Владимир Малышев
* * *
Научный институт ботаники имени Мичурина с момента своего образования в советские времена благополучно пережил перестройку и в обычном режиме вступил в двадцать первый век. Больших зарплат в учреждении отродясь не было, затрат на него тоже, в связи с чем оно и сохранилось. Трудились в этом НИИ в основном те, кому надо было дотянуть до пенсии, да несколько аспирантов, готовящих здесь диссертации и надеющихся после защиты вынырнуть в большую науку. Среди последних особо отличался своей усидчивостью и старанием Константин Николаевич Мудрёнов, никогда не опаздывавший и не сбегавший раньше времени с работы. Третий год он изобретал метод скрещивания северных сортов брюквы с южными, дабы распространить новый овощ в средней полосе страны.
Очередной день начался как обычно. Был уже выпит первый кофе с коллегами, обсуждены мировые и местные новости, и все уже собрались на время разойтись по рабочим кабинетам, как вдруг громкоговоритель местной связи зазвучал голосом секретарши директора: «Константин Николаевич, зайдите к директору». «А я-то ему зачем понадобился?» – растерялся аспирант, схватил со стола папку со своими разработками и поспешил к начальству. «Здравствуй, здравствуй, дружок! Как жизнь, как наука?» – приветливой скороговоркой встретил его директор, поливая кактусы на подоконнике. Был он мужчиной в годах, повышенной упитанности, давно достигшим пика научной карьеры и не стремящимся к взятию новых вершин. «Всё в норме, Андрей Петрович, пишу вторую главу, – доложил Мудрёнов. – Надеюсь через годик защититься». – «Ну-ну, молодцом! Тут вот какая проблемка нарисовалась, надо бы тебе съездить в подсобное хозяйство под Костромой, – предложил директор. – У нас с ними уже лет десять договор о сотрудничестве. Мы разрабатываем для них саморазгружающуюся тракторную тележку, и надо снять показания испытаний за последний год». – «А я-то здесь при чём? – удивился Мудрёнов. – У меня же другая тема!» – «Дело в том, что твой коллега неожиданно уволился и ехать некому. А тебе, дорогой Константин, полезно посмотреть на сельскую жизнь, ты же мне как-то сам рассказывал, что за всю жизнь в деревне ни разу не бывал. Так что, голубчик, идите в кадры, оформляйте командировочку – и вперёд. Жду с отчётом через пару дней», – завершил разговор директор и перешёл к следующему подоконнику.
Озадаченный таким неожиданным поручением молодой диссертант двинулся в отдел кадров, выправил необходимые бумаги, купил билет и вечером сел в поезд, отбывающий в Кострому, откуда с утра добрался до далёкого села.
Выйдя из автобуса, Мудрёнов очутился на пыльной, практически безлюдной площади, окаймлённой типовым для глубинки набором зданий: почтой, промтоварным магазином, парикмахерской, конечно же, сельсоветом, а точнее, по-теперешнему мэрией. Дополнял этот ансамбль обветшалый памятник вождю мирового пролетариата, лет семьдесят с лишним показывающему протянутой рукой направление в так и не наступившее светлое будущее. У его подножия расположились две местные бабушки и седобородый дедок, разложившие для продажи на самодельном прилавке овощи и фрукты со своих огородов.
«Добрый день, – поздоровался с ними Константин, – не подскажете, как мне добраться до деревни Андреевка?»
«Здоров будешь, –оживился дед. – Чаво ж не подсказать, микрик рейсовый только утром и вечером туда ходит, а так пёхом килОметров пять-шесть, часа два ходу, не боле. Вот по этому просёлку через лесок, потом в горку через поле, а как до верху доберёшься, оттуда уж дома в низине увидишь, до них рукой подать, через полчаса на месте будешь», – обстоятельно объяснил продавец, показывая рукой направление.
«А может, всё-таки дождаться транспорт? Пообедать пока, передохнуть с дороги, где у вас тут гостиница?» – стал размышлять Мудрёнов, чем сильно развеселил троицу.
«А может, тебе и ресторан раскрыть, и на метре прокатить? – подначила молодого человека одна из старушек. – Да у нас у каждого и отель, и постель в дому, а хошь на сеновале! Видать гость-то из самой столицы в наши края забрёл! Ты вот лучше не размышляй, возьми пару яблочек в дорогу, хватай свой рюкзачок и вперёд шагай, не то, чую я, дело к дождю идёт, как бы тебе не промокнуть на полпути», – посоветовала она. Константин понял, что выбора нет, и, попрощавшись, двинулся в путь.
