Александр КАЗИН, профессор, доктор философских наук
Приближаются очередные думские и президентские выборы. Все их участники без исключения клянутся в том, что они демократы, то есть выражают волю народа. Но в чём же состоят подлинные народные интересы? И кто их лучше выражает?
РУССКАЯ МАТРЁШКА
Самое любопытное заключается в том, что сам российский народ (или «электорат», как нынче принято выражаться) ни в какую демократию, по существу, не верит и решения главных своих проблем от неё не ждёт. Согласно, например, опросам ВЦИОМа, только 7,7% россиян в 2004 году полагали, что объединить российское общество могут идеи демократии, свободы и прав человека. Вспомним, что вплоть до февраля 1917 года у власти в России находился христианский государь – случай для просвещённой Европы немыслимый. Более того, даже после трёх революций начала ХХ века российская (советская) власть сохранила свою персонифицированную сакральную природу – институт партийно-государственных вождей. Советская империя (при всём своём официальном марксизме) может интерпретироваться как извращённое идеологическое наследие царской идеи – неслучайно в Красной армии воевало даже больше царских офицеров, чем в белых («демократических») войсках.
Что касается современности, то у нынешнего президента Российской Федерации по Конституции полномочий не меньше, чем у последнего императора, – это ли не свидетельство традиционного для России способа построения духовно-государственной вертикали. В чём же дело? Неужели в каком-то изначальном «антидемократизме» русского народа, имеющего за плечами тысячелетнюю историю?
Дело в том, что принадлежащий к российской цивилизации человек осуществляет в своей совокупной деятельности глубинные принципы восточнохристианского мироотношения – не конфуцианско-китайского и не протестантско-немецкого, а именно православно-русского. Со времён Чаадаева русская мысль стала задумываться о том, что Россия – страна не европейская, существующая по какому-то другому принципу. Как выразился однажды Бердяев, русская история, скорее, случается, чем происходит, – и это совершенно закономерно в православно-русской цивилизации, развёрнутой в отличие от Европы по религиозной вертикали, а не по прагматической горизонтали.
Возможно, Россия сегодня – это единственная в мире страна, в цивилизационной основе которой лежит устойчивая духовно-онтологическая структура, воспроизводящая себя под разными именами и знамёнами на протяжении вот уже тысячи лет.
Внешне она напоминает знаменитую матрёшку, в сердцевине которой находится религиозно-языковое ядро – православная вера и славяно-русский язык. Вокруг этого ядра с течением времени наращиваются культурные оболочки, ближайшая из которых – собственно культура (миропонимание, искусство, нравственность). Далее следует оболочка социальная, общество в широком смысле этого слова, которое у нас неотрывно от государства («царская идея» русской истории). Наконец, третий слой – это технологии, включая сюда всю совокупность «рабочих органов» цивилизации, от сельского хозяйства до компьютеров и полётов в космос. Далеко не случайно, кстати, что первым в космосе оказался русский человек.
БОГАТСТВО И ВЛАСТЬ
Одним из главных социальных последствий указанной кольцевой структуры («русской матрёшки») явилось наше национальное отношение к собственности и свободе, которое на Руси никогда не было священным.
Собственность и богатство принимались на Руси в той мере, в какой они не противоречили христианскому мировидению. Коль скоро это противоречие становилось слишком явным, указанная собственность революционно отменялась, разрушалась, изымалась, воровалась и так далее. «От трудов праведных не наживёшь палат каменных» – известная русская пословица. Примерно такое же отношение у нас к свободе, которая даже фонетически звучит как «с волей Бога».
В этом смысле служилыми сословиями на Руси были все: и дворянство, и крестьянство, и купечество. Все понимали (лучше сказать, чувствовали), что державная вертикаль в России – не чья-то выдумка или «отсталость», а естественная и даже единственно возможная форма социальной организации народа, который хочет жить не по выгоде, а по правде. Отношение к власти у нас традиционно является сакральным. Государство на Руси (а государство вообще – это организованная воля к власти) успешно действует лишь в той мере, в какой оно несёт на себе священную харизму – нет власти не от Бога. Коль скоро оно эту харизму утрачивает, в стране начинаются кризисы, смуты, революции, гражданские войны. «Не приведи бог видеть русский бунт – бессмысленный и беспощадный».
Конечно, такая «государственная вертикаль» в огромной стране нравилась не всем. Против неё боролись и декабристы 1825 года (утописты-идеалисты), и февралисты 1917-го (материалисты-прагматики). Наиболее радикальный проект перестройки отечественной цивилизации был задуман и частично осуществлён на наших глазах, в ходе переворота 1991–1993 годов, когда сформированная Горбачёвым–Ельциным и их окружением «ликвидационная команда» отменила не только Советский Союз, но и вообще всякую укоренённую в национальной традиции власть в стране, передав управление шестой частью света переродившейся партноменклатуре в союзе с теневым капиталом (отечественный вариант плутократии). Возникла так называемая семибанкирщина, занятая в основном продажей национальных природных ресурсов за границу (и переводом туда же вырученных от этой операции капиталов). Если реальный «бог» – деньги, то стоит ли соблюдать перед ним достоинство, честность, простую порядочность? Если Бога нет, то всё позволено. Вы разве ждали чего-нибудь иного, господа?
