Что Саше и Хельмуту делить на небесах? Они больше не будут хвастать, кто лучше стреляет. У кого больше танков. Там это неинтересно. Остаётся одно – подружиться. Плохо, что для этого пришлось застрелить друг друга. Эти ребята могли дружить и на земле, любить и иметь замечательных детей. Но в угоду гитлеровским безумцам оказались втянуты в смертельную бойню.
Саша знал, за кого и за что идёт воевать. За свою сестричку, маму, всех близких. За этот маленький ялтинский дворик. За страну, в которой всё это находится. За что воевал ефрейтор Баумбах? Какие идеи могут быть выше конкретной человеческой жизни? Думал ли он об этом? Сейчас никто не скажет. Возможно, чувство, подобное моему, испытывал в далёком 1941-м немецкий офицер, всматриваясь в лицо измотанного боями пленного. Это был мой отец. Восемнадцатилетний сержант обречённо ждал своей участи. Не просил о пощаде, не ползал на коленях. Лишь мечтал, чтобы побыстрее всё закончилось. В свои восемнадцать он ощущал себя самым старым, уставшим жителем этой пылающей планеты. Солдат понимал: стремительно наступающим частям вермахта не до пленных.
Офицер молча забрал у конвоира автомат и повёл отца в сторону леса. Выйдя из поля видимости части, он ткнул дулом отцу в спину и остановился. Отец продолжал идти. Автоматная очередь была выпущена в небо...
Немецкий классик Эрих Мария Ремарк в одном из своих произведений описывает эпизод с солдатом Первой мировой, пришедшим в госпиталь проведать тяжелораненого товарища. Он смотрел на умирающего и желал, чтобы все живущие на этой земле заглянули в его огромные, полные желания жить глаза. Война – это самая ужасная нелепость, на которую способно человечество. Мы должны об этом помнить, являясь свидетелями братоубийственной бойни на востоке Украины.
Владимир ШЕВЧЕНКО, ЯЛТА