ЛИТПРОЗЕКТОР
Продолжаем разговор о произведениях, вошедших в шорт-лист
Они очень разные. Живущий в Германии Хазанов роман строит и пишет эпически, что твой граф Толстой.
«Изредка, в минуты грозных событий, вершители судеб, те, от которых зависела жизнь миллионов людей, кто отождествил себя с историей и в самом деле олицетворял её слепую волю, испытывали, насколько это было возможно при их ограниченных способностях, что-то вроде смутного прозрения. Не разум, но тягостное чувство говорило им, что гигантские скрежещущие колёса, чей ход, как им казалось, они направляют по своему усмотрению 
и произволу, увлекают за собой их самих. Как если бы, уцепившись за что попало, они вращались в огромном грохочущем механизме, который сами же запустили. Оба, карлик в Кремле и тот, другой, укрывшийся в катакомбах под парком Новой имперской канцелярии, оба, побеждающий и побеждённый, испытывали одно и то же мистическое чувство зависимости, ненавидели его, но и гордились им, ведь оно подтверждало их уверенность в том, что все самые безумные решения оправданы и одобрены высочайшей инстанцией – тем, что один называл законами истории, а другой Провидением».
Ну? Я и говорю: голимый Лев Николаевич!
Ярмолинец, обретающийся в Штатах, склонен к такого рода оборотам:
«Хотя была только середина мая, лицо его было покрыто густым загаром. Он только что вернулся из средиземноморского круиза…»
Прямо скажем, не стилист.
Хазанов обращён к прошлому с его НКВД, ГУЛАГом и прочими страстями той мрачной эпохи. И при этом автор – тяжеловесно мудр. Как в стилистике, так и в негодовании.
Ярмолинец из всех калибров палит по временам перестроечным. При этом – задорен:
«Меня от этой песни тошнило. Ещё сильнее меня тошнило от самого Макаревича, от его напускного вида усталого гения, поскольку этот гений играл, как играли 20 лет назад группы типа Credence. Хотя нет, что я говорю! У тех что ни песня, то хорошая мелодия, взять одну только Who’ll Stop the Rain, а у «Машины» что ни песня, то фига, и даже не в кармане, а возле него, чтобы начальству видней было. И начальство в своём перестроечном порыве мимо этой фиги не прошло. И вот, пожалуйста, – мотор ревёт и новый поворот! И такой он, всем на радость, заводной, перестроечный, оптимистичный и снова с фигой, поскольку содержит щекочущий начальственные нервы вопрос: «Что он нам всё-таки несёт – пропасть или взлёт?» Между тем вопрос чисто риторический, потому что новый поворот несёт Макаревичу с его бригадой в красивых разноцветных пиджаках взлёт, а всем остальным – не несёт ни хрена!»
Собственно, в этом пассаже вся суть и эстетика романа, интересного тем, кто шибко увлекался западной музыкой. И тем, для кого всё происходящее в СССР в 80–90-х носило краткое название «совок». Из которого надо было валить «за бугор» со всей возможной скоростью. Потому что здесь журналист (такова профессия главного героя романа) не имеет возможности писать правду, а вокруг тупые комсомольские инструкторы, замшелые обкомовцы и коварные кагэбэшники.
Герою Хазанова «валить» некуда – кругом вертухаи и концлагерь. Хоть буквальный, хоть символический. Остаётся – в себя, в писательство, в литературу, которая и есть – вчерашняя вечность. Отсюда – название и горечь.
С названием рукописи Ярмолинца сложнее. Не по смыслу, а по объёму объяснения. Не все же столь «продвинуты» в рок-музыке.
Итак, лет сорок назад один из членов известной тогда рок-группы Who предсказывал своим коллегам из другой, пока ещё малоизвестной группы: «Их ждёт такой же успех, как запуск воздушного шара из свинца». Музыканту, которому адресовался прогноз, Джимми Пейджу, так понравилась фраза, что он заменил в ней слова «воздушный шар» на слово «дирижабль» и назвал свою группу «Свинцовый дирижабль» – Led Zeppelin. Вероятно, Пейдж и сам не верил в успех своего начинания. Что подтверждала и обложка первого альбома, на которой изображалось крушение дирижабля «Гинденбург» в 1937 году (!). Тем не менее Led Zeppelin осталась одной из ведущих групп в истории рок-музыки.