ИЗБИРАЕМЫЙ ГОСУДАРЬ
В одном из своих выступлений заместитель руководителя президентской администрации В. Сурков выделил три особенности традиционной русской политической культуры – централизацию власти, её идеализацию и персонификацию. Несмотря на новейшую терминологию, тут нет ничего нового. По существу, именно об этом твердили все сколько-нибудь чуткие к своеобразию своего Отечества мыслители ХIХ–ХХ веков, причём как традиционалисты, так и либералы. Именно К. Кавелину – теоретику русского либерализма – принадлежит глубокая формулировка: «В идеале русском представляется самодержавная власть, вдохновляемая и направляемая народным мнением. Сама история заставляет нас создать новый, небывалый своеобразный политический строй, для которого не подыщешь другого названия, как – самодержавной республики». Под этой формулой подписывались – и прежде всего делами своими – практически все значительные (но не разрушительные!) деятели русской истории.
Вряд ли мы ошибёмся, если отметим сегодня медленное, противоречивое, с зигзагами и отступлениями, но всё же движение России в сторону восстановления своего статуса цивилизации-субъекта мирового процесса, обладающего духовным, культурным, политическим и экономическим суверенитетом.
Конечно, чтобы осуществить этот проект на деле, России потребуется вождь (общенациональный лидер). Из того состояния, до которого её довели наши «демократы», другого выхода просто нет.
Русский народ не любит юриспруденцию и не поклоняется правам человека – он любит своего избранника, за которым чувствует Божью руку. Только харизматику – «отцу нации» – по силам объединение российского населения (христиан, националистов и атеистов, белых, красных и жёлтых, радикалов и либералов) в способное на осмысленное действие социальное целое. Не компрадорская буржуазия или продажная бюрократия (им Россия чужда), а именно союз общенационального лидера с большинством народа нужен сегодня нашей стране. Оптимальной духовно-культурной и политической фигурой такого рода для России был бы законный государь. Однако царя, по точному слову И.А. Ильина, надо заслужить.
Нужна переходная форма от псевдодемократии к действительной народной монархии. Такой формой на Руси ХХI века могла бы стать авторитетная президентская власть, реализующая себя одновременно «сверху вниз» – от народного идеала и «снизу вверх» – от повседневной социальной практики и местной инициативы. Прав был политолог Александр Панарин: «В русской истории действуют два тайных принципа – союз грозного царя с народом против изменников-бояр и союз пророчествующей церкви с «нищими духом» против сильных и наглых».
Было бы замечательно, если бы у нашей правящей элиты хватило ума и воли внести в Конституцию «бессрочную» избираемость президента – до тех пор, пока его хочет большинство народа. Если этого не произойдёт, «избираемый царь» фактически будет управлять страной независимо от личности, занимающей в данный момент высший пост в государстве («коллективный Путин», «Единая Россия» под его руководством и т.п.). Именно такое положение дел побуждает многих наших соотечественников сегодня убеждать В.В. Путина выдвинуть свою кандидатуру на третий срок президентства, причём ни у кого нет сомнения, что если бы он на это решился, народ бы снова его избрал подавляющим демократическим большинством голосов.
Что касается отечественных политических партий, то они в России всегда являлись не столько политическими, сколько мировоззренческими, например «восточническими» (КПРФ) или «западническими» (СПС, «Яблоко»). Менять мировоззрение каждые четыре года – слишком большая роскошь для любой страны, особенно для России, где это прямо чревато периодической гражданской войной.
«ЧИСТАЯ» ИЛИ «СУВЕРЕННАЯ»?
Положение общенародной державной партии в принципе могла бы занять «Единая Россия», но для этого ей необходимо кроме «любви к президенту» выработать внятную идеологическую позицию. Высшую духовную и культурно-политическую цель подобной идеологии можно было бы определить как единство государственной истины и народной справедливости – ту самую русскую правду, о которой на Руси вели речь со времён Ярослава Мудрого.
В случае ориентации на указанный идеал российская Государственная Дума стала бы современным продолжением знаменитых московских Земских соборов, где не было бы «купленных» политиканов-лоббистов и где функции обратной связи народа (гражданского общества) с властью исполняли бы две крупные фундаменталистские партии – «единые» и «справедливые», «государственники» и «народники». В современном раскладе политических сил это могли бы быть, например, «Единая Россия» и «Справедливая Россия». Нашлось бы там место и для эксцентриков-маргиналов – «оранжевых», «зелёных», «голубых».
В отличие от «теплохладного» Запада, ориентированного на удовольствие и комфорт, в России ещё всерьёз спорят о смысле жизни, и наша политика выносит эти споры на улицу – вплоть до расстрела царской семьи или Верховного совета. Именно по этой причине в нашей стране за один ХХ век произошло по меньшей мере шесть революций. Как бы то ни было, неограниченная конкуренция политических – а по сути, идейных и социально-культурных – антагонистов грозит России перманентным хаосом, то есть национальным самоубийством.
Подводя итог, подчеркнём, что демократии как таковой, «чистой» демократии нет нигде, особенно на Западе. Америкой, например, реально правят «300 семейств», а после выборных спектаклей меняются только фотографии жён на столе президента. Если современное Российское государство хочет действительно выражать волю народа к единству и справедливости, ему следует открыто признать, что российская демократия отнюдь не чужда аристократическим (патриотическая элита) и монархическим (сильная авторитетная личность во главе страны) формам – наоборот, она предполагает их в качестве естественных элементов национальной соборности.
Собственно, это и есть суверенная российская демократия в отличие от сниженных и даже пошлых её вариантов, когда под флагом свободы разрушается сам образ человека и народа, а реальная власть принадлежит олигархическим кланам и сетевым корпорациям. Русская политика – это выбор между добром и злом, а не между марками автомобилей. Тому, кто не хочет или не может этого понять, придётся без конца жаловаться на «эту страну».
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции