Средства массовой информации, постоянно позиционирующие себя как бульварная, жёлтая пресса, спешат сообщить читателям сенсационные откровения и пикантные подробности из жизни знаменитых людей. И даже такая популярная и вроде бы серьёзная газета, как «Аргументы и факты», не осталась в стороне от этого «магистрального направления». Но «АиФ» пошли дальше. Они решили потревожить великие тени, а не просто звёзд шоу-бизнеса. («АиФ», 2008, ‹ 48. С. 44. «Великие безумцы»).
То, что у великого французского писателя Ги де Мопассана был сифилис, – не сенсация, поскольку все более или менее образованные знают об этом. С помощью психиатра доцента Северного государственного медицинского университета И. Якушева редакция решила заглянуть в историю болезни писателя и в нарушение врачебной тайны выплеснула на газетную полосу сделанные в ней записи. И врач (!) знакомит читателей с отвратительными подробностями его тяжёлой и страшной болезни. Чего стоит такой, например, пассаж: «Воображал себя солёным овощем, удерживался от естественных отправлений, так как «в моче – бриллианты» и он их «никому не отдаст». Создаётся впечатление, что редактор Ю. Борта, готовившая эту заметку к печати, решила вместе с автором вызвать у читателей рвотный рефлекс.
Автора «Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны» Ярослава Гашека психиатр справедливо «уличил» в наиболее тяжёлой форме алкоголизма: «Писатель вовсе не был похож на своего героя, добросердечного и весёлого бодрячка Швейка. Близкие описывают его как тяжёлого меланхолика, грубого и равнодушного ко всем». Но для достаточно просвещённой публики давно не секрет, что среди сатириков, клоунов, комиков, как правило, встречаются люди мрачные, меланхоличные и частенько заглядывающие на дно стакана или бутылки. И Гашек не был исключением. В заметке о писателе автор, привлекая сведения, полученные от «близких», что является весьма сомнительным источником истины, нарисовал ужасный портрет. Он украшен такими «пикантными» подробностями, как кровотечение из носа и бессонница. Между прочим, носовые кровотечения – частый симптом гипертонии. Ну а бессонница – кому она неизвестна!
Тем не менее все неприглядные подробности частной жизни и болезни писателя никак не сказываются на природе его искромётного юмора.
И уж совсем не повезло великому русскому лирику Афанасию Фету. У него не было сифилиса, как у Мопассана, он не залезал пьяный на фонарный столб, как Гашек. Как рассказал нам психиатр, всё было гораздо прозаичнее. «Мрачный и угрюмый пессимист», полубезумный поэт, у которого все близкие родственники были сумасшедшими, «год за годом ждал, когда тоже окажется в «жёлтом доме». Всё, что говорится о личности Фета в этой заметке, кроме неточного описания эпизода смерти, – откровенная ложь.
Диагноз поэту Якушев построил на сплетне, получившей особенно большое распространение в советское время. Сплетня о том, что у Фета сумасшедшие два брата и две сестры, появилась ещё при его жизни. Но как человек здравомыслящий, он не обращал на это внимания (мало ли ходит слухов и сплетен в литературной среде!). Советский литературовед Б. Бухштаб в брошюре «А.А. Фет. Очерк жизни и творчества» развил и дополнил эту сплетню, объявив сумасшедшей мать поэта, а ему самому приписав постоянное ожидание безумия. В действительности психическое заболевание было у сестры Фета Надежды, которое унаследовал её сын.
В качестве обоснования своего диагноза доцент приводит некоторые факты биографии поэта, «от которых самый крепкий нервами человек может повредиться в уме». Да, на долю Фета выпало немало испытаний. Но та интерпретация, которую предлагает автор, имеет мало общего с реальной обстановкой в жизни поэта. «Ненадломленным» назвал Фета Некрасов, зная, какие беды обрушились на него. В изложении фактов биографии поэта Якушев допустил несколько ошибок. Мать Фета не была еврейкой. Шеншин не усыновлял Афанасия. 14летний Афанасий вовсе не был отлучён от семьи. Шеншин отвёз его для обучения в немецкий пансион, и, уже будучи его воспитанником, подросток узнал, что его отцом является другой человек и он должен носить чужую фамилию. Никакого «большого наследства» дядя будущему поэту не обещал. Служа на Кавказе, он откладывал для него деньги из своего офицерского жалованья.
Если бы доцент, «исследующий жизнь и творчество великих писателей», как представили его «АиФ», помимо устаревшей брошюры Бухштаба познакомился бы со стихами, прозой, публицистикой Фета, прочитал бы трёхтомник его мемуаров, письма, возможно, его «творческая» фантазия не расцвела бы таким махровым цветком. «Поэта всё сильнее душила тоска, он настолько не хотел жить, что близкие и друзья прятали от него всё, что могло бы стать орудием самоубийства».
Почему-то всего этого не заметил Л. Толстой, который дружил с Фетом 30 лет, первый назвал его великим поэтом, с нетерпением ждал от него писем и новых стихов, считал самым интересным собеседником в своём окружении. В одном из писем Толстой признавался Фету: «Я свежее и сильнее Вас не знаю человека». П. Чайковский, познакомившийся с поэтом за год до его смерти, в письме к великому князю Константину Константиновичу (поэту К.Р.) так охарактеризовал Фета: «Полный ума и юмора собеседник».
Что касается смерти Фета 21 ноября 1892 года, то не «бушевавшие в душе писателя страсти» стали её причиной. Несколько лет он страдал тяжёлыми заболеваниями, которые обострились после жестокой простуды. Приближался день его рождения – 23 ноября, и он не хотел, чтобы его страдания видели родные и друзья. Он не боялся смерти и в полном сознании решил сам уйти из жизни. К сведению доцента, секретарём Фета была девушка, а не мужчина.
Заканчивая заметку о «фатуме» Фета, автор предполагает, что полубезумного поэта, жившего среди сумасшедших родственников, от «чистого безумия» спасли «занятия поэзией». Хотелось бы знать, что имеет в виду доцент под «занятиями поэзией» применительно к поэту? Может быть, Фет заучивал наизусть чужие понравившиеся ему стихи, переписывал их в тетрадку или читал вслух своим многочисленным сумасшедшим родственникам?
Вполне возможно, что автор этой заметки доцент Якушев и редакция «АиФ» полагают, что этой публикацией они вызвали неподдельный интерес у российских школьников к блистательной поэзии Фета.
Скорее всего, опубликовав подборку заметок под заглавием «Великие безумцы», редакция решила таким образом повысить рейтинг своего издания и для пущей убедительности присовокупила к заметкам «Рейтинг. Сумасшедшие гении». С точки зрения социологии этот «рейтинг» – кустарное изделие, абсолютно нерепрезентативное, а с точки зрения психиатрии – заставляет усомниться в душевном равновесии его создателей.
, литературовед, преподаватель философского факультета МГУ