно Суэцкий канал сухогруз «Эвер Гивен». Длина «Стамбула» составит 45 километров при впечатляющей ширине, его проложат на западных окраинах города. Стоимость проекта порядка 15–25 млрд долларов. Канал может стать крупнейшей из строек, инициированных Эрдоганом.
О значении проливов писал ещё Карл Маркс в статье «Действительно спорный пункт в Турции» (1853). Он отмечал: «Торговое значение Дарданелл и Босфора делает их также и военными позициями первого ранга, т.е. такими позициями, которые будут иметь решающее значение в каждой войне. Аналогичными пунктами являются Гибралтар и Гельсингер на Зунде. Но Дарданеллы даже важнее этих пунктов вследствие своего географического положения...»
Экономические противоречия в мире обостряются, и всё очевиднее: кто владеет этими проливами, тот владеет Ближним Востоком. И не только!
Для одних политических сил Турции соглашение 1936 года (та самая Конвенция Монтрё) – гарантия суверенитета страны. Эрдогана, который мечтает о возрождении Османской империи, расклад, определённый конвенцией, не устраивает. Он хочет взять проливы под полный контроль, отсюда идея Стамбульского канала. Между тем внутриполитическая борьба в Турции может перерасти даже в международный конфликт. России нужно следить за геополитическими процессами тут, чтобы не были ущемлены наши интересы при возможном пересмотре Конвенции Монтрё.
Конфликты вокруг черноморских проливов, куда входят Босфор, Мраморное море и Дарданеллы, имеют глубокие корни. Борьба за них обострилась после захвата Константинополя турками-османами. Тогда усилилось и противостояние Турции с Россией, которая также пыталась завладеть проливами.
Особенность этих морских территорий в том, что они являются единственными путями выхода судов черноморских государств в Мировой океан. Регион привлекал внимание и нечерноморских держав: Англии, Франции, Италии, Германии, США. Проливы не раз были ареной военно-политических схваток.
Во время Крымской войны 1853– 1856 годов Турция открыла противникам России проливы, дав возможность англо-французской эскадре войти в Чёрное море и высадить десант в Крыму. В ходе Первой мировой войны Турция пропустила через проливы немецкие крейсеры «Гебен» и «Бреслау». Их команды сменили бескозырки на фески и влились в османский флот под турецкими именами «Явуз Султан Селим» и «Мидилли», усилив его. После победы социалистической революции в России проблема определения статуса проливов вступила в новую стадию.
В 1920-м члены Антанты, прежде всего Англия и Франция, навязали Турции так называемый Севрский мирный договор. В нём, по сути, игнорировались интересы черноморских государств в проливах. Советская Россия не признала договор. В 1921-м между кемалистской Турцией и Советской Россией был подписан двусторонний договор о дружбе. В нём предусматривалось, что установление режима проливов – компетенция прибрежных государств. Но Турция отступила от этого принципа и в 1923-м, даже в ущерб собственным интересам, подписала Лозаннскую конвенцию. СССР, некоторые другие государства не только не ратифицировали, но и боролись против неё.
В 1936-м Лозаннская конвенция была пересмотрена на конференции в Монтрё (Швейцария). Тогда был одобрен режим работы черноморских проливов, который действует поныне. Был подтверждён принцип свободного плавания в проливах и свободный проход через них торговых судов всех стран. Порядок прохода военных кораблей регламентируется статьями 8–22 конвенции. Например, только черноморские государства вправе проводить свои подводные лодки, но и это ограничено особыми условиями. В целом конвенция как будто бы и устраивает всех, но положения ряда статей уже не отвечают современным требованиям.
Вопрос о пересмотре конвенции встал ещё после Второй мировой войны, особенно с учётом, что Турция совершала враждебные действия против союзников в пользу Германии, пропуская её военные корабли в Чёрное море. В августе 1945-го на Берлинской конференции трёх держав (Англия, СССР и США) приняли решение о пересмотре конвенции как не отвечающей новым условиям. Каждое из трёх правительств должно было вступить в переговоры с турецкими властями.
Но началась холодная война, стало не до того. Вскоре Турция вступила в НАТО, нередко прямо игнорировала интересы СССР. Например, в январе 1966-го в Чёрное море (и не в первый раз) вошли два военных корабля США с ракетным вооружением. А ведь по Конвенции Монтрё заход таких кораблей в Чёрное море расценивается как провокационный...
Почему теперь в Турции, и не только в ней, обострился интерес к содержанию конвенции? Его подогрели разногласия Эрдогана с НАТО и давление США на Турцию. Конвенция, кстати, накладывает на неё определённые обязательства. Согласно им проливы Босфор и Дарданеллы объявлены свободными для торгового судоходства, а Турция ничего не получает с транзита (кроме платы за услуги по обслуживанию проливов), хотя могла бы зарабатывать огромные средства. Турция обязана контролировать заходы в Чёрное море военных судов нерегиональных стран и нахождение их в Чёрном море не более 21 дня. Это для страны – головная боль с учётом нарастающей активности США. Совокупность проблем и породила идею построить канал «Стамбул».
Вадим Кулинченко, капитан 1-го ранга в отставке