Появление Дмитрия МИЗГУЛИНА в комнате для переговоров принесло ощущение скорости. Его ритм жизни передаётся окружающим – время начинает течь быстро, но без суеты, речь компактная, без излишеств. Нет времени на лишние слова, да и не нужны они, когда мышление структурировано, а система взглядов выверена временем. Передо мной Дмитрий Мизгулин – человек, состоявшийся и в бизнесе, и в литературе. Он начинает разговор первым: «Литературная газета» – моя любимая. Ещё в 1984 году после публикации стихов в журнале «Молодая гвардия» вышла первая заметка обо мне, всего-то один абзац, а душу грела. Потом в 2001 году «ЛГ» опубликовала рецензию на мою книжку «Скорбный слух», а в январе 2008 года вышла моя подборка стихов. Так что с вашей газетой у меня давние тёплые отношения».
– Вас часто спрашивают: как вам удаётся быть одновременно и банкиром, и писателем, награждённым несколькими значительными литературными премиями, выпускающим по книге в год, – и на это вы отвечаете, что экономика и литература находятся на стыке. Поясните, пожалуйста, эту мысль.
– Экономика находится на стыке точных и гуманитарных наук, и литература с ней в противоречие не вступает. К тому же примеров, подобных моему, в истории немало. Поэт Пётр Вяземский возглавлял Государственный заёмный банк, членом правления которого до него был Владимир Бенедиктов, тоже литератор. Державин был государственным казначеем. А мой самый любимый поэт Фёдор Иванович Тютчев был дипломатом, имел генеральский чин, долгое время руководил цензурой…
Или, к примеру, испанский поэт Хосе Эчегарай, лауреат Нобелевской премии по литературе, живший в 1832–1916 годах, был министром финансов, возглавлял Национальный банк Испании. Его портрет есть на купюре в 1000 песо, выпущенной в 1971 году.
По большому счёту и бизнес, даже такой сухой и, казалось бы, скучный, как банковский, требует творческого подхода, широкого кругозора его руководителей, тогда он более живучий и динамичный.
К сожалению, в сегодняшнем обществе образованность стала редкостью. Встречаешь людей, которые занимают высокие государственные посты, а последнюю книжку прочитали ещё в школе. Сейчас человек три книжки прочитает, и его уже сравнивают с Леонардо да Винчи – вот времена!
На мой взгляд, вся жизнь – это творчество, а художник, писатель и вовсе занимается божественным сотворчеством, он ближе всех к Богу.
– В 1993 году вышел сборник ваших рассказов «Три встречи». О чём ваша проза?
– Прозу мечтал писать всю жизнь, но лет 20 уже не пишу – времени нет. Стихи-то можно писать и на коленке. Поэтому в прозаическом жанре я сейчас пишу эссе, заметки, впечатления – ведь многое ускользает, забывается. А чтобы над прозой работать, нужен другой ритм жизни. Я очень серьёзно к этому отношусь и не понимаю, как победителем премии «Национальный бестселлер-2007» мог стать «Танкист» Ильи Бояшова. Это уже не литература – там нет живого человека, а скорее инструкция к компьютерной игре.
– Как вы успеваете руководить крупным банком, исполнять депутатские обязанности и писать стихи?
– Пока я всё успеваю, а не буду успевать, от чего-то откажусь. В жизни всё-таки основное – работа. Каждый в этой жизни – во власти ли, в бизнесе – должен делать то, что он умеет.
Ханты-Мансийский банк – один из крупнейших региональных банков, и меня избрали депутатом не за личную популярность, а за репутацию банка, который занимает значимую социальную нишу, являясь структурой экономики Ханты-Мансийского округа, как в столице «Банк Москвы». И хотя филиалы есть в Москве, Питере, Тюмени, Новосибирске, Кургане, в основном наша деятельность ориентирована на регион. 120 млн. рублей в год мы направляем на благотворительность. Финансируем региональные программы поддержки культуры, спорта, помогаем строить социальные объекты – деньги идут туда, где по каким-то причинам не хватает бюджетных средств.
И моя депутатская работа – естественное продолжение банковской, потому что в моём ведении комиссия по бюджету. И мне, профессионалу, сподручнее разбираться в этих проблемах. Банкир заинтересован в богатых клиентах, а если население беднеет, то и банки закрываются. Нашими услугами за год пользуются около миллиона человек, более полумиллиона являются постоянными вкладчиками. И мы проникаемся проблемами людей, которые не получается решить в рамках отдельно взятой организации, зато они решаемы на законодательном уровне.
Как депутат я должен понимать, как живут люди, чем дышат. Каждый день получаю пять-шесть писем от избирателей, и за каждым – чья-то драма, даже трагедия. Я не могу не видеть всего этого и оставаться безразличным. Иногда это становится толчком к литературному творчеству.
