Заслуженный артист России Даниил Спиваковский сегодня в кино нарасхват. К 40 годам, снявшись в 40 фильмах, он, похоже, ещё далёк от предела своих возможностей. Тем интереснее было встретиться с ним.
– Даниил, вы успешно играете и в театре, и в кино. К чему больше тяготеете?
– В дипломе, как у большинства моих коллег, написано: «актёр драматического театра и кино». Этому и пытаюсь соответствовать.
Надо сказать, что я стал сниматься довольно поздно. Первую значительную роль получил в 2003 году у Валерия Тодоровского в фильме «Мой сводный брат Франкенштейн». Это была судьбоносная встреча. В 2002 году Сергей Газаров снимал телесериал «Тёмная лошадка», продюсером которого был Валерий Тодоровский. Я играл там милиционера-недотёпу Ивана Табункова. После окончания съёмок Валерий Петрович сказал: «Даня, я тебе предлагаю главную роль в моём фильме». После выхода картины «Мой сводный брат Франкенштейн» на меня обратил внимание российский кинематограф, я стал получать приглашения от очень интересных режиссёров.
– То есть вы проснулись знаменитым?
– Можно так сказать. Думаю, у многих случаются такие судьбоносные встречи, которые переворачивают жизнь и человек становится известным в своей профессии.
– Сомнений не было – сниматься в фильме Тодоровского или нет?
– Конечно, не было! Во-первых, я прекрасно знал творчество Валерия Тодоровского, знал все его картины. Кроме того, был прекрасный сценарий, замечательная актёрская команда.
После этого мне посчастливилось работать с целым рядом наших прославленных режиссёров, таких как Лунгин, Пичул, Кара, Хотиненко.
Правда, до этого, в 2001 году, была у меня одна телевизионная работа, но на телеэкраны она вышла уже после «Франкенштейна» и имела бешеный рейтинг – это сериал «Две судьбы», который снимали Владимир Краснопольский и Валерий Усков. Этот сериал тоже принёс определённую популярность.
Мне посчастливилось поработать с Никитой Михалковым в картине «Утомлённые солнцем-2». Это небольшой эпизод, но довольно яркий и драматический. Было очень приятно, что Никита Сергеевич лично пригласил меня. Более того, для этой небольшой роли – а я буду на экране всего минуты две-три – он даже специально написал её разбор, то есть свои размышления насчёт того, что он хочет видеть от актёра. Естественно, Никита Сергеевич писал разборы ролей для всех главных героев, но чтобы описать небольшой эпизод под конкретного человека – для меня это впервые.
– Как вам работалось с Михалковым?
– У меня было всего два съёмочных дня. Но это были незабываемые, очень творческие моменты. Я постарался сделать яркую, драматическую роль.
С Павлом Лунгиным я встречался в картине «Бедные родственники», где сыграл Гришу Цаусаки. Фильм, кстати, снят по сценарию Геннадия Островского, автора «Франкенштейна». И потом Лунгин пригласил меня в свою следующую работу «Мёртвые души» по сценарию Арабова, где я сыграл Бобчинского. У Юрия Кары в телевизионном проекте «Звезда эпохи» я сыграл Павла Шпрингфельда, известного комика советского периода. С Василием Пичулом я встречался дважды. Первую картину – мюзикл «Кинофестиваль» – зритель пока не видел, хотя она снималась в 2005 году. Потом был сериал «Застава Жилина», который прошёл на экранах в этом году.
У Владимира Хотиненко я снялся в картине «1612», где сыграл Стёпку-Подкову. Тоже незабываемая работа. Мы с Владимиром Ивановичем придумали, что мой герой не расстаётся с подковой, отчего и получил такое прозвище. В фильме я использовал её как кастет. Я даже научился ею жонглировать. Это была настоящая подкова, до блеска начищенная реквизиторами. Как-то Хотиненко сказал: «Не выпускай эту подкову!» И я даже в самолёте с ней как-то летел. В аэропорту на досмотре служба безопасности спросила, мол, что это такое? Я нашёлся: «Летаю только с этой подковой, на счастье». Сотрудники, узнав меня, пропустили: «Если на счастье – летите!»
