В творческих кругах Рио-де-Жанейро известная геополитическая аббревиатура БРИК, объединяющая Бразилию, Россию, Индию и Китай, получила новый, совершенно неожиданный смысл. Её расшифровывают иначе: Бразильско-российский институт культуры имени М.Ю. Лермонтова. Под этой «крышей» примерно пятнадцать лет назад объединились писатели, артисты, музыканты, журналисты, для которых притягательна русская культура. И имя Лермонтова дано Институту неспроста. Неисповедимые зигзаги человеческих судеб заставили бросить жизненный якорь именно в Рио-де-Жанейро бывшего питерского кадета, потомка великого поэта Алексея Григорьевича Лермонтова, который, став инженером, строил в Бразилии первые дороги.
Скончался А.Г. Лермонтов в 1999 году; ушла из жизни и его супруга, дочь бывшего симферопольского головы. Но остались дети – Михаил, физик-ядерщик, и Елена, учительница. А ещё – внуки и внучки, и на далёких от России латиноамериканских берегах сложилось настоящее лермонтовское гнездо. Кстати, наш нынешний широко известный в культурной среде предприниматель Михаил Юрьевич Лермонтов прилетал в Рио, чтобы пообщаться с родственниками.
А идея создания лермонтовского института принадлежит Александру Жебиту, человеку тоже непростой судьбы, ныне профессору Государственного университета в Рио-де-Жанейро. Филолог, окончивший Московский институт имени Тореза, он работал переводчиком в арабских странах, затем четырнадцать лет преподавал в российской дипакадемии, потом перешёл на дипломатическую службу в Португалии, далее – в Бразилии, где впоследствии и остался жить, сохранив прочные связи с Россией. О многогранной культурной деятельности Александра Жебита разговор долгий. Но особенно привлекательны его литературные исследования.
В Рио-де-Жанейро Жебит близко сошёлся с Валерием Перелешиным, которого на Западе считают лучшим русским поэтом Южного полушария. Родившийся в 1913 году в Иркутске Перелешин после революции 1917 года прошёл тернистым эмигрантским путём через русский Харбин, затем принял монашеский постриг и уплыл в далёкую Бразилию. Но, как ни удивительно, на всю жизнь сохранил советский паспорт, веря, что рано или поздно вернётся на родину. «Раскопанный, приду», – пророчески писал он в стихотворении «2040-й год».
Умер Валерий Перелешин в 1992-м, и Александр Жебит, верный товариществу и преданный русской культуре, привёз архив Перелешина в Россию, передал его в ИМЛИ. Но, увы, посетив Москву вновь в 1997 году, он с горечью убедился, что бесценный архив Перелешина всё ещё хранится в нераспакованных ящиках. В 1998-м в журнале «Наследие» появилась публикация о Валерии Перелешине, вот, пожалуй, и всё. Творчество этого прекрасного русского поэта соотечественникам практически неизвестно, и пришла пора открыть его для России.
Оторванный от родины, Перелешин всегда поддерживал духовную связь с ней, писал:
Зови меня, и я тебе отвечу:
Я вылечу, ты вылетишь навстречу
К экватору, к полудню и ко мне,
И встретимся среди морской стихии
В географу неведомой стране –
На острове Розилии-Брассии.
Однако БРИКом русский культурный след в Рио-де-Жанейро не исчерпывается. Редкий случай: вице-президентом Бразильско-российской торгово-промышленной палаты стала известная поэтесса Присцилла Андраде. Опытный менеджер, она не раз была координатором фестивалей поэзии, поэтических круглых столов, ведёт передачу на ТВ. При этом небезынтересно, что президент бразильско-российской торгово-промышленной палаты Жилберто Рамос говорил мне, что «у него душа – наполовину русская». Ещё в 90-х он четыре года жил в Санкт-Петербурге, продвигая на наш рынок бразильские кофе и какао, тесно общаясь с работниками городской мэрии, которые тогда курировали международные торговые связи, а ныне занимают самые высокие посты в правительстве России. Конечно, Рамос, неплохо владеющий русским, в очередной раз прилетел на Санкт-Петербургский экономический форум, а затем заглянул в Москву.
И среди профессиональных дел президента торгово-промышленной палаты оказалось одно, в высшей степени необычное. Жилберто Рамос привёз в Москву разработанный Присциллой Андраде «Проект развития отношений в области культуры и литературы между Бразилией и Россией», который начинается с темы «Бразилия и Россия: литературное творчество на современном этапе».
Документ достаточно объёмный, а главное, разработанный очень тщательно, я бы сказал, профессионально с точки зрения деловых взаимоотношений – ведь он идёт под грифом торгово-промышленной палаты. Но и Рамос, и Андраде считают, что именно человеческие контакты на культурном уровне могут стать самой надёжной базой для долгосрочного экономического сотрудничества.
Теперь российской стороне предстоит, что называется, «переварить» очень интересное предложение бразильцев, которое должно начаться именно с литературных контактов. А они, судя по всему, сулят немало открытий и даже сенсаций. В частности, в Бразилии распространено мнение, что Пауло Коэльо «сделали переводчики», в оригинале его произведения выглядят гораздо скромнее.
И последнее. Любопытно, что бразильцы с особой, я бы даже сказал, пристрастной симпатией относятся к России, хотя истоки такой привязанности даже им самим неясны. Есть в этом что-то эмоциональное, безотчётное. «Вы большие, и мы большие. У вас холодно, у нас жарко…» – шутят по этому поводу рядовые бразильцы. Но любой, даже неграмотный житель этой далёкой и по-особенному интересной страны при упоминании о России обязательно скажет что-нибудь очень тёплое и сердечное. Нет, неспроста подружились наши страны. Теперь очередь за людьми, и здесь путь предстоит торить литераторам.
Кстати, Остап Бендер, утверждавший, будто в Рио-де-Жанейро все ходят в белых брюках, катастрофически заблуждался. В белых брюках здесь ходит только обслуга, это её униформа.
, РИО-ДЕ-ЖАНЕЙРО–МОСКВА