Господин Голядкин совершенно узнал своего ночного приятеля. Ночной приятель его был не кто иной, как он сам, — сам господин Голядкин, другой господин Голядкин, но совершенно такой же, как и он сам, — одним словом, что называется, двойник его во всех отношениях...
Фёдор Достоевский. Двойник
Поле социальной сатиры на отечественной сцене, представленной в основном экспериментальными штудиями, напоминает непаханое поле.
А тема как нельзя актуальнее.
Тема двойничества со времён Гоголя, Достоевского, Андрея Белого, словно искала нового выразителя и продолжателя.
Пьеса Виктора Слипенчука «Губернатор» в этом отношении – яркий пример следования классическим традициям.
Всё представленное в мире иерархично: а мир власти, который своеобразно, психологически и интонационно трактует пьеса Виктора Слипенчука «Губернатор», – вдвойне; и Сам, разумеется выше своих двойников.
Тяжёлое слово – «губернатор».
Сильное, бьющее в бубен сознания: яро и крепко, ибо любые формы человеческой власти – кривые, коли построены из материала насилия и напрочь отрицают энергию любви.
Пьеса Виктора Слипенчука в том числе и об этом: о кривизне власти, нарциссически самовлюблённой, забывающей, что она, собственно, для людей.
Должна бы быть…
Действие развивается энергично: импульс даётся с самого начала, и Полозов – Дмитрий Тихонович (32 года, холост) – врывается в действительность как ветерок власти: самоуверенный, самоупоённый.
В том числе из-за череды двойников, позволяющих создавать иллюзию губернаторских чудес: многоприсутствия, вечного ока.
Оно взирает: пока «брат Коля» – один из двойников, мечтает стать 07: сверхагентом и выйти из-под контроля...
Все хотят власти: манит силовой её орнамент; все хотят командовать.
Оттенки абсурда переливаются огнями правды, и, погружаясь в мир пьесы Виктора Слипенчука, дополнительно осознаёшь, насколько зыбкая штука реальность, где кажущееся постоянным и твёрдым оказывается мимолётным и зыбким.
Реплики виртуозны: они словно входят в пазы, течёт разговорная речь – естественная, как пейзаж за окном, будто всё не написано, а зафиксировано – изъятием из норм бытия.
Проходит, взаимодействуя, череда персонажей.
Тень Гоголя улыбается благосклонно, ибо творящееся действо богато изломами бытия, столь любезными русскому классику…
Хорош ли Полозов?
Он словно самозванец на троне, хотя вроде бы вполне законно занимает его – условный трон губернаторства; но всё равно всякая власть отчасти самозванка. Ибо, путаясь в двойниках, собственных решениях, жажде ещё большего могущества, о человеке, которому призвана служить, не думает вовсе.
Зачем?
Есть биомасса, и есть верхи, и вот бурлят эти верхи в пьесе Виктора Слипенчука, булькают, варево сложное организуя собою. Брызги иронических реплик придают действию дополнительное обаяние.
Триумф абсурда?
Кульминации в сложно организованном тексте пьесы вспыхивают не раз, завораживая и разжигая воображение.
Динамичность действия в определённые моменты становится на руку… всё тому же абсурду…
И – интереснейшим образом – через психологию и словно поданную в кривозеркальном отражении конкретику бытия – творится драматургический анализ власти: исследуются её герои.
Но главное – мера художественности, выразительность, помноженная на занимательность, иронические ленты, мелькающие метафизически, и действо само, действо – таинственное, бурлескное…
Пиар-отдел, выступающий здесь чуть ли не в сакральном варианте всемогущества, творит свою реальность, что характерно вытекает из разговора персонажей:
Трапезников. Дмитрий Тихонович, сейчас на совещании специалистов вы говорили, что тема повышения производительности труда на местах настолько животрепещущая, что по этому вопросу вы готовы выслушать каждого, кто предложит новые идеи по решению данной проблемы.
Полозов. Да, говорил. Но при чём здесь ваш пиар-отдел? От того, что губернатор сменит причёску или галстук, производительность труда в крае никаким образом не повысится.
Трапезников. Согласен. Это если смотреть на проблему обыденно. Я предлагаю сменить угол зрения. Посмотреть на проблему сверху, так сказать, с высоты птичьего полёта. Уверяю, неожиданно много откроется смотрящему.
Вспоминается диалог господина Голядкина и доктора Крестьяна Ивановича из повести «Двойник» Достоевского.
Мираж превращается в тираж: что поднимет рейтинг губернатора, играющего чужими судьбами?..
О, в пьесе Слипенчука есть отсветы огней Гоголя: они, словно преобразованные явью, показывают нынешние формулы власти… мало изменившимися с той поры:
Полозов (встаёт). Вот вы уже где?! Да вы же оппозиционер, стихийный апологет цветных революций. Государственную власть – побоку, самоорганизация через интернет. И вы, мой двойник, в моё отсутствие представляете меня – государственника?! Это безобразие, это не вмещается в моей голове! (Вновь вытащил платочек, промокает лоб.)
Двойник 04 (испуганно). Я сам ошарашен, я и не подозревал, что я стихийный апологет, – дальше не смею говорить!
Так, Гоголевский городничий представлял твёрдо одно: он – городничий.
И Полозову в нашем уже измерение важно – быть губернатором.
Блистает нечто и от бюрократических коридоров Булгакова, переливаясь нынешними реалиями: то из «Дьяволиады» ощущения мелькнут, то бурлеском «Зойкиной квартиры» повеет.
При самостоятельности творческой манеры Слипенчука и оригинальности оной отблески классического, драматургического наследия придают пьесе дополнительное обаяние.
«Губернатор» – сатирическая пьеса.
Сатира – своеобразная мазь на раны и расчёсы общества, но она же и магический кристалл, сквозь который можно увидеть пространство преображённым.
Пьеса В. Слипенчука своей остротой и своеобразной прелестью призвана сослужить хорошую службу: и нынешним властям предержащим, и… зрителям: заставляя задуматься о многом да и просто получить удовольствие от действа.
Пьеса весьма поучительная.
В знаменитом «Отрывке из письма, писанного автором вскоре после первого представления «Ревизора» к одному литератору» Гоголь писал:
«Выставить эти качества в людях, которые не лишены, между прочим, хороших достоинств, было бы грехом со стороны писателя, ибо он тем поднял бы их на всеобщий смех. Лучше пусть всякий отыщет частицу себя в этой роли и в то же время осмотрится вокруг без боязни и страха, чтобы не указал кто-нибудь на него пальцем и не назвал бы его по имени...»
Беда не в том, что Виктор Слипенчук выставил на смех власть имущих, а в том, что вряд ли кто-нибудь из них узнает себя в кривом зеркале.
А что, если узнает? – спросит зритель.
Но, как говорится, неча на зеркало пенять!