Последние двадцать лет каждое 9 Мая сопровождается разговорами о неуместности парада. Баррикады аргументов строятся из всего, что попадётся под руку. В дело идёт подростковый пацифизм, забота о брусчатке и самое главное – угроза пробок. В этом году одна из радиостанций предложила тему для голосования: «Согласны ли вы терпеть неудобства в связи с подготовкой к параду?» Нашлись бойкие словоохотливые ребята, утомившиеся в пробках, – звонили в эфир, жаловались: да, мол, неудобства терпеть отказываемся при всём, так сказать, уважении к ветеранам.
Чтобы подчеркнуть значимость телевидения, следовало бы вслед за «Тополями» и «Искандерами» пустить по Красной площади гигантский съёмочный кран, который обеспечивает трансляции необходимый масштаб и динамику. Во время парада он своим огромным хоботом манипулирует камерой, давая возможность увидеть действо с высоты птичьего полёта.
Перевести военный парад на телевизионный язык – очень сложная задача. Режиссёр вынужден учитывать не только обстоятельства съёмки, но и множество разнообразных подтекстов, которые сопутствуют трансляции. Должен остаться незамеченным памятник всемирного наследия ЮНЕСКО. Незримо витающая над Кремлём политкорректность требует скрыть от глаз не только сам мавзолей, но и то, что он стыдливо прикрыт триколором. Необходимо придать помпезности зрелища общечеловеческое звучание. Выхватить из толпы лица ветеранов, их внуков, соотнести пафос с реальной жизнью. Эта надобность является ответом на справедливый упрёк, что парадная сторона праздника заслоняет судьбы конкретных героев, часто униженных бедностью и одиночеством. Следует точно визуализировать баланс власти, сделать акцент на Верховном главнокомандующем, но так, чтобы длинная утренняя тень не закрыла полностью фигуру национального лидера.
Но, решая эти задачи, ТВ обязано выразить главное – военный парад не является самоцелью, бессмысленной демонстрацией техники, это составная часть незыблемого государственного ритуала – 9 Мая – дня памяти и скорби. Именно телевидение создаёт этот ритуал, наполняет его эмоциями и смыслом.
Однако то же самое телевидение является и главной угрозой важнейшему объединяющему символу, Дню Победы. К сожалению, праздничный эфир не исчерпывается трансляцией с Красной площади. То, что показывают по телевизору «до и после», должно обогащать церемонию дополнительными красками, но вот уже который год зрителя заставляют звереть, наблюдая, как отечественная попса паразитирует на военных песнях, пиарится, кривляется, эротично подтанцовывает, обогащая, таким образом, примитивную, наскоро сляпанную фонограмму. Однако, судя по всему, неуместность этой карикатуры в дни памяти и скорби кажется очевидной всем, кроме программных идеологов.
Конечно, руководство каналов находится в трудном положении. Раз в год им приходится заниматься осмысленной идеологической работой, а навык этот отсутствует. Они поднаторели в реализации коммерческих проектов и, чтобы сохранить бизнес, готовы оперативно принять позу подчинения, а если потребуют, даже организовать съёмку парада, но создать нечто целостное, масштабное, решающее государственные задачи, продолжительностью в несколько дней, – гораздо сложнее. Коллективному Диме Билану трудно спеть военную песню, внутреннего ресурса хватает только на георгиевскую ленточку, пришпандоренную на лацкан женского полосатого жакета.
Телевидение спасается (и в этом спасение зрителя) старыми фильмами, чёрно-белыми телевизионными архивами, современными документальными проектами и в целом, если умело пользоваться пультом, выглядит достойно. Вовремя щёлкнув, можно переключиться с бездарного военного новодела на ставшую ритуальной картину «В августе 44-го», с фальшивого караоке на концерт Дмитрия Хворостовского.
По ту сторону добра, как всегда, остаётся зло: ТНТ (протокольная для «молодёжного» канала Минута молчания оказалась в зазоре между III и IV эпизодами «Звёздных войн») и СТС, который плавно перешёл от «Памяти павших в борьбе против фашизма» к судьбе жеребёнка-зебры (х/ф «Бешеные скачки», США, 2005).