Поначалу он шагал бодро, однако чем дальше погружался в природную атмосферу, стал всё чаще и чаще притормаживать. То вдруг заметил яркий цветок у дороги, который видел только в учебнике, и, признав в нём колокольчик, произнёс с восторгом его латинское название Campanula, то задел плечом ветку кустарника и к своему удивлению сорвал с неё настоящий созревший лесной орех. А уж когда через час Константин вышел из перелеска на поляну, обилие разнотравья обворожило его. Он с восторгом начал определять настоящие цветы и растения, которые, как коренной городской житель, видел в основном только в книгах. Лишь однажды в детстве его на несколько дней отправили к родственникам в посёлок к морю, где ему запомнились колючие кусты и рыжий горячий песок. «Василёк, клевер, люцерна, примула, мышиный горошек…» – зачарованно шептал Константин, опустившись на колени и забыв о цели своего пути.
Скорее всего, погружение в натуральную природу продолжалось бы до вечера, если бы вдруг сдержанно заурчавший гром не вернул нашего путешественника в действительность. «Ого!» – удивлённо воскликнул он, взглянув на небо. А неба как такового не было. Была одна чёрно-серая смесь, обильно замалевавшая всё светлое пространство и не оставившая ни единого шанса пробиться через неё солнечному лучу.
Моментально забыв все травы и цветы с их русскими и латинскими названиями, Мудрёнов вскочил и рванул по дороге от надвигающегося ужаса. Сухим он успел добежать только до вершины холма, где его догнал и накрыл грозовой ливень. А когда совсем рядом, как показалось Константину, по перепонкам шарахнул гром и в землю воткнулась кривая ослепительная лента молнии, он вдруг понял, что сопротивляться этому атмосферному безумию бесполезно. Мудрёнов обречённо сел на землю, зачем-то снял рубашку и распластался на мокрой траве. Странное чувство охватило его. Боязни не было, наоборот, было спокойное философское созерцание происходящего, ощущение того, что сейчас он один на земле и небо общается только с ним. Всё сверкало, гремело и лило.
На какое-то время вымыло из памяти тысячи деталей его жизни, исчезли люди, события, мысли. И это чувство первозданности радовало Константина: оказывается, можно вообще не суетиться, не надо никуда бежать, за что-то оправдываться, к чему-то стремиться. И в принципе ему даже хотелось оставаться в таком состоянии бесконечно долго. Но это не устраивало грозу, и она, побезумствовав на вершине холма, покатила дальше, давая возможность солнцу просушить и обогреть изрядно промокший кусок земли. Влага активно откликнулась на тепло. Белые нити испарения поползли вверх по солнечным лучам, переплетаясь в густой плотный ковёр тумана, из которого вдруг выскочила голова Мудрёнова и заскользила по пушистой поверхности в направлении деревни.
Через некоторое время кукольное представление продолжилось, когда навстречу мужской голове, появилась, то выныривая, то проваливаясь в белизну, симпатичная блондинистая женская головка с голубыми глазами, удивлённо и радостно смотрящими на мир.
«Добрый день, уважаемая леди», – игриво начал Константин. – «Да уж добрее не бывает, до нитки промокла! – прозвучало в ответ. А как это в тумане вы узнали, что я леди?» – с улыбкой спросила женская голова. – «Всё просто. Бороды нет, глаза синие, а губы алые – значит, наверняка леди. А если вам не нравится называться леди, тогда скажите, как вас зовут, где вы живёте и почему вы здесь?» – «Ну с вами всё понятно, – продолжила диалог леди. – Значит, вы не местный, потому что здесь все меня знают, я почтальоном работаю, а зовут меня не леди, а Лида. Сейчас я иду за почтой. Машина-то, видите, по такой грязи не проедет». – «А меня Костей зовут, работаю в НИИ. А направляюсь я к председателю, кстати, не подскажете далеко ли ещё до деревни топать?» – в свою очередь откликнулся Мудрёнов. – «Да с километр, не боле осталось, так что в добрый путь! Прощевайте, дай бог свидимся», – промолвила Лида и двинулась дальше. Когда головы поравнялись и встретились друг с другом взглядом, Константин неожиданно для себя вдруг спросил: «Извините, не подумайте чего плохого, просто как-то всё неожиданно, нереально сегодня. Короче, можно вас поцеловать?» – «Ну, Костя, вы даёте! Да у нас в деревне, прежде чем за ручку подержаться, месяца три ухаживают! – воскликнула девушка, потом, немного помолчав, добавила: – Вижу, вы не баламут, просто сегодня отчего-то не в себе. Если уж так вам надо, поцелуйте, только в щёку». На секунду две головы коснулись друг друга и поплыли в разные стороны. Спектакль без единого зрителя завершился.
