Безжалостно разрезанный при прокладке Нового Арбата на две неравные части, Трубниковский переулок напоминает ящерицу, отбросившую хвост: ещё недавно бывшие одним целым, тело и хвост живут теперь самостоятельной жизнью, правда, под одним названием. А оно не всегда было таковым: вначале здесь был другой переулок – Чертов, да смыкавшаяся с ним Стрелецкая улица. Затем их объединило новое общее название – Кречетниковский переулок (в Кречетне обретались служители при царских ловчих кречетах). А уже позднее, в XVIII в., переулок нарекли заново – по Трубничьей слободе. Споры о том, кто в этой слободе жил, ведутся по сей день. То ли трубочисты и печники, то ли трубачи, то ли пожарные (по словарю В. Даля трубник – работник при пожарной трубе), а может, и добытчики соли, по трубам достававшие из-под земли соляной раствор.
В Трубниковском переулке в разные годы жили два известных на всю Москву коллекционера. В 1860-х гг. дом № 32 купил московский губернский прокурор Д. Ровинский, обладатель самой полной в Европе коллекции оригинальных гравюр Рембрандта. Были в его собрании и коллекция народных лубков, и ценнейшие литографические портреты царских особ, и прекрасная библиотека – всё это впоследствии он завещал Москве.
В доме № 17 в 1890 г. поселился Илья Семёнович Остроухов, известный художник-пейзажист и крупный собиратель живописи, икон, церковной утвари. Будучи другом П. Третьякова, он не мог не попасть под его влияние, участвовал в организации работы Третьяковки после смерти Павла Михайловича.
Коллекция Остроухова быстро разрасталась и к 1914 г. занимала уже два этажа специально возведённой рядом с домом пристройки. В гости к Остроухову приходили многие его коллеги, почти все – видные русские художники того времени. После национализации в 1918 г. остроуховской коллекции её основателя удостоили должности пожизненного хранителя, а в доме учредили «Музей иконописи и живописи имени Остроухова».
В 1951 г. вышли в свет мемуары сына Саввы Мамонтова – Всеволода. Из них мы узнаём, что ещё в 1880-х гг. Остроухов был частым гостем Абрамцева, где его ласково прозвали «Ильюханция». В то время, пишет В. Мамонтов, Илья Семёнович «не имел ничего общего с тем тучным, преисполненным важности и самоуверенности общепризнанным авторитетом в вопросах живописи, каким он, покинув пост директора Третьяковской галереи, доживал свой век при музее своего имени в Трубниковском переулке в Москве. Мне, коротко знавшему Илью Семёновича с молодых его лет, казалось невероятным, чтобы так радикально мог измениться человек».
В. Булгаков, последний секретарь Л. Толстого, вспоминал, как однажды в первые послереволюционные годы зашёл к Остроухову, застав его одетым и приготовившимся к приходу чекистов. Оказывается, накануне Илья Семёнович получил открытку такого содержания: «Его Превосходительству Илье Семёновичу Остроухову. Москва, в Трубниковском переулке, в собственный дом», и далее подпись: «Привет от белогвардейца!» Так остроумно пошутил тёзка Остроухова – Илья Репин. Он-то мог так шутить, ведь жил в Куоккале. Но каково было Остроухову!
В 1929 г., после кончины художника, музей расформировали. Ныне в его стенах развернул свои экспозиции Государственный литературный музей.
Есть в Трубниковском и другие здания, связанные с именами видных российских художников. В доме № 4 в 1910–1930-х гг. жил К. Юон. В доме № 11 в больнице Чегодаева лечился В. Серов. Ну и, конечно, как не упомянуть о «Московском дворике» В. Поленова – дом в Трубниковском, из окна которого была написана эта одна из самых «московских» картин, к сожалению, не сохранился. Зато сохранилась и радует глаз церковь Спаса Преображения на Песках, запечатлённая Поленовым на упомянутой картине. Ещё одна картина художника – «Бабушкин сад» – даёт нам некоторое представление о том, как мог выглядеть дом в Трубниковском, где Василий Дмитриевич поселился в 1877 г.
Интереснейший памятник архитектуры – монументальный доходный дом Удельного ведомства (№ 19, 1913 г.), известный своими «Голицынскими винными погребами», названными так по имени Льва Сергеевича Голицына – отца российского шампанского. На создание отечественного игристого вина князь Голицын потратил не только всё своё состояние, но и деньги жены и тёщи. В большую копеечку обошлась ему покупка в 1878 г. земельного участка в Крыму, ставшего вскоре известным как имение Новый Свет. Голицын призывал запретить водку, хотел, чтобы русские люди пили хорошее и полезное виноградное вино (но хотели ли этого сами люди, вот в чём вопрос).
В 1891 г. царь Александр III предложил князю должность главного винодела в имениях Удельного ведомства в Крыму, а также на Кавказе – в Абрау-Дюрсо (Удельное ведомство управляло имуществом царской семьи). Наверное, каждый советский человек, отдыхавший на юге, хотя бы раз побывал на экскурсии в Абрау. До 1917 г. шампанское (признанное самими французами – законодателями моды в винном деле – лучшим на Всемирной выставке в Париже в 1900 г.) везли из Абрау в погреба в Трубниковском переулке.
Бессребреник Голицын был лишён коммерческой жилки, раздаривал собственные бесценные бутылки друзьям и знакомым. Чтобы избежать банкротства и продажи Нового Света за долги, Лев Сергеевич обратился к Николаю II с просьбой: «Ваше Императорское Величество, у меня две дочери, но о них я не прошу… У меня есть сын, незаконный… Усыновите его! Этот сын – Новый Свет!» Вместе с имением князь подарил царю 45 тысяч бутылок вина и собрание произведений искусства (вот и ещё один коллекционер!). Умер Голицын в бедности.
После 1917 г. в дом заехал народный комиссариат по делам национальностей, во главе которого стоял будущий генеральный секретарь ЦК ВКП(б) товарищ Сталин, довольно часто приезжавший в Трубниковский переулок.
, лауреат Горьковской литературной премии