Весь свой творческий путь Борис Лавренёв (1891–1959) прошагал в ногу со временем, в строю авторов, «приравнявших перо к штыку». Зачарованный музыкой революции, вчерашний поэт, участник германской войны, он присягнул рождённому на пепелище империи государству трудящихся. Но не сразу.
Поручик Лавренёв до 1917 года был от политики далёк. Да и на фронт юный футурист уходил, «движимый не слишком продуманным патриотизмом». Но бойня затянулась, воевали уже не против кайзера за царя-батюшку, а за «главноуговаривающего» Керенского – думский калиф пылкими речами приближал победу Антанты. В дни, потрясшие мир, растерялся и интеллигент Лавренёв – поди разберись, за кем правда, когда всё вокруг временное… После залпа «Авроры» он подался к белым, сражавшимся кто за монархию, кто за «учредиловку», но быстро разочаровался в разношёрстном воинстве. А кто защитит страну от немцев и анархии? Лавренёв вступает в РККА, навсегда прощается с погонами, чтобы встретить свою судьбу. Ветеран Гражданской (командовал бронепоездом!), на прожитом материале он все 20-е пишет «повести о великих днях» – «Ветер», «Сорок первый», «Седьмой спутник», «Гравюра на дереве», – ставшие своего рода главами героико-революционного эпоса.
Лавренёв воевал за новый мир и воспевал человека-прометея, но партийного стажа не имел, потому былые заслуги защитной грамотой не стали: хоть ты граф, хоть пролетарский вития, а для рапповцев всё равно «попутчик». Выпады ретивых зоилов не сломили дух Лавренёва, продолжавшего работу над прозой и пьесами. Да и патриотизм не стал одним из воспоминаний лихой молодости: писатель не покидал боевого поста – служил военкором сначала в Финскую, а потом и в Великую Отечественную.
Будучи «действующим классиком», тиражным прозаиком и кассовым драматургом, лауреатом премий, образцовым соцреалистом, литературным генералом-орденоносцем, Лавренёв оставался простым солдатом литературы.
Продолжение темы на стр. 9