– В чём нуждается российская культура, способна ли она воспроизводить элиту общества в истинном смысле?
– Мало быть хорошим специалистом, надо быть достойным представителем социума. А за постсоветский период мы растеряли то, что называется «человеческим фактором», не говорю уже об уровне знаний. При социализме хоть советскую нацию, но пытались формировать, а теперь мы кто? Была культура и духовно-нравственные основы формирования человека, а теперь всё пущено на самотёк. Если государство не поддерживает культуру, то вышибает основу, то, на чём стоим. Ведь было огромное количество разнообразных кружков, секций. Куда подевались национальные, фольклорные ансамбли? На Западе люди самых простых рабочих профессий выходят в праздник в национальных костюмах, поют, пляшут, а если всё отнять, народ превращается в серую массу, ещё через поколение ничего не останется.
Человеку не за что стало держаться, он оторвался от корней. Государство отвернулось от культуры – образовалась пустота, люди стали более агрессивными.
Стране нужен качественный человеческий материал, и профессионализм должен быть с человеческим лицом. Однако чаще всего люди не хотят думать. Привыкли получать из СМИ разжёванную информацию. А всё потому, что перестали читать. Когда человек читает, он включает воображение. Начинает обдумывать, осмысливать, делать выводы. Может, и не слишком радостные выводы, но если их не делать, не предпринимать что-либо, то никуда и не сдвинешься.
Пропасть между так называемой элитой и народом велика… Только элитарность определяется не суммой на банковском счёте, не престижным особняком или автомобилем, а наличием совести.
– В России сейчас кризис. Какую позицию должны занять владетели капиталов, чтобы помочь стране и её народу, и кому надо помогать в первую очередь?
– Помогать никому не надо, главное, не мешать. Надо устроить экономику так, чтоб она работала. Государство должно платить достойную зарплату бюджетникам. Необходимо справедливое распределение доходов. Нужно строить новые производства.
В то же время, к сожалению, в прессе идёт демонизация банкиров, бизнесменов. Банковская профессия – довольно трудоёмкая, порой монотонная, даже может показаться скучной. И для того, чтобы успешно заниматься этим делом, не обязательно идти против совести и общественной морали… Отрицательный же образ банкира стал формироваться в 90-х годах прошлого века, когда начались скандалы вокруг приватизации, заказные убийства и появились персонажи в малиновых пиджаках. Ну и, конечно, масла в огонь добавили банкротства и кризисы, что и стало подоплёкой негативного представления о банкире, да и в целом о российском бизнесмене.
Но в большинстве своём мы такие же нормальные люди, как и представители других профессий: работаем, женимся, растим детей, болеем и радуемся отпуску. Одним словом, живём. И не от профессии зависит, есть ли у человека совесть.
Во все времена были и хорошие, и плохие представители капитала, только о тех, плохих, мы почти ничего не знаем, в историю вошли Мамонтовы и Третьяковы.
Забулдыг и убийц один на сто тысяч, но о них рассказывают по ТВ, и кажется, что все такие. Также и с бизнесом: тех, кто покупает самолёты, яхты, футбольные клубы, – единицы, представителей среднего бизнеса – больше, но не обо всех мы знаем, а отрицательный образ уже создан. Хотя и в XIX веке выводили капиталы за границу, и немалые.
Что же касается благотворительности и меценатства, то об этом не стоит кричать на каждом углу: сделал доброе дело и забудь – в глазах Всевышнего молчаливое добро дороже ценится.
– Расскажите о созданном вами литературном фонде «Дорога жизни».
– Эта организация создана для финансовой поддержки литераторов, в основном в части книгоиздания. Из недавних проектов – издание антологии поэзии «Наше время», в которую вошли писатели, родившиеся в 60-х годах прошлого века.
– Вы один финансируете эти проекты?
– Это не обязательно личные накопления, помогают и другие люди, неравнодушные к литературным процессам. Грустно смотреть, как культура чтения уходит из жизни нашего общества. С утратой привычки к чтению мы постепенно теряем способность мыслить. Когда вы смотрите телевизор, то воспринимаете образ в готовом виде. А когда читаете текст, постигаете его в соответствии с вашим воображением, т.е. думаете. Только книга даёт человеку умение образно мыслить.
Сербский писатель Милорад Павич сказал, что читать книгу нужно как минимум дважды: первый раз, когда ты моложе героя, а второй – когда старше. И действительно, можно ли понять Каренина или Левина в шестнадцать лет? Я и сейчас с удовольствием перечитываю классику. По моему мнению, русская литература настолько богата, что можно бы уже ничего нового не писать – переиздавать классику и жить, как рантье, на проценты. Шутка, конечно, литературный процесс прерываться не должен. Но и эксперимент должен быть освящён мыслью, чувством. И надо владеть ремеслом.
