***
Вдохновенье делает погоду. 
Разгулялся – и не просыхай!..
Саша в джемпере с полосочкой по горлу,
Надя в шапке типа малахай.
Ну а я во что была одета?
В куртку цвета флага ФРГ?
Не оставила автопортрета…
Да ведь лучше нету того цвета,
Когда контуры стираются в пурге.
Даром, что ль, уклончивый Ерёма
И брутальный медиум Иван
Избегали прямоты приёма,
Стоя у небесного проёма…
Шла собака – лаял караван. 
Довелось забыться, разметаться…
Слава богу, стать не довелось
Брокерами самопрезентаций,
Маклерами глянцевых полос.
Всех равняя, да не всех корёжа,
Жизнь на новобранцев шла войной…
Но Серёжа!.. Где же ты, Серёжа?
Вечный собеседник мой ночной,
Точечных грешков моих разведчик…
Хоть бы уж включил автоответчик
Вполпьяна, а то и спрохвала
Или бы спроворил передачку –
Сухофруктов райских, «Примы» пачку, –
Нянечка бы мне передала…
Карантин – нельзя, и все дела!
Время дверь рогатиной припёрло…
Саша в отстранении по горло,
Надя, сбросившая малахай…
Отвернись, не пялься, вертухай!
***
Повторяю ещё раз:
Ничего не хочу!
Жизнь обратна, как Сорос,
Человеческий хворост
Ей всегда по плечу.
Я терпенье теряю,
Топчусь на юру…
Ещё раз повторяю:
Люблю. Не умру.
***
Чёрт их знает… Все что-то едят,
Все бюджеты какие-то пилят.
Так хотелось бы выйти навылет,
Но соседские дети галдят.
Или лучше бы где-то присесть,
Примоститься в холщовой панаме.
Но исписана русская десть
И нацелился раструб на пламя.
И, как встарь по теляти Макар,
По маньяку соскучилась Битца,
И осталось лишь сердцу забиться
И заныть, словно первый комар.
ОСЕННЯЯ ЖИЗНЬ
Памяти Бориса Примерова
1.
Метёлка и грабли – осенняя снасть, –
Без роздыху шоркать да гресть.
Пожечь, закопать, в мешковину покласть,
А всё, что не выбросишь, съесть.
Чем выше урод,
тем сильней геморрой –
Усушка, утруска и бой.
Зато оборотистый голод-герой
Подчистит концы за собой.
Невнятица кроет, бормотная мгла
Становится колом в груди.
Зато немота безупречно кругла,
С какого угла ни зайди.
Посмотришь с крыльца
на запущенный сад,
В октябрьский вдышишься прах –
Два яблока сгнивших на ветке висят,
Зато не хрустят на зубах.
2.
Скоро зимние стоны и всхлипы
раздуют меха –
Заскрипит всё, что может,
восстанут дымы без наклона.
А осенняя жизнь, как душа,
некрепка и тиха,
И молчат за окном,
точно в кукольной сказке, два клёна.
Под ногами исторгнет
аккорды органные снег.
Ветер – тот внесезонен,
как дворник хмельной, неразборчив.
А осенняя жизнь
в караул заступает на век.
Как душа, говорю, –
никому не видны её корчи.
Третий Спас на пороге –
готов отлететь журавель…
Ближний клён напоказ гулеванит,
как Прохор угрюмский
Или Прохоров, скажем,
норильский – на весь Куршевель.
Кошениль да кармин –
и мазок застывает фаюмский.
И одним перепадом
не дольше «замри-отомри»
Наземь рушится разом,
спадает одним эпизодом
Мономахова шапка
с червонной опушкой зари,
Буффонадный парик
с безобразным пружинным исподом.
Дальний клён – не чета мотоватому:
он по листку
Отслюняет и цедит,
на скорые траты скупенек…
Но тяни не тяни,
а повытянешь ту же тоску.
Но ловчи не ловчи,
а не хватит на отыгрыш денег.
Да и это покуда ещё не игра –
предыгра.
Вот когда из-под спуда
проступит гниенье и тленье,
Тут осенняя русская жизнь
и приспела – пора
Омерзение сглатывать,
подмерзи ждать как спасенья.
И в согласье, в безгласье,
в сознанье, что грянет беда,
Мы с тобою стоим по-соседски
у старой сушины.
А на улице нашей чужие
живут господа,
Как Вертинский певал,
и снуют дорогие машины.
Наши руки в карманах,
и наши уста на замке…
И пускай себе кушают устриц
на белом куверте!
Никогда мы ни слова не скажем
на их языке –
Даже если о Боге и –
дальше куда уж – о смерти.
Как два клёна стоим –
скупердяй и Гарун аль-Рашид,
Как два акта списания,
два несгибаемых лоха.
Что-то там не сдаётся
и сквозь листобой шебуршит,
Но всё тише и тише…
Моргнуть не успели – заглохло.
И осенняя русская жизнь над тобой,
надо мной
Небо низит немое,
неслышные ветки качает…
Может быть, потому ты сведёшь
с нею счёты весной –
Ведь на полную мощность
весна звукозапись включает.
***
Будем так говорить,
Да, глядишь, и чего-нибудь молвим
Про пойти покурить
И про бартер колготками «Олма».
Лазер надо внедрить,
Чтоб реликтово жизнь излучилась.
Будем так говорить:
Что-то с нами со всеми случилось.
Из сумы да тюрьмы,
Из шинели да из автаркии.
И какие-то мы…
И какие-то мы не такие.
Целый мир задурить –
И в попятную по антитезе.
Будем так говорить,
Мы продвинулись в этом разрезе.
Нам бы меч-кладенец
Или чтоб колбаса по два двадцать.
Нам, на самый конец,
Чтобы слышать – и не просыпаться, –
Как на мыльный завод,
Где спецы над котлами шаманят,
Флейта Пана зовёт,
Многоствольная фистула манит.