Фёдор Аркадьевич Чапчахов ровно два месяца не дожил до своего юбилея. 5 августа 2007 года ему исполнилось бы 80 лет...
Он принадлежит к поколению, встретившему Великую Отечественную подростками, получившему стойкий заряд непоказного гражданского мужества, спокойной уверенности в жизни. Главным его талантом от Бога было то чувство надёжности, благожелательности, которое он излучал, вызывая ответное доброе отношение к себе как личности и к делу, которому он посвятил себя со всей преданностью и высоким понятием о чести критика.
Моё знакомство с Фёдором Аркадьевичем сначала было заочным по его выступлениям в журнале «Дон», где начиналась его, уроженца Ростова-на-Дону, критическая деятельность. Позже при личном общении и совместной работе в столичной критике оно переросло в прочное товарищество по работе и по жизни.
Мы сегодня уже с полным правом можем говорить о шолоховской школе в отечественной литературе, где не последние места заняли авторы, в своё время замеченные Ф. Чапчаховым. Во время поездок по стране, встреч с читателями, в наших профессиональных разговорах, «побивая» друг друга эрудицией и любовью к литературе, вообще к хорошей Книге как человеческому (не без участия, вероятно, высших сил) явлению, мы уже тогда знали: необходим некий эталон, столь же нерегламентированный, сколь узнаваемый.
Фёдору Аркадьевичу очень повезло: он оказался в нужный момент в нужном месте: расцвет его критической деятельности счастливо совпал с лучшей, по общепризнанному мнению, порой в жизни «Литературной газеты», в которую он к этому времени был приглашён главным редактором А.Б. Чаковским в качестве начальника самого сложного в любом печатном органе отдела критики. Более 20 лет Чапчахов проработал в «ЛГ», 15 из них – членом редколлегии по отделу русской литературы. И может быть, своей популярностью газета в немалой степени обязана ему и людям, с которыми он работал и которых приглашал к участию и выступлениям с самых разных, не исключая противоположных, позиций.
Собственные выступления, его вкус, сам выбор книг и тем для своих работ снискали ему уважение литературной и читательской общественности. Лучшие из них, рассчитанные на долгую жизнь в критике, составили его книгу «Время и Слово», вышедшую в начале 80-х годов. Здесь, наконец не ограниченный рамками органов печати, в которых он выступал («Вопросы литературы», «Сельская жизнь», «Правда», «Советская Россия», «Комсомольская правда», «Нева», «Октябрь», «Знамя» и, конечно же, «ЛГ»), и в вещах, написанных специально для книги, можно было дать волю своей трепетной любви к отечественной литературе, и особенно поэзии, свято зная вместе с А.А. Ахматовой, что «всего прочнее на земле печаль и долговечней царственное слово».
При знакомстве с этой книгой к читателю приближается отчее Слово как русская судьба, аксиома непрерывной связи, даже когда едва видима, с традициями классики.
Прогнозы Ф. Чапчахова относительно литературного процесса оказались безошибочны. По-прежнему остаются ярким явлением, каждый по-своему, те, кого он нередко замечал первым: В. Белов, В. Распутин, М. Кураев, С. Есин, Ю. Поляков, В. Потанин, М. Шевченко, В. Лихоносов... И, кажется, Чапчахов говорил о них не так уж и давно.
Защита своего главного в жизни дела заключалась для него в непоказном уважении к иному мнению, в чувстве локтя, товарищества, в убеждении таким неопасным, но дорогостоящим оружием, как спокойствие, огромная эрудиция, подлинность чувств и мыслей.
Когда-то мне запомнилось название одной из его статей – «Люди солнечной стороны». Ф.А. Чапчахов сам остаётся в нашей памяти человеком, всегда освещённым солнцем.