Круглую дату отмечает критик, литературовед, главный редактор газеты «Литературная Россия» Вячеслав Огрызко. О «непростительном» таланте Юрия Кузнецова, сокровищнице северной литературы и работе над новыми книгами он рассказал «ЛГ».
– Вячеслав Вячеславович, вот уже 25 лет вы работаете в «Литературной России» и более 15 возглавляете её. Как газета изменилась за четверть века?
– Для меня важно, что газета всё это время живёт и развивается. Мы не зацикливаемся на чём-то одном. «Литературная Россия», как мне кажется, ушла от деления писателей на своих и чужих и стала судить о художниках прежде всего по их текстам. И потом, газета стала открытой для самых разных мнений. Правда, это не всем нравится.
Именно поэтому нас гнобят последние лет пять, пытаясь вышибить из помещений на Цветном бульваре и заставить согласовывать спорные публикации в различных инстанциях. Пока мы любому давлению отчаянно сопротивляемся. Но надолго ли нас хватит?..
Тем не менее очень хотелось бы запустить в производство два масштабных проекта. Один называется «Газета в моей судьбе» – это сборник воспоминаний известных личностей об их сотрудничестве с «Литературной Россией». С нами ведь в разное время были тесно связаны Михаил Шолохов, Илья Глазунов, Георгий Свиридов, Василий Шукшин, Виктор Астафьев, Валентин Распутин, Евгений Евтушенко, десятки других очень значимых для нашей культуры людей. Другой проект – «ЛР в лицах» – это, по сути, биографический словарь сотрудников нашей газеты, начиная с 1958 года. Достаточно сказать, что у нас работали Михаил Лобанов, Владимир Бушин, Саша Соколов, Сергей Шаргунов и Роман Сенчин.
– По вашей инициативе силами редакции «ЛР» было подготовлено собрание сочинений Юрия Кузнецова. Чем близко вам творчество поэта?
– Юрий Кузнецов был чуть ли не единственным в русской поэзии последней четверти XX века автором, для которого в творчестве всегда огромное значение имело бытие, но никак не быт. Он во всём отличался от современников. Вспомните хотя бы непривычные названия его сборников: «Выходя на дорогу, душа оглянулась», «Край света – за первым углом», «Душа верна неведомым пределам»…
Кузнецов, безусловно, был глыбой. Но это страшно пугало толпу литературных функционеров и всяких посредственностей. Завистники так и не смогли простить ему огромного таланта. Даже сейчас, через семнадцать лет после его смерти, издатели и литгенералитет изо всех сил пытаются задвинуть большого поэта куда-то на задворки.
Ещё в середине нулевых годов я поставил перед собой несколько задач. Для начала мне показалось очень важным собрать воспоминания тех людей, кто хорошо, а не шапочно, знал и глубоко, а не поверхностно, понимал Кузнецова. В частности, чрезвычайно ценны были свидетельства скульптора Петра Чусовитина. Дальше начались поиски материалов о судьбах близких писателю людей. Все знают, что поэтом Кузнецова по большому счёту сделала война (он сам писал «Начинаюсь с войны…»), а точнее, память об отце, который погиб весной 1944 года при освобождении Крыма от немцев. Я нашёл письма отца поэта военных лет, которые хранились в Новороссийске у сестры Кузнецова.
Неким итогом на этом этапе стали два сборника воспоминаний и материалов о Кузнецове «Мир мой неуютный» и «Звать меня Кузнецов. Я один». Затем пришло время составления подробного библиографического указателя по его творчеству. В ходе этой работы удалось выявить в библиотеках и архивах десятки неизвестных публикаций с первыми стихами поэта и многие рукописные материалы.
Дальше появилась идея выпустить собрание сочинений Кузнецова в шести томах с подробными комментариями. Осуществить эту идею мне помог один из главных в стране специалистов по творчеству поэта Евгений Богачков. И только потом я взялся за собственную книгу о поэте – «Обречённость на одиночество».
Но на этом точка не поставлена. Недавно в фондах РГАСПИ я обнаружил новые материалы о рукописях Кузнецова, которые в разные годы рассматривались в издательстве «Молодая гвардия», и передал их для дальнейшего изучения вдумчивому текстологу и аналитику Богачкову. Я вообще очень надеюсь, что в ближайшие год-два он издаст свою книгу о великом поэте.
– Вы автор множества статей и книг о литературе малочисленных народов Севера. Чем вас так приворожили эти тексты? Каких писателей, на ваш взгляд, можно назвать наиболее яркими представителями северной литературы?