Через полчаса Мудрёнов достиг своей цели. Оказалось, что грозовая туча обошла деревню стороной и всё здесь было солнечно и сухо. У забора на лавочке сидела старушка. Её устремлённый в прошлое взгляд не отражал на лице каких-либо реакций на действительность. «Здравствуйте, уважаемая, – поприветствовал Константин. – Не подскажете, как председателя найти». Женщина молча встала и открыла калитку. «Пошли в дом, – позвала она, не оборачиваясь. Молодому человеку ничего не оставалось делать, как последовать за хозяйкой. «Вон зайди за занавеску и скидывАй всё своё промокшее», – скомандовала хозяйка. Она достала из гардероба рубашку и брюки и передала их Мудрёнову. «Это от деда моего, похоже, под твой размер. Да не забудь из карманОв всё забрать, не то не дай Бог раскиснет от сырости». Одежда и впрямь оказалась в самый раз. «А теперь садись к столу, – предложила старушка и налила из бутыли полстакана мутноватого напитка. – На вот выпей, чтобы не захворать, да поешь с дороги, поди проголодался. А потом пойдёшь по нашей улице, за околицей повернёшь налево, там коровник увидишь, председатель Трофим Петрович сегодня с доярками совещание проводит». С аппетитом употребив угощение, Константин поблагодарил хозяйку и пошёл по указанному маршруту.
Из коровника доносились женские голоса, протяжно выводившие «Он живёт, не знает ничего о том…». И мужской бас подтягивал: «…что одна дивчина думает о нём». Войдя, Мудрёнов увидел восседавших за застеленным газетами столом с нехитрой закусью и начатой бутылью солидного мужчину в окружении пяти доярок. Они самозабвенно пели, а у одной из них от нахлынувших чувств градом катились слёзы.
Гость нерешительно остановился, дожидаясь, когда на него обратят внимание. «С любовью справлюсь я одна, а вместе нам не справиться», – наконец завершилась песня. Помолчали. «Приветствую вас, молодой человек, – поздоровался мужчина. – Из каких краёв будете? Как вас звать-величать?» – «Мудрёнов я, Константин Николаевич, из Москвы приехал посмотреть, как наша тележка работает. Мне бы с председателем поговорить». – «Ну поговори, я и есть тот самый председатель, Трофим Петрович Марков. Вроде бы раньше другой из НИИ к нам наведывался, сняли его, что ли?» – «Да нет, в отпуске он. А можно сейчас тележку посмотреть, чтобы на поезд успеть?» – «Э нет, брат, у нас так не водится, гостя сначала накормить, напоить положено, а уж потом смотри что хочешь, – возразил председатель. – Ты присядь с нами, рюмочку выпей, закуси, да вот знатную доярку нашу Настю с днём рождения поздравь. А уж потом и изобретение ваше посмотрим, и к поезду я тебя лично доставлю». Константина усадили за стол рядом с Трофимом Петровичем, пододвинули закуску и налили полстакана водки. «Ну, брат, тебе штрафную положено за Настю до дна, ты первый, а мы за тобой». Они подождали, пока гость допьёт, и выпили сами. Хмель быстро снял с Мудрёнова напряжение, после третьего налива он уже общался с девушками на ты и по именам. А ещё через час рассказал председателю о своей мечте вырастить чудо-пшеницу, чтобы два обильных урожая в год давала. «Эх, Николаич, хороший ты парень, ну что тебе в этом городе торчать? – расчувствовался Трофим Петрович, – переезжай к нам агрономом работать, мы с тобой и пшеницу вырастим, и свёклу, да что там говорить у нас арбузы с дынями зимой на снегу созревать будут».
Застолье продолжалось до тех пор, пока председатель, наполнив стаканы, не произнёс: «Ну что же, будем заканчивать. Вам, девчата, на вечернюю дойку пора, а мне Костю к поезду доставить надо. Спасибо за хлеб-соль, тебя, Настя дорогая, ещё раз поздравляем, счастья и мужа хорошего желаем».
Выпив и попрощавшись, мужчины вышли к машине во двор. И тут Константин вспомнил: «Трофим Петрович, а мне же тележку посмотреть надо!» – «Ну пошли глянем, вон она под навесом стоит. Это уже седьмой экземпляр, – по ходу прокомментировал председатель. – Каждый год нам на испытания присылают. Мы испытываем, журнал дефектов заполняем и вам в институт отправляем». Они подошли к опытному изделию, Мудрёнов обошёл его вокруг и в нерешительности остановился.