– Вы часто бываете за границей, общаетесь с представителями других народов. Чем отличается русский человек в лучшую или худшую сторону?
– Он более открытый, склонен к коллективизму и взаимовыручке. Русский, как говорил Гоголь, долго запрягает и быстро едет. У нас очень специфическое отношение к власти: когда возникает внешняя угроза, мы поднимаемся как один и объединяемся вокруг власти, лидера, а в остальное время нам всё равно, во власть никто не верит. В Европе такого нет. Например, если в доме очень громко играет музыка, наши сами идут разбираться, а за границей обращаются к власти.
Специфика нашей жизни – аврал, штурмовщина. Это обусловлено климатом и тем, что исторически у нас аграрная страна. Когда сажать картошку, если в мае ещё лежит снег? Поэтому всем миром мы выходим на сельхозработы, а по осени впадаем в спячку.
Для нас важны идеологический подъём, общая идея, тогда поведение народа меняется.
Отрицательная черта – отсутствие склонности к самоорганизации. Советская власть приучила к тому, что за нас всё решается где-то наверху, и теперь жителей не организуешь дверь в подъезде поменять. Только в кризис и объединяемся.
Нас спасёт только чудо. Недостаточно разговоров о великой России, люди должны ощущать себя людьми. Без людей ничего не получится. Лидировать на международной арене не главное, нельзя это делать в ущерб внутренней ситуации. Остаётся надеяться, что Господь нас не оставит.
– Как вы оцениваете процессы, происходящие в русской литературе?
– Я не успеваю следить за всем, что издаётся. Да и в каждый период времени одно произведение действует по-разному. В 1980–1990-е литература имела иное звучание. Но не стало пропаганды литературы как таковой, в хорошем смысле. Тиражи упали, уничтожена система книгораспространения, и армия читателей поредела. Однако литературный процесс идёт, главное, чтобы литература не свелась к написанию инструкции. Во главе должен быть человек. А сейчас пропагандируют литературу, повествующую о маргинальных группах как о чём-то значимом. Появились авторы, за которых пишут группы литературных негров.
Попытка загнать литературу о человеке на задворки жизни приводит к тому, что писатели пишут для самих себя, и люди перестают их читать. Школьники не понимают классику – им не хватает жизненного опыта – и теряют интерес к великим произведениям.
А ведь русская литература XIX века – это столь же значимое явление в мировой культуре, как Библия и греческая мифология, живопись эпохи Возрождения. Живём у чистого источника, а пьём сомнительную воду фабричного разлива.
– Чем бы вы хотели заниматься, если бы представилась возможность сменить сферу деятельности?
– Лежал бы на диване, читал книги и смотрел канал «Дискавери». Но если честно, привык жить в поле большой активности и никуда от этого не денусь. Я учился на финансиста, мне это нравится, и здесь я могу приносить пользу, поэтому не хотел бы менять род деятельности. Я же служащий, а не владелец бизнеса. А там как Господь распорядится.
– Вы ездили на Святую землю, на Афон… Какое место в вашей жизни занимает вера?
– Как можно не прийти к Богу? Это аномалия. Знания о Боге даны каждому от рождения, это отличает человека от животного. Вне представлений о Нём жить нельзя.
Верующие посещают храм, потому что там связь с Богом покороче, она лучше ощущается. Это не то же самое, что в цирке помолиться. Посещение святых мест нормально для верующего человека.
– О чём бы вы хотели сказать и что я у вас не спросила?
– Я хотел бы пожелать «ЛГ» продержаться в это трудное время, у вас особая ниша в культурном пространстве страны, важно, чтобы этот огонёк тлел, ему нельзя исчезнуть, из него потом разгорится пламя.
Писателям – писать побольше. Что-то да останется потомкам – всё от Бога, ведь художник ближе к Богу. На писателе большая миссия, и «не дано предугадать, как наше слово отзовётся…» – сказал Тютчев.
Беседовала
«ЛГ»-ДОСЬЕ
Дмитрий Александрович Мизгулин родился в 1961 году в Мурманске. В 1984 году окончил Ленинградский финансово-экономический институт имени Н. Вознесенского по специальности «финансы и кредит». В 1993 году окончил Литературный институт имени А.М. Горького, семинар А. Межирова. Член Союза писателей России. С 1991 г. работает в банковской системе. В 2001 году возглавил ОАО «Ханты-Мансийский банк». Депутат Думы ХМАО-ЮГРЫ 4-го созыва, председатель Комиссии по бюджету, финансам и экономической политике. Почётный консул Чешской Республики в ХМАО. Имеет государственные и общественные награды, почётные звания. Заслуженный экономист РФ, кандидат экономических наук. Академик Российской академии естественных наук. Автор более 50 статей и трёх монографий по банковской тематике.