Крымский театр представил новую постановку пьесы А.М. Горького
Постановки в театрах имени русских классиков спектаклей по произведениям «именных» авторов вызывают, как правило, особый интерес.
Театралы задумываются – а почему выбрана та или иная пьеса для постановки именно сейчас. И следует ли спектакль давним традициям инсценировок или, наоборот, пытается открыть в произведении новые оттенки и повороты. Бережно ли сохраняет «классический» текст, или же вносит коррективы в соответствии с веяниями времени и творческими устремлениями. А те, кто из года в год посещает этот театр, неизбежно задумываются: а как «лягут» на «своих» актёров хрестоматийно знакомые образы и чем порадуют или огорчат, молодые исполнители… Новая постановка «Якова Богомолова» в Крымском академическом русском драматическом театре им. Горького (в прежние годы здесь увидели свет рампы все пьесы А.М. Горького, некоторые и сейчас ещё находятся в действующем репертуаре) заинтересовала, но и встревожила.
Время
Ответ на первый вопрос напрашивался сам собою, достаточно ещё раз взглянуть на календарь. Как известно, на основании ряда косвенных данных рукопись незаконченной драмы (три действия и начало четвёртого) датируется началом 1910-х годов, хотя есть версия, что замысел возник позже, чуть ли не во время визита Горького к Шаляпину.
Первая дата – вероятнее.
…Большой войны ещё нет, Дальневосточная боль утихает, а в балканских событиях Россия напрямую не участвует. Семнадцатый год А.М. Горький только предчувствовал («…Буря! Пусть сильнее грянет буря!»), – но не прозревал ни его масштабы, ни трагичность. Синематограф вовсю ставил душещипательные драмы, в литературе процветали мистика и эскейпизм, а слово «социалист» в среднеобразованном кругу не воспринималось уже как приговор, а скорее, как неловкая болезнь. Богатые богатели, маялись и перебирались в Европу, удачливые спортсмены «хорошо жили» потому что спортсмены, бедные работали за кусок хлеба и таскали, что плохо лежит, ради толики масла и чекушки, интриганы и интриганки действовали с оглядкой «наверх» и «вниз», – и все искренне или демонстративно удивлялись людям, которые хотели работать ради будущего. Не только для себя. Знакомо, не правда ли? А потом была война…
Создание пьесы было вызвано предчувствием грядущего, скорее всего – смутным, неслучайно же Горький так и не написал за последующие четверть века определённый, однозначный финал. А, следовательно, дал возможность последующим инсценировщикам и экранизаторам выделять, акцентировать то, что они находили самым важным и значительным, не слишком кромсая исходный текст. Чаще всего постановщики опирались на характеристику «преждевременный человек» – это даже стало названием фильма А. Роома (1971 г.), в котором блистали тогдашние звёзды, – Александр Калягин, Анастасия Вертинская, Игорь Кваша.
Расчёт
Корректно, на первый взгляд, отнеслись к Горьковскому тексту в Крымском академическом театре: в спектакле, поставленном народным артистом В. Навроцким, только исключили пару-тройку совсем эпизодических персонажей и реплик, убрали один антракт, купировали, как отвлекающий мотив, «игру» Ладыгина с револьвером, но добавили ему реплику, и немного продлили текст за рамки написанного классиком. Всё это позволило выстроить завершённое, законченное произведение с однозначным финалом. Поддержано это и трактовкой через систему образов и мизансцен (напр., Вера (арт. В. Шляхова) обычно пребывает «наверху», на условной террасе, а Нина Аркадьевна постоянно увязывается «хвостиком» за Никоном или Жаном), – достаточно интересной и в известной мере оригинальной. По крайней мере три ключевых образа – Якова, Никона и Верочки, – не теряя горьковской многокрасочности, приобрели завершённость, не исчерпывающую, но и не слишком противоречащую тексту. Достаточно завершён и образ «дяди» Жана (засл. арт. В. Крючков), вот только избранное актёром решение превратило сильного и страшного искусителя и манипулятора – авторский замысел роли ведь прочитывается без вариантов, – в пустого шута и сплетника.
Последовательность
Персонажи, «раскрываясь» и преобразуясь, последовательно движутся к новому финалу, оправдывая и обосновывая его. В наибольшей степени это касается самого заглавного героя (арт. Д. Кундрюцкий) и Верочки, но вполне применимо к Никону (В. Навроцкий) и Ольге (засл. арт. Е. Сорокина). Возможно, Дмитрий Кундрюцкий чрезмерно демонстрирует в первых сценах эдакую блаженно-наивную маску, хотя замечание Ольги о некоем его тайном демоне отнюдь не может быть случайным. Но всё же постепенно, от эпизода к эпизоду, заставляет вслушиваться и убеждаться в справедливости своих слов, а затем и в эффективности их. Так что, например, Ольга, далеко не только красивая безделушка, в «первом» финале констатирует, что Яков её «уговорил, как ребёнка», а затем очевидно (хоть и невидимо, за сценой) принимает его правоту. И Вера арт. Валентины Шляховой засияла от счастья не от конкретных гидротехнических успехов Богомолова, а от убеждения в красоте и достоинстве его жизненной позиции. Наконец, мизансцена «второго», последнего финала красноречиво свидетельствует о том, кто же на самом деле здесь лишний – а следовательно, кто же неправ в своих многочисленных оценках и суждениях о заглавном герое.
Просчёты
Об одном, хотя и самом обидном и заметном актёрском просчёте, уже было сказано.
Второй менее очевиден и связан не столько с работой В. Навроцкого как актёра, сколько с выбранной им же режиссёрской концепцией. Никон Букеев – персонаж или даже социально-психологический тип, который, несомненно, интересовал А.М. Горького. Не раз и не два писатель обращался к подобным типам и в предшествующих, и в последующих произведениях. Немало текста и ремарок отведено автором Букееву и в этой пьесе – и вполне можно предположить, что в ненаписанной части предполагалось ещё немало слов и поступков Никона. Но принятый однозначный финал заставляет иначе оценивать его слова и поступки – и с учётом зрительского отношения к Якову, и с учётом исторического знания.
Третий же связан с жанровой перестройкой произведения в целом. Пистолет, которым «играет» Ладыгин, должен по законам драматургии в финале выстрелить. Вопрос в том лишь, в кого – и А.М. Горький так этого и не решил. А если, как в спектакле, нет пистолета, нет предчувствия выстрела – значит, остаётся просто пьеса, что, конечно же, вполне допустимо, вот только снижает градус восприятия.
Преломление и отражение
Преобразованная и завершённая пьеса в театре им. Горького поставлена по-современному, в хорошем темпе, с одновременным обращением и к разуму, и к эмоциям, потому и встречена сейчас, и будет встречена в дальнейшем с интересом и благодарностью. Да, ряд образов обеднён – кто переделками текста, кто актёрскими просчётами и неудачными назначениями на роль, но зритель увидел отражение живых, актуальных проблем в преломлении классического произведения.
Юрий Волынский