«Трофим Петрович, а что смотреть-то, тележка как тележка, с виду никаких поломок?» – «Ты вот что, Константин, поднырни под неё и посмотри, как там чувствует себя передняя ось ближе к правому колесу», – предложил председатель. «Да там в оси трещина!» – выползая через пару минут из-под телеги, удивлённо воскликнул Мудрёнов. – «Ну вот, значит, всё правильно в журнале записано, – спокойно отреагировал Трофим Петрович. – Пошли к машине, там журнал у водителя заберёшь, да ехать пора».
Когда они проезжали мимо крайнего дома, то увидели развешенную на заборе постиранную высохшую одежду. Константин выскочил из машины и переоделся. Он хотел пойти поблагодарить старушку, но председатель его остановил. «Поехали, а то опоздаем, я потом мамаше моей за ужином передам твои благодарности».
К поезду они успели минута в минуту. На перроне им повстречалась почтальонша Лида, ожидающая корреспонденцию. «О, Лида, здравствуй, хорошо, что встретились, я тебя до дома потом подброшу, – поздоровался председатель. – А это учёный из Москвы к нам приезжал». «Привет, знакомая голова, ну что, нашёл, кого искал?» – улыбнувшись, спросила девушка. «По-моему, нашёл», – задумчиво ответил Костя, посмотрев в её прекрасные васильковые глаза. «Ну тогда прощевайте, можете поцеловать меня в другую щёку, чтобы им не обижаться друг на друга и меня не перекосило», – предложила она. Константин нерешительно прикоснулся губами к Лидиной щеке. Они помолчали. «Ну будь здоров, учёный, приглянулся ты мне, приезжай к нам, будем вместе арбузы растить, – обнял молодого человека председатель. – Это тебе серьёзное моё предложение». – «Разрешите подумать? Спасибо за всё, – ответил Константин. – А кстати, Трофим Петрович, как это вы догадались про трещину в телеге, расчёты какие-то есть, формулы?» – «Да какие там формулы, просто как с первой телеги была там эта трещина, так она и до седьмой дошла», – засмеялся председатель. Поезд медленно тронулся. Мудрёнов вскочил на подножку и помахал рукой провожающим. Через минуту их удаляющиеся фигуры зашторил повстречавшийся с ночной мглой летний вечер.
Через месяц к торговавшим на площади жителям села подошёл молодой человек. «Приветствую вас, уважаемые труженики села! – поздоровался он. – А не подскажете, транспорт на Андреевку уже ушёл?» – «Здоров будешь, мил человек! С полчаса как отбыл твой микрик, – ответил дед, признавший Константина. – Что-то зачастил ты к нам, уж не переезжать ли собрался? Вот с чемоданом и рюкзаком за плечами пожаловал». – «Точно так, прибыл на воссоединение науки с практикой, – отшутился Мудрёнов. – Вот гостинцев вам из столицы прихватил, угощайтесь», – протянул он каждому продавцу по шоколадке. «А вы что ж, только старикам сладости раздаёте?» – услышал Константин за спиной знакомый женский голос и обернулся. «Здравствуйте, Лида, и для вас найдётся, вот только рюкзак развяжу», – засуетился молодой человек. «Да нет, что вы, не надо, я пошутила, мне сладкое вредно», – рассмеялась девушка. «Так вы к нам надолго?» – спросила она. «Как знать, может, на всю жизнь. Это и от вас в том числе зависит», – ответил Константин. «А может, не будем транспорт дожидаться да прогуляемся? – предложила Лидия. – Погода прекрасная, и грозы в этот раз не будет». – «Да я бы с удовольствием, только как с вещами быть?» – засомневался Мудрёнов. «А ты, милок, не волнуйся, оставляй свою поклажу, машина придёт – я и погружу, – предложил дед. – Не пропадёт твой чемодан, вечером в целости и сохранности доставят».
Поблагодарив деда, попрощавшись с продавщицами, молодые люди вышли на просёлок и вскоре скрылись в лесу. «Эх, молодёжь, молодёжь, всё у них впереди, дай Бог им счастья, – задумчиво пробормотал старик. – А что, бабоньки, может, и нам до лесу прогуляться?» – «Да сиди уже, старый кобель, ты своё отгулял, тебе бы до туалета с твоими больными ногами доковылять», – подначила его одна из соседок. – А вот спеть мы ещё можем. Всё одно на площади ни души. «Огней так много золотых на улицах Саратова…» – затянула она. «…Парней так много холостых…» – подпела ей соседка. «…А я люблю женатого…» – влились в строй голоса вышедших на крыльцо работниц почты, мэрии и магазина. Песня набрала силу, взмыла в небо и догнала идущих по полю Костю и Лиду. Они улыбнулись друг другу, взялись за руки и бодро зашагали в новый этап их жизни.