Давайте помолчим, или Немного о земных приличиях
Как-то известный литературный критик Игорь Дедков (1934–1994) стал случайным свидетелем жуткого происшествия. На стоявшую около магазина очередь с крыши дома свалился оползень из снега и льда, убив и ранив несколько человек.
«Ещё женщины лежали и сидели на земле, – записал он тогда в дневнике, – ещё ужас был на лицах сгрудившейся вокруг толпы, а очередь за майонезом уже снова стояла, на всякий случай прижимаясь к стене, и зрелище случившегося несчастья её не распугивало. Эти женщины в очереди уже успели привыкнуть к тем неподвижно лежащим в странных и даже безобразных позах, в мёртвом безразличии ко всем земным приличиям… Не расходились, стояли… Как они ели потом этот майонез?»
Съели за милую душу и в итоге получили комплексную «моральную закалку». И после подобных закаливаний совсем не удивляет поведение наших соотечественников, продолжавших отдыхать на курортах Юго-Восточной Азии, когда землетрясение и цунами оборвали там жизни почти четверти миллиона человек. Россияне, раздавая интервью, сразу же «экономически» и «гуманитарно» обосновали решение остаться: мол, мы даём местным жителям возможность заработать, помогаем возместить убытки.
О «земных» приличиях позабыли не только отдыхающие, но и телевизионные деятели, спокойно выпускавшие в эфир подобные сюжеты. Средства массовой информации уже давно раскручивают смерть как сенсацию – без удержу и границ. «Шестнадцать человек погибли и более ста получили ранения в результате катастрофы…», – передаёт корреспондент с ссылкой на информагентство. «До семнадцати возросло число жертв…» – чуть позже сообщает ещё более информированный источник, а совсем информированный уточняет: «не до семнадцати, а до девятнадцати». Репортёру удобно – не надо искать повода, чтобы вернуться к теме, достаточно протянуть руку, взять листок с обновлённой цифрой и свалить её на радиослушателей и телезрителей, которые, впрочем, тоже закалились в результате просмотра многосерийных боевиков и других укрепляющих нервную систему картинок.
При освещении кончины отдельных личностей – чаще всего деятелей культуры – взяты на вооружение так называемые отклики. Они, конечно, не новинка. Стихами откликнулся Лермонтов на гибель Пушкина, а поэт и великий князь Константин Романов – на смерть солдата («Умер бедняга! В больнице военной долго родимый лежал…»). Нынешние траурные отклики не отличаются особым разнообразием: «невосполнимая утрата», «трудно в это поверить», «я ошеломлён этой новостью» (даже если болезнь давно вынесла приговор)…
Почему-то уже не считается кощунством лезть с телекамерой в души убитых горем родственников. Или вносить в освещение траурных событий элементы шоу. Например, крутить нарезку кадров (подчас очень весёлых) из фильмов, где снимался усопший. Когда его ещё не только не похоронили, но даже и в гроб не успели положить. Ещё одна странная «традиция» – провожать артиста в последний путь аплодисментами. Всё-таки «аплодисменты», согласно толковым словарям, значат «хлопанье в ладоши в знак одобрения или приветствия кого-либо или чего-либо».
Вслед за сообщениями о печальном событии телевидение тут же начинает выдавать подробности, от которых даже у закалённого обывателя мурашки бегут по коже. Оказывается, угасшая «звезда» много лет жила в одиночестве и нищете. «Как же так? – звучат с экрана недоумённые вопросы. – А мы и не знали». Лукавят, всё было им известно, нынешние репортёры знают даже когда и кого родит внучатая племянница какой-нибудь знаменитости.
Многих москвичей заставила задуматься поведанная СМИ история похорон одной всеми любимой киноактрисы. Оказалось, её негде достойно захоронить. В дело вмешался народный артист и по совместительству депутат, повлиявший на городские власти. «Спасибо ему за проявленное участие, – судачили тогда ветераны в очереди в поликлинике. – А вот когда мы умрём, нас что – за 101-й километр повезут хоронить?»
Недавно был решён вопрос, поднимавшийся ещё в начале 60-х годов прошлого века, – о создании под Москвой аналога американского Арлингтонского национального кладбища. Некрополя, где обретут вечный покой национальные герои. 30 мест, сообщили нам, уже зарезервированы для руководителей государства. В связи с этой вдохновляющей вестью вспоминается то ли анекдот, то ли действительный случай. На заседание коллегии одного из министерств вбегает взмыленный управделами и, извинившись, объясняет причину опоздания: «Мне удалось пробить два места на Новодевичьем кладбище для членов коллегии». Наступила мёртвая тишина, а потом кто-то мрачно произнёс: «Возьми их себе».
От объявленных ныне «резервистов» реакции вроде бы пока не последовало – то ли не в курсе дела, то ли посчитали, что так оно и надо. Может быть, установить на участке рекламный щит с надписью: «Здесь будут погребены…» и водить туда платные экскурсии?
Неуместное зубоскальство? Скажите это газетам, публикующим заголовки: «Дорога на кладбище станет легче», «Школьников довезут до смерти», «В честь праздников москвичей отвезут на кладбища бесплатно». Прежний шедевр – «Бац! – и нет старушки» – отдыхает.
Недавно один очень известный актёр и очень мудрый человек на просьбу корреспондента дать очередной траурный отклик ответил кратко и с болью в голосе: «Давайте помолчим!» Примем за аксиому эту мудрость.