Далее пояснение даёт интернетовский автор Jetreader:
«Автор «Свинцового дирижабля «Иерихон 86–89» Вадим Ярмолинец распространяет толкование названия знаменитой рок-группы, точнее, пессимизм её основателя, на другой проект под названием «СССР», потерпевший крушение в 1991 году. При чём здесь Иерихон? В романе есть объяснение и этому – стены библейского города рухнули не в результате штурма осаждавших его войск, а от звуков труб – т.е. от звуков музыки. Здесь ещё одна очевидная аналогия – сознание советской молодёжи 70–80-х было разложено, как тогда любили говорить, тлетворной западной культурой, в частности рок-музыкой, одним из символов которой был Led Zeppelin».
А теперь можно поговорить и о похожести авторов, которую заметил, естественно, не я один. Михаил Бутов:
«С определёнными целями изучаю контент «Журнального зала». Обнаружил неожиданную тенденцию: существенную (а то и определяющую) часть прозы, публикуемой толстыми литературными журналами, составляют романы и повести немолодых литераторов, посвящённые энергичному копулированию на фоне ужасов советской эпохи. Не то чтобы это было плохо само по себе, но вызывает удивление согласованность творческих векторов именно в настоящий период времени у вроде бы разнородных авторов».
Да чему уж тут удивляться? Давно известно: хочешь либеральную литературную премию – «энергично копулируй на фоне ужасов советской эпохи». Потому как само литературное оправдание писателей, «сваливших за бугор», могло бы вылиться в элементарную объяснительную: «Прошу сам факт рождения в этой стране считать чудовищным недоразумением!» И отпадает необходимость в написании да и прочтении этих романов. Тем более что ничего принципиально нового они не предлагают. И это не только моё мнение. Виктор Топоров:
«Живущий в Германии восьмидесятилетний Борис Хазанов только что получил за тот же роман «Вчерашняя вечность» бесстыдно отвоёванную дальним зарубежьем у ближнего «Русскую премию». Читать его… можно, но о-о-очень скучно! Ну а мемуары патологически самовлюблённого «нового американца» Вадима Ярмолинца под претенциозным названием «Свинцовый дирижабль «Иерихон 86–89» попали в шорт-лист (да и в «лонг») явно по недоразумению. Даже всезнающий Андрей Немзер предположил (исходя из названия и побрезговав заглянуть в провинциальную «Волгу», где «Иерихон» и печатался), будто это произведение проходит по ведомству ненаучной фантастики. Фантастика, что «Иерихон» – в шорт-листе!»
Вновь о похожести: в том же номере саратовской «Волги», где увидел свет «Дирижабль», напечатана повесть Бориса Хазанова «Плюсквамперфект и другие времена». Что послужило поводом для того же В. Топорова выдать такую инвективу: «Саратовские интеллектуалы… впали в провинциализм самого дурного толка: журнал лёг под эмигрантов! Под американское и немецкое захолустье!»
В общем, тема тут богатая, в три слова не уложишься. Надо закругляться. А закругляться будем обращением к истории группы «Свинцовый дирижабль». Один из участников группы, Роберт Плант, однажды попал в автомобильную катастрофу. Музыканту переломало ноги, и он долго не мог ходить. А его сын Карак умер от неизвестной инфекции. После этого на вопрос о том, что он (Плант) любит больше всего – секс, наркотики или рок-н-ролл, отвечал: «Футбол».
Вчерашняя вечность: фрагменты ХХ столетия. – М.: Вагриус Плюс, 2008. – 368 с.
Свинцовый дирижабль «Иерихон 86–89»: Роман. – Саратов: Журнал «Волга», № 4, 2008.