Иван БУРСОВ
Беларусь
Твои сосны забронзовели
от партизанских костров,
твоё небо льняное
пулемётною строчкой прошито.
Ты стоишь на скрещенье
дорог и ветров,
где крылом перепёлки
колышется жито.
Твой зелёный платок
сполз до самых бровей,
ты, ладонью глаза
прикрывая от света,
всё, наверное,
ждёшь
белобровых своих сыновей,
что ушли от тебя
по дорогам шинельного цвета.
Сколько раз над тобой
небосвод поджигала гроза
и на житные нивы
роса осыпалась багряно…
Где б я ни был,
мне снятся твои
нарочанского цвета глаза, –
в них рассветное солнце
несмело встаёт из тумана.
***
Уплывают сизые туманы
из объятой солнцем стороны.
Вымирают на земле Иваны –
мамонты былинной старины.
Где они?
На стёжках незнакомых
сказочные царства сторожат?
Или же в изрубанных шеломах
в поле под берёзами лежат?
Их сегодня на земле – не шибко…
Извелась ивановская рать…
Кто же будет на земле ошибки
всех разумных братьев исправлять?
***
Земля –
страдалица Вселенной,
я – раб
и повелитель твой!
За всех убийц
и убиенных
я виноват перед тобой.
В мученьях наши узы крепли…
Прости меня –
твой стыд и тлен!..
На камне,
на песке,
на пепле –
следы колен,
следы колен…
Яблоня
От пыли и от старости черна,
за жизнь свою познавшая немало,
на пустыре она – одним-одна –
среди крапивы век свой доживала.
Её не радовала вешняя вода,
и стужа не пугала тишиною.
Давно забыли все уже, когда
она последний раз цвела весною.
Но как-то разбудил её мотор,
повсюду топоры стучали бойко…
Под майским солнцем засиял забор –
пришла и на пустырь большая стройка.
Смерть к яблоне вплотную подошла
огромным рвом и скрежетом металла.
И яблоня внезапно зацвела
густым обильным цветом, как бывало.
Она стояла, белая, – в цвету! –
расцветшая, как будто молодица,
и призывала в помощь красоту,
чтоб красотой от смерти защититься.
***
Какая тишина вокруг!
То – грусть земли о хлебе…
Ты жив ещё, высокий друг,
мой жаворонок в небе?
Звучит тревожно тишина
в холодном свете солнца.
В ней чуть слышна
твоя струна…
О, как она напряжена –
вот-вот и…
оборвётся.
***
Веет прелью из низины,
стёжка с берега крута…
Душным запахом резины
пахнет чёрная вода.
Неужели здесь когда-то
под сверкание стрекоз
рыбы в щедрый час заката
наполняли плеском плёс…
Синь фабричного тумана,
тишина убитых вод…
Мне рубашка из лавсана,
как кольчуга, душу жжёт.
Не судите строго, внуки, –
в этом нет моей вины…
Умываю – с мылом! – руки,
а они черным-черны.
***
Крик грачей над тополем кудрявым.
Мать в сиянье света на крыльце…
Босиком бегу по знойным травам,
ощущая солнце на лице.
А куда бегу – и сам не знаю:
радостно вонзаюсь в синеву.
И такое счастье ощущаю, –
что дышу,
что мну траву,
живу…
Так далёк ещё холодный вечер,
и совсем не мыслим листопад.
Хохоча, летит мне мир навстречу,
как и я, своей свободе рад.
Мне б уже пора остановиться,
а я всё бегу – который год!..
Мир –
в огнях и громе –
мимо мчится,
чувствую, что скоро – промелькнёт.
Маскарад
Светлячки вокруг горят,
приглашают в сказку.
Я пришёл на маскарад –
надеваю маску.
Хоровод!.. Хоровод –
не окинуть взглядом.
Кто мне руку подаёт?
Кто со мною рядом?
Волки, зайцы и ежи,
лисы и еноты…
Кто ты, милый друг,
скажи?
Кто ты? Кто ты? Кто ты?
Всех нас в огненном кольце
закружила пляска.
Что, скажите, на лице
у меня за маска?
Пляшут лихо все вокруг,
так, что стонут кости.
Кто здесь недруг,
кто здесь друг?
Все мы – только гости.
Петухи над всей землёй
отпевают сказку…
Мне пора уже домой –
принимайте маску!
Читая словарь Даля
В тиши
медлительной рукой
страницы жёлтые листаю, –
с чужбины возвратясь домой,
хожу по дедовскому краю.
И чувствую себя, как внук,
приехавший в глубинку, в гости…
Здесь свеж и сладок каждый звук,
как земляника на погосте.
***
Час вечерний,
час печальный –
время светлых возвращений
в тот далёкий,
изначальный
край возвышенных стремлений.
В том краю,
таком прекрасном, –
светло-розовы туманы.
Там цветут под солнцем ясным
только красные тюльпаны.
Там призывно и тревожно
боевые песни льются,
там до зла любого можно
острой шашкой дотянуться.
Там мужская дружба – свята,
там любовь – мечтой согрета…
Неужели я когда-то
так бездумно верил в это?..
После снегопада
Ещё вчера рябили даль берёзки
и ветер гнался за сухим листком…
Мир за ночь стал
таинственным и плоским,
как будто занавешен полотном.
Холмов едва приметны очертанья,
дорога только прогибом видна –
всё кажется вокруг воспоминаньем
далёкого несбывшегося сна.
Протягиваю в белый свет ладони –
не каждому войти в него дано…
Белым-бело…
И я на этом фоне,
как чёрное,
ненужное пятно.
***
Смотри, какая синева!
Какие трепетные росы!..
К чему ненужные слова?
Зачем заумные вопросы?
Люби всё это и живи
Своей судьбой,
своей мечтою.
Пусть тихий свет твоей любви
струится в зорях над землёю.
Дорогой Иван Терентьевич!
Редакция «Лада» поздравляет Вас, нашего постоянного автора,
с 80-летним юбилеем! Желаем доброго здоровья, новых стихов и переводов, удачи во всех Ваших начинаниях.