Кроме режиссёров со звёздными именами я снимался и у менее известных, но своими ролями в их картинах я дорожу. Например, работа с Алексеем Козловым в сериале «Одна тень на двоих», у Александра Котта в фильме «Посторонний», у Татьяны Воронецкой в «Натурщице», у Александра Кириенко в картине «Молчун». Не менее памятны для меня встречи с молодыми режиссёрами и дебютантами.
– Вы как актёр чувствуете разницу между маститым и начинающим режиссёром? Я имею в виду разницу в режиссёрском подходе.
– Это разные подходы. Во-первых, молодой режиссёр сам учится у актёра, который уже имеет определённый опыт. Во-вторых, он очень горит желанием сделать хорошую работу. У маститых режиссёров такое желание не меньше, но у них за плечами серьёзный опыт и они зачастую мыслят на два-три шага вперёд, что бывает интереснее.
– Кто даёт актёру больше свободы в кадре – известный режиссёр или начинающий?
– В большинстве случаев молодые стараются идти по средней линии, боятся отпустить актёра, загоняют его в какие-то рамки, считая, что в противном случае тот недоиграет или переиграет. У них нет опыта, они не знают, что будет в результате на плёнке. А опытный режиссёр уже на площадке знает, что будет в итоге, и поэтому даёт актёру большую свободу.
– Вы сыграли целый ряд отрицательных героев.
– Да, в моём арсенале Гитлер в «Легенде об Ольге». В телефильме «Защита» (он скоро выйдет на экраны) я сыграл сотрудника НКВД, который отправляет честных людей в лагеря в 1947 году. Даже в детской картине «Легенда острова Двид» режиссёра Анарио Мамедова я сыграл главную, но отрицательную роль. Недавно на Первом канале закончился премьерный показ телесериала «Офицеры-2», где я сыграл международного террориста Дитриха Штальмана, за которым охотятся главные герои картины.
Хочется всегда поглубже копнуть своих персонажей, в том числе и отрицательных. Даже в детских сказках они не настолько плоские, как иногда их выписывают в сценариях. Хочется понять, что являлось первопричиной, почему мой герой совершал те или иные поступки? Почему, скажем, сотрудник НКВД («Защита») отправлял людей в лагеря? Этого, кстати, не было в сценарии. Я настоял на том, чтобы ему придумали лирическую линию – он любил женщину, добивался её, а тут пришёл человек с фронта… И у него появилась эта боль от неразделённой любви плюс комплекс неполноценности перед фронтовиками, потому что он был тыловой крысой. И вдруг образ становится объёмнее, и зритель думает: гад, злодей, мерзавец, но какая-то у него всё-таки есть логика в совершении поступков… Да, таких людей в жизни я встречал.
То же самое касается международного террориста Штальмана из «Офицеров-2». Почему этот способный человек, химик, свой дар направил на что-то дьявольское, а не божественное?
Я очень люблю, когда мой персонаж в начале фильма предстаёт одним, а в результате неких метаморфоз в финале видишь уже совершенно другого человека. Я даже на бумаге рисую поступательные движения своих героев.
– Как выглядит эта схема?
– Я выписываю, как мой герой меняется от сцены к сцене. В картине Юрия Кары «Королёв» я сыграл одного известного физика. Роль была эпизодической, всего одна сцена. Мой герой упорно спорил с Королёвым. Был долгий план, нас снимали на лестнице, по которой мы шли во время разговора. Потом Королёв отходил, я оставался один и вдруг как будто что-то чувствовал спиной, менялся в лице, поворачивался и видел бюст Сталина, его глаза. И в этом крохотном эпизодике проступают черты эпохи, когда даже взгляд статуи вождя прожигал насквозь, когда боялись даже изваяний Сталина.
– Если продолжать линию вождей, то в сериале «Легенда об Ольге», снятом при поддержке правительства Москвы, вы сыграли Гитлера.
– Единственная роль, где я не был адвокатом своего героя и никоим образом не пытался его ни оправдать, ни идеализировать, – это Гитлер. Что мне было интересно исследовать в нём? Вне всяких сомнений, это человек с гипнотическими способностями, от природы одарённый. Он обладал огромной силой убеждения. Отголоски его идей слышны до сих пор. Но отпущенное природой направил во зло, абсолютное зло.
– Как вы полагаете, может ли человек сам принять решение – во зло ему направить свой дар или в добро?
– Мне посчастливилось в одной театральной работе сыграть Сальери. Вы помните, Пушкин писал: гений и злодейство – вещи несовместные. Я вам хочу сказать – совместные. И ещё как совместные! Я даже думаю, что в гении должна быть частичка злодейства.
– И наоборот – в настоящем злодее должна быть частичка гениальности?
– Вот наоборот – нет.
– Как вы готовитесь к роли? Все мы что-то знаем про Гитлера, хотя про Петра III, наверное, гораздо меньше…
– Что касается Гитлера, я посмотрел много документальной хроники: как он общался, как говорил, каковы были его темп и ритм, пластика? Правда, сразу сказал продюсеру: у нас не конкурс двойников, это моя интерпретация Гитлера. Петра III многие не знают, но я перелопатил массу исторического материала о нём. Когда готовился к роли Шпрингфельда, смотрел картины, в которых он играл.
Кстати, похожие вопросы мне задавали после картины «Мой муж – гений», где я сыграл великого учёного Льва Ландау.
– И получили за эту роль «ТЭФИ-2009».
– Да, чему я очень рад. Вокруг картины «Мой муж – гений», рассказывающей о личной жизни учёного, было предостаточно шума и чуть ли не скандалов. Вообще многие мои работы были на грани скандальности, хотя это, по-моему, в чём-то даже хорошо. Хотя не все со мной согласятся. Но, считаю, хуже, когда зритель посмотрел и забыл. А когда люди помнят, то спорят, дискутируют, такой Ландау или не такой, такой Гитлер или не такой, надо спасать Павлика Захарова из «Франкенштейна» или нет… Пусть зрители спорят, это замечательно, а задача актёра – лицедействовать.
– Тяжело перевоплощаться в героев разных эпох?
– Какие-то эпохи ближе, как, скажем, времена Ландау – 50-е годы прошлого века, какие-то менее известны. Но по большому счёту в основе лежит характер человека. Одет он в современный костюм или мундир XVIII века – это, конечно, интересно, это элемент профессии, но главное – характер персонажа.
– Человек в разные эпохи глубинно не меняется?
– Человек не меняется, в этом я убеждён. Все человеческие проявления остались такими же, как и сто, и тысячу лет назад: любовь, ненависть, предательство, зависть, бескорыстие, жертвенность… Почитайте Пушкина, Шекспира, Библию, наконец. И вернитесь к современным авторам.
– Вы снимались в сериале «Аптекарь», сделанном по книге Владимира Орлова, автора знаменитого романа «Альтист Данилов».
– Он ещё не вышел. В «Аптекаре» (этот телефильм тоже снят в рамках московской программы по созданию отечественного кино) у меня положительный герой – честный и верный, который потом восстаёт против своего друга и умирает. Знаете, практически во всех фильмах, в которых я снимался, мои герои умирают или калечатся. Я принимал смерть во всех видах: резал вены, стрелялся, бросался с крыши, вешался, травился, меня неоднократно расстреливали из автомата и пистолета… Либо подвергался различным членовредительствам: мне отрезали ухо, выбивали глаз, всячески избивали…
– Некоторые актёры в этом плане суеверны.
– Я, видно, не отношусь к их числу. В Театре Маяковского в спектакле «Карамазовы» я играю чёрта – что может быть хуже? Однако это лишь персонажи.
– Есть роль, которую хотелось бы сыграть?
– У меня есть мечта сыграть роль без слов. Если бы сейчас существовал немой кинематограф, я был бы самым счастливым актёром. Я минимизирую текстовую нагрузку и в кино, и в театре. Я считаю, что так же, как и в жизни, слова – это не главное. Главное – поступки, которые совершает герой, как в жизни, так и на сцене. Как сказал Мейерхольд, слова – это причудливые узоры на канве поведения. Поэтому в актёрской профессии самое главное – выстроить поведенческую структуру героя, эту схему, которую я рисую, а слова мы скажем любые. Но лучше – промолчим.