Госоркестр Республики Татарстан отмечает 180-летний юбилей композитора новым собранием записей симфоний и концертов.
«Чайковский-2020» – таково название нового амбициозного проекта, осуществленного ГСО РТ и его лидером, народным артистом России Александром Сладковским. Сейчас, в юбилейные дни (7 мая исполняется 180 лет со дня рождения П.И.Чайковского – «ЛГ») мы склонны размышлять над актуальностью наследия классика, пытаться дать переоценку. И бокс-сет дает богатую пищу для выводов. Записывался он в июле прошлого года, когда даже намека не было на нынешние катаклизмы. Правда, столбик термометра показывал сильно за +30 снаружи, а в зале температура приближалась к той же отметке из-за зашкаливающих эмоций. Но то было счастье сотворчества и соприкосновения с великой музыкой.
На запись Александр Сладковский отвел две недели, объяснив сжатые сроки так: «Мы же не сели читать с листа, все симфонии уже давно в репертуаре коллектива, еще со времен его основателя, Натана Рахлина. Когда я пришел в оркестр, то в самом первом концерте мы исполнили Пятую симфонию Петра Ильича, а потом в сезоне 2013/14 они все прозвучали в наших программах. И дальше я периодически включал то одну, то другую симфонию, они шлифовались, и к моменту записи оркестр играл их чуть ли не наизусть».
Свобода от технологических препон способствовала погружению в художественные смыслы. Огромным достоинством интерпретации Сладковского обычно – и данный случай не исключение – является его умение увлечь слушателя за собой. Существует огромное количество штампов и рассуждений о непопулярности ранних симфоний, о «неудачах» и просчетах форм в концертах. Но все это оказывается из области «досужих сплетен», когда включаешь диск, к примеру, с Третьей симфонией Чайковского. Редко звучащая партитура оказывается шедевром и не только потому, что таково искусство автора, но и благодаря фантазии дирижера, сумевшего расслышать здесь и театральность, и мистику, и накал личной драмы.
В прошлом столетии активно противопоставлялись записи русских дирижеров и европейцев – первых упрекали в имперской мощи тутти и преувеличенной сентиментальности, вторым не хватало понимания загадок «русской души». Подход Сладковского – в синтезе обоих направлений, ведь и сам композитор всю жизнь разрывался между прелестями русской деревни и европейским комфортом, между «очарованием неяркой красоты» сельских полей и шумной жизнью больших городов. ГСО РТ избавился от «жирного» саунда русских оркестров прошлого столетия, сделав акцент на стройности вертикали, на тщательной тембральной выделке каждой интонации. Можно привести множество примеров, но скажу об одном. Первый фортепианный концерт Петра Ильича лично у меня ассоциируется с III туром Международного конкурса имени Чайковского: и, пожалуй, не было ни одного раза, когда бы духовые там не «лажались» и не фальшивили в первой части. Знаменитые аккорды перед связующей партией «резали уши» что в 1990 году, что в 2019-м. Включив запись Сладковского, я «прицельно» ждала этого эпизода, и музыканты оправдали мои надежды: точно выстроенный тембральный баланс наконец прояснил гармоническую вертикаль и смысловую нагрузку момента, где композитор хотел сделать «отточие» и передать таинственную сумрачность нездешних голосов.
«Градус моего восприятия музыки Чайковского завышен, экзальтирован. Это продиктовано той мощью и светом, которые мне слышатся в исполняемой музыке, а не тьмой и мрачностью, приписываемых, порой, произведениям композитора», – так описывает свои ощущения Сладковский. И это столкновение контрастов оказывается движущей силой во многих случаях в этом альбоме. Например, финал Четвертой симфонии, который у Сладковского мог бы стать эффектным саундтреком к какому-нибудь блокбастеру. Столкновение, мгновенное переключение от взрывных эмоций к приглушенным лирическим фразам держит в постоянном напряжении и ожидании развязки до самых последних тактов, триумфально завершающих симфонию. В ее финале шквалистые форте, напоминающиео лихих кочевых набегах, перечеркивают фатальность и ведут к свету, через борьбу к победе.
«Манфред» памятен по живому исполнению в БКЗ имени Сайдашева: тогда история этого Фауста романтической эпохи тронула до слез, и запись ничуть не убавила экспрессии, но значительнее высветила изумительную игру солистов-духовиков.
Конечно, пристальное внимание стоит уделить Шестой симфонии – не только потому, что это итоговый опус композитора, ставший волею судеб его реквиемом себе. Скорее срабатывает инстинкт исследователя – получится ли у дирижера сказать «свое слово» об этом хите классической музыки.
«С Шестой симфонией я познакомился в шестилетнем возрасте, – признается маэстро. – Мама повезла меня в Клин, перед началом обучения в школе. Я помню атмосферу дома-музея Чайковского даже на уровне запахов: там я услышал Шестую симфонию, и с тех пор она всегда со мной. В ее музыке сконцентрирован весь трагизм и в то же время невероятная сила самоутверждения».