О том, что является итогом такой программной политики, можно было узнать из блестящего документального фильма «Урок истории» Михаила Баркана («Россия 1»). Обычный урок истории в обычной питерской школе, учительница честно и тщетно пытается рассказывать об очередной странице Отечественной войны, ученики реагируют, как должны реагировать постоянные зрители ТНТ и СТС – параллельно блокадники, их уже взрослые дети, рассказывают о голодающем Ленинграде. Никакой назидательности, никакого нарочитого поколенческого столкновения, никаких старческих претензий подросткам. Среди героев фильма – Алиса Фрейндлих, Александр Городницкий, Владимир Путин. Последний говорит, что только война покажет, кто любит Родину, а кто нет.
С этим трудно не согласиться. Но всё-таки, чтобы «пусковой механизм» любви к Родине в нужный момент сработал, хорошо бы подготовить для этого почву. Если каждый год по Красной площади будет проходить военная техника, пролетать самолёты, к Вечному огню станут возлагать цветы, то у статистического большинства подростков сформируется эмоциональная память о Победе, чтобы существовать в латентной форме до поры до времени. Тотальному цинизму могут противостоять только незыблемый ритуал, прочная догма.
Догмат Победы является необходимым и достаточным условием существования нашей страны. Обо всём остальном можно поспорить. Когда Польша навязывает России ритуал покаяния, следовало бы предложить нашим славянским братьям одно условие. Они должны публично, ежегодно, в рамках разработанной нами церемонии, признавать, что как нация они существуют исключительна благодаря советским воинам. Будем считать, что Войско польское чеканило шаг на Параде Победы в ознаменование начала этого процесса.
Можно поспорить и о Сталине, порассуждать, есть ли жизнь между «благодаря» и «вопреки», но спор этот стоило бы прекратить недели на две, в честь Дня Победы, чтобы не разрушать исторически сложившиеся формы единения народа. И ТВ могло бы вдумчиво, тактично, изысканно обеспечить обрядовую сторону общественной солидарности – предложить программы, фильмы, которые позволят подготовиться к празднику Победы.
В этом году в кинотеатрах показали несколько военных картин: «Поп», «Одна война» и «Предстояние». Утонувшие в трясине развлекательного кино, они дошли до массовой аудитории лишь в пересказах их создателей и критиков. Владимир Хотиненко отбивался от претензий, что создал фильм по заказу Патриархии. Интеллигентское недоверие ко всему идеальному не позволило большинству критиков принять героя Сергея Маковецкого, священника, служившего на оккупированной немцами территории. Вера Глаголева в своих многочисленных интервью занималась тем, что на языке общества потребителей называется «введением клиента в заблуждение». Запальчивость, с которой она рассуждала об ужасах сталинизма, отталкивала от фильма «Одна война», в котором сценарист Марина Сасина рассказала о судьбе советских женщин, родивших детей от немцев. На фоне услышанного от Веры Глаголевой полной неожиданностью стали образы офицеров НКВД – честных, нормальных мужиков, отбрасывающих тень и не пахнущих серой.
Фильм Никиты Михалкова «Утомлённые солнцем 2» тоже не показали по телевизору. Необходимость «отбивать» затраченные средства обернулась для телезрителя сколь обрывочными, столь и обманчивыми впечатлениями, почерпнутыми из безвкусной, суетливой рекламной кампании. Возможно, со временем масштаб «Утомлённых солнцем» позволит им стать частью «победного» ритуала нашей страны: у этого фильма (либеральную общественность просим закрыть уши) есть воспитательный эффект. А необходимость воспитывать ощущается особенно ярко после трёхчасового сеанса «Предстояния». Выходишь из зала на улицу, смотришь по сторонам, слышишь обрывки разговоров и, внутренне сопротивляясь обобщению, осознаёшь – вокруг они – «не готовые терпеть неудобства».