– Литература народов Севера – это огромное явление в мировой культуре, которое до сих пор толком не изучено. Много лет у нас делался акцент прежде всего на пропагандистский эффект. В ходу были такие определения, как «основоположники» и «зачинатели», но мало кто говорил о художественной ценности текстов северян. Это первое. И второе: вплоть до развала Советского Союза критика ограничивалась в основном тремя именами – чукча Юрий Рытхэу, манси Юван Шесталов и нивх Владимир Санги. А я считал, что мир должен знать о таких незаурядных фигурах, как хант Еремей Айпин, эскимоска Зоя Ненлюмкина, эвенкийка Галина Каптукэ, ненка Анна Неркаги, лесной ненец Юрий Вэлла… На мой взгляд, самые сложные процессы ещё недавно происходили в хантыйской литературе. Отчасти это объяснялось стремительным наступлением нефтяников и газовиков на зоны традиционного обитания коренных малочисленных народов. Ведь у нас целый этнос оказался, по сути, перед угрозой исчезновения. Ответной реакцией охотников и оленеводов стало выдвижение из своей среды художников, которые силой слова попробовали не то чтобы остановить, а хотя бы замедлить трагические процессы. Так появилась, к примеру, поразительная проза хантыйки Татьяны Молдановой.
Однако сейчас хантыйская литературы совершает, видимо, откат. Почему? В этом хотелось бы разобраться более основательно.
– В 2004 году вы выпустили фундаментальный труд «Русские писатели. Современная эпоха. Лексикон», в который вошли биографические и библиографические справки о более чем 3000 авторов. Книга вышла с подзаголовком «Эскиз будущей энциклопедии». Планируете ли дополнить и переиздать её?
– В 2004 году всё было сказано подзаголовком. Теперь пришло, видимо, время перейти от эскиза к составлению самой энциклопедии. Во-первых, я хотел бы, чтобы в эту энциклопедию попали практически все более-менее значимые участники литературного процесса в России XX и начала XXI столетия, а не только одни свадебные генералы или крупные литфункционеры. Кстати, отобрать имена не так уж сложно. Вряд ли кто сегодня будет спорить с тем, что в литературных энциклопедиях надо представлять как главных лакировщиков послевоенной советской жизни Семёна Бабаевского или Михаила Бубеннова, так и долгое время игнорируемых властями Юрия Казакова или Виктора Конецкого. И те и другие по-своему оказали немалое влияние на нашу культуру. И поэтому нет смысла от кого-либо отказываться. Сложнее другое: как подать все эти имена? Указать только на заслуги всех отобранных персоналий? Или следует хотя бы пунктирно отразить все перипетии в их судьбах? Это второй момент, и он, пожалуй, самый трудный. Ведь тут общими фразами отделаться невозможно. Начав всё говорить о писателях из одной группы, нельзя других только хвалить или только ругать. Иначе получится какая-то вкусовщина, которая вряд ли кому нужна. Моя цель – рассказать всю правду.
– Чем привлекает вас работа с архивами? Способствует ли «рассекречивание» малоизвестных фактов о жизни классиков лучшему пониманию их творчества?
– Одно дополняет другое. Хотя, должен признаться, лучше бы я иногда чего-то о жизни наших гениев не знал. Может, тогда лучше бы относился к их текстам. Всё-таки судьба и творчество любого художника – это совершенно разные вещи. Не всегда гениальный мастер оказывался идеалом в жизни.
– Чьи биографии вы планируете «рассмотреть под лупой» в ближайшем будущем?
– На подходе две книги. Одна о том, что таят наши архивы о Солженицыне. Мы ведь до сих пор всей правды об этом большом писателе не знаем. Например, почему главная военная прокуратура, если верить её бывшему сотруднику Анатолию Белоконю, несколько лет назад уничтожила дело писателя? Потому что вышел установленный законом срок хранения подобных материалов или кто-то страшно испугался, что общество узнало бы нечто такое, что могло вызвать целый переполох?..
Другая книга посвящена во многом трагической судьбе казахского классика Мухтара Ауэзова, который заставил весь мир по-новому взглянуть на гения казахского народа Абая. У нас вспомнили Абая лишь лет десять назад, но, увы, не как большого поэта, а как географическую веху – одно из мест встреч московской оппозиции. Но мне кажется, всем – и власти, и оппозиции – было бы куда полезнее для начала почитать стихи великого Абая. Не зря их в конце жизни собирался переводить Юрий Кузнецов. А этот поэт никогда за ерунду не брался. Кузнецов в любой культуре искал или равных себе по таланту, или ещё более талантливых, чем он сам. Просто нужно избавить и Абая, и Ауэзова от придуманных мифов. Получилось ли это у меня? Посмотрим.
Беседу вела Валерия Галкина
Поздравляем Вячеслава Вячеславовича Огрызко с 60-летием! Желаем крепкого здоровья и новых книг!
Вячеслав Вячеславович Огрызко родился в 1960 году. Окончил исторический факультет Московского государственного педагогического института. Работал корреспондентом, заведующим отделом в издании «Книжное обозрение», заведующим отделом в издании «Советская литература», ответственным секретарём, заместителем главного редактора в журнале «Наш современник». С 2004 года – главный редактор газеты «Литературная Россия». Член Союза писателей России. Один из авторов учебника для 11‑го класса «Русская литература XX века». Автор книг: «Песни афганского похода», «Изборник», «Покой нам только снится», «Кто сегодня делает литературу в России», «Победители и побеждённые: Судьбы и книги», «Циник с бандитским шиком» и других.