А как вышло на записи? Начало первой части – уже предчувствие финала, вернее – это последние кадры, которые дают нам понять, что хэппи энд тут не предусмотрен, и все, что последует дальше – лишь ретроспекция. Воздушно звучащие в экспозиции духовые в репризе приобретут густой, матовый оттенок, особенно это касается кларнета – и это знак, что счастье было так близко, так возможно, но впереди – мрак и пропасть.
Смерчеподобная разработка поражает абсолютной ритмической синхронностью. Оркестр продемонстрировал высшую степень виртуозности, но, опять-таки, ради воплощения задуманных Чайковским аффектов. Тут ощущается напор механистичной, тупой силы, которая готова смести все доброе, живое, трепетное. Вальс у Сладковского становится временной передышкой, возможностью переключиться от драмы к бытовым радостям. Скерцо балансирует между непринужденной полетностью и победительным напором. Но как пережить высокую трагедию финала? Дирижер предпочитает не захлебываться от вздохов и не давать волю причитаниям, его цель – через боль и минутные просветления достичь катарсиса. Единственный раз во всей симфонии мы слышим удар там-тама, который маркирует переход туда, откуда уже нет возврата. Но вот замирают последние пиццикато контрабасов, и остается, быть может, искра надежды на наступление утра следующего дня, на рождение новой жизни.
Не дополнением к симфониям, но весомой страницей наследия Чайковского являются его инструментальные концерты и примкнувшие к ним «Концертная фантазия» для фортепиано с оркестром и виолончельные «Вариации на тему рококо». Участие интересных солистов не только обеспечило качество интерпретации, но и продемонстрировало неизменность высокого уровня русской исполнительской школы. Довольно интересным оказался расклад среди пианистов. Самый хитовый, Первый фортепианный концерт был отдан самому юному участнику, Александру Малофееву, который в июле прошлого года как раз заканчивал Гнесинскую десятилетку и поступал в Московскую консерваторию. Оттого хорошо известная музыка прозвучала с азартом первооткрывателя, с задором спортсмена, идущего на рекорд. И вполне укладывалась в оптимистическую концепцию подхода к Чайковскому, которую декларирует маэстро Сладковский. Второй концерт заполучил Борис Березовский, который в последнее время наоборот добавил серьезности и драматизма первой части, философии – во второй, и лишь в финале позволил себе подпустить балетных пируэтов. Прекрасный ансамбль ему составили концертмейстера ГСО РТ – первая скрипка Алина Яконина и виолончелист Михаил Гринчук.
Третий концерт Сладковский и пианист Максим Могилевский (сейчас интенсивно преподающий на Западе) записали в одночастной версии, так, как того хотел композитор, ясно высказавшийся об этом в письмах. Коллекцию дополняет загадочная Концертная фантазия – двухчастный опус, где драма отступает перед беззаботным наслаждением жизнью. По словам петербуржца Мирослава Култышева, кстати, имеющего в репертуаре все концерты композитора, «самое ценное и дорогое заключается в том, что Александр Витальевич идет за солистом. Кажется, что это расхожие слова, но далеко не все дирижеры так поступают. Важно, что Сладковский прислушивался ко мне и принимал мои предложения, касающиеся темпов или драматургической стороны, а я с радостью шел, в свою очередь, за ним. Замечательно, что не пришлось тратить время и силы на поиски компромиссов, на «притирку», тем более – борьбу. Мы сразу поняли друг друга. Оркестр Татарстана – высочайшего уровня, они играли эту Фантазию ранее лишь однажды, и во время записи проявили высочайшую степень концентрации и мобилизации».
«Все солисты – мои давние друзья и партнеры по сцене», – объяснил свой выбор дирижер. И это относится также к Павлу Милюкову, с которым до этого были записаны скрипичные концерты Шостаковича, и к Борису Андрианову, приглашенному сыграть «Вариации на тему рококо».
Грандиозный труд завершен, но впереди столь же «голливудские» планы: антология симфонических произведений Рахманинова, прицел на Малера. «Артист в силе»– эта пастернаковская метафора как нельзя более подходит к нынешнему образу Александра Сладковского: за десять лет он выпестовал идеально отзывчивый «инструмент», который способен воплотить самые дерзновенные задачи. Сейчас артисты ГСО РТ сочинили поэтическую оду своему дирижеру, записав на самоизоляции трогательное признание в любви. Все ждут ауфтакта, чтобы отбросить быт и воспарить в творчестве. А пока есть замечательная возможность включить трек и найти утешение и поддержку в великой музыке Чайковского.
Евгения КРИВИЦКАЯ
Новый бокс-сет доступен для прослушивания на всех цифровых площадках России и мира.
AppleMusic: https://music.apple.com/us/artist/alexander-sladkovsky/514016052/see-all?section=full-albums
Google Play: https://clck.ru/NEqLb
Deezer: https://www.deezer.com/search/sladkovsky/album
Yandex Music: https://music.youtube.com/search?q=sladkovsky
YouTube Music: https://music.youtube.com/search?q=sladkovsky
ВКонтакте: https://clck.ru/NEqHL
Также диски доступны в приложении BOOM.