Продолжаем разговор о произведениях, вошедших в шорт-лист
О. Славникова. Любовь в седьмом вагоне: Рассказы. – М.: АСТ; Астрель, 2008. – 285 с.
Читать прозу Ольги Славниковой мне довелось в поезде, уходящем с Казанского вокзала в сторону Урала, и когда я прочёл в предисловии автора, что она тоже любит этот маршрут, подумал: это – знак. Естественно, захотелось внимательнее вчитаться в железнодорожные истории.
О тематическом единстве рассказов автор предупреждает заранее, ссылаясь на то, что фактически они писались по заказу глянцевого журнала «Саквояж-СВ», которым ведают «Российские железные дороги», а точнее – Александр Кабаков. Сюжеты сборника весьма прихотливы, но в каждом присутствует железнодорожный антураж, иногда весьма поверхностный. Тема дороги не становится архетипом.
По-своему логика ясна, но довольно прямолинейна: разве пассажиру поезда интереснее всего читать о вагонах и рельсах, а плывущим на корабле – про судно? Сомневаюсь. Путешествующему надо, чтобы книга была интересной, а материалом может выступать всё, что угодно. И хотя здесь собраны разноплановые и довольно читабельные рассказы, постоянное педалирование дорожных реалий несколько утомляет.
Что касается эстетической направленности сборника, то О. Славникова определяет её как «достоверную фантастику». Фантастический элемент тут и правда есть, и в немалом количестве, но всё же вернее назвать подобного рода литературу реалистической новеллистикой. В мире много таинственного, непостижимого, мистического, и настоящий реалист не вправе закрывать глаза на эту сторону жизни.
Славникова следует именно в русле реалистической традиции: ситуации, обрисованные ею, несмотря на всю загадочность, вполне могли произойти на самом деле, реалии современного мира переданы достоверно и точно, характеры людей узнаваемы. Писательница обладает неплохой пластикой языка, стиль её живой и ясный, хотя подчас интересно задуманный конфликт разрешается несколько анемично («Русская пуля», «Старик и смерч», «Восьмой шар»). От прозы ждёшь чего-то большего, выхода на высокий энергетический уровень, а она в финале несколько «подседает». Но в принципе русская реалистическая новелла не обязательно должна обладать парадоксальной, фантасмагорической концовкой.
Так что же, проза Ольги Славниковой – старый добрый или новый реализм? Сказать так тоже было бы преувеличением. Дело в том, что реалистический канон в противоположность позиции постмодернизма предполагает более тёплое, сочувственное отношение к описываемой жизни. Творческая методология Славниковой оказывается между двумя этими крайностями: мир она описывает довольно точно и выразительно, но особой любви и нежности к своим героям не проявляет, а относится где-то с холодком, а где-то с прозекторской брезгливостью.
Соотечественники изображаются как малоприятные люди в убогих обстоятельствах: «…старики напоминали лицами комья земли, оплетённые корнями, молодые были тонкошеи и круглощёки, с глазами, как пуговицы» («Вещество»); адвокат из рассказа «Статуя командора» «похож одновременно на яйцо и курицу: узкоплечий, с большими женскими бёдрами и яйцеобразной, совершенно лысой головой, на которой для обозначения глаз крепились очки».
Вещи тоже уродливы и омерзительны: «имелся погребок, где хранились, точно заспиртованные гады в музее… огурцы и грузди», «лодка… напоминала дохлого таракана» («Старик и смерч»). Причём, живописуя «ужасти», Славникова не забывает намекнуть, что это черты именно нашего, отечественного бытия: «Русские северные смерчи отличались от североамериканских… особенной, заточенной злостью» (там же). Ишь ты, даже торнадо в Америке ласковее наших!
Разумеется, писатель, особенно сатирик, имеет полное право изображать неприятные вещи, но когда они кочуют из рассказа в рассказ, то это уже тенденция. Создаётся впечатление, что, как крылатая героиня стихотворения Ю. Кузнецова «Двуединство», писательница против своей воли описывает окружающее, испытывая к нему неизбывную неприязнь. Прозаик остаётся в рамках реализма (хотя некоторые сюжеты вполне интертекстуальны – «Статуя командора», «Сёстры Черепановы» отчётливо отсылают нас к произведениям Пушкина и Лескова), но делает это, как сказал бы Чехов, с видом отвращения к собственному искусству.
Выход сборника рассказов ныне – явление отрадное. Наши издатели почему-то сочли этот жанр неходовым и выкинули из своих планов, как будто новеллистика Борхеса, Кортасара, Бьой Касареса, Гомбровича, Шукшина, Казакова, Довлатова не востребована читателем. Книга Ольги Славниковой отчасти восполняет этот пробел, а заодно даёт ответ на вопрос: насколько велико её моральное право
КОММЕНТАРИЙ «ЛГ»
Странная складывается ситуация... Прозаик пишет рассказы для глянцевого журнала – имеет на это полное право. Затем из этих рассказов составляет сборник – опять же понятно: литературное производство, как и всякое другое, должно быть безотходным, особенно в нынешние времена. Удивляет другое – попадание этого сборника в шорт-лист премии «Большая книга», которая позиционируется её организаторами едва ли не как главная отечественная литературная награда. Неизбежно возникает вопрос о критериях отбора кандидатов в лауреаты – а следовательно, и определения победителей. Что здесь главное: художественный уровень произведения, масштабность затрагиваемых в нём проблем, яркость воплощения замысла или же принадлежность автора к кругу «своих», к определённой литературной тусовке?..