В деловой программе IX книжного фестиваля «Красная площадь» было несколько круглых столов, организованных Русским ПЕН-центром. В одном из них – «Литературная критика или навигация? Что важнее для читателя?» – я приняла участие. Круглые столы чаще ставят вопросы, чем дают ответы. Но эта встреча обозначила один ответ, пусть и не впрямую, на вопрос из заглавия.
Дело в том, что название нашего круглого стола недвусмысленно подводило к теме социальной роли критики. А она возникла явно от того, что в последнее время критике на всех уровнях, от массового до профессионального, пытаются придать практический смысл, найти в ней утилитарное значение. Рукой подать до тезиса «критика должна». Живя в провинции и занимаясь критикой, то и дело слышу, что именно «должна» я и мои коллеги. Примерный список:
- критика должна открывать новые имена и стили;
- критика должна указывать на недостатки художественных произведений;
- критика должна бичевать недостатки не литературы, а общества, которое оную породило, как при Белинском;
- критика должна продвигать литературу в массы;
- критика должна отделять злаки от плевел;
- критика должна формировать настоящую литературу, а не вот это всё, что мы видим.
На диво практично мыслящий региональный авторский контингент высказывает и такие запросы:
- критик должен по разнарядке и за идею прочитывать все книги «гениев места» и «говорить добрые слова о земляках». И упаси его Бог что-нибудь сказать поперёк!..
Слушая конкретные требования, разнородные и даже выходящие за рамки жанра, но с общей модальностью «должна», затрудняешься сказать: это неэтичный подход или попросту потребительский?.. Почему-то себе писатели «обязанностей» не прописывают. Они, напротив, выше обязательств.
Исходя из всего этого, своё выступление на круглом столе я назвала «Что и кому должна критика?». И ответила себе же: критика никому ничего не должна, как и любое другое искусство. Она существует не «для чего», а «просто потому что». Лет 10 назад я тоже думала, что предназначение критики – оценка книг, которая и создаёт навигацию в литературном процессе. Сейчас вижу иначе. Критик работает с книгой не для писателя, читателя или издателя – а для истории. Критика символизирует «прочитанность» обществом той или иной книги, её востребованность в определённый временной момент. Она исторический источник по состоянию литературного процесса в любую эпоху. Непосредственную критическую реакцию, быть может, по праву оценят лет через 200 (как мы сегодня оцениваем труды неистового Виссариона). И поэтому в идеале критический отзыв – не столько обязанность критика, сколько везение автора.
С коллегой Ольгой Балла мы говорили будто бы «в противовес» – но указали в итоге на одно и то же. Балла выразила цели и задачи критики чрезвычайно уважительно для жанра. По её мнению, критика должна прежде всего самой себе: прояснять критерии «деления» литературы на первичную и вторичную, хорошую и плохую и так далее, а критерии эти свои для каждой эпохи и конкретных обстоятельств (мы совпали в «принципе историзма»). Но плоды критических рассуждений получает социум. Что дало право Ольге выдвинуть тезис: «Критика – это служба понимания, служба ясности, которая работает на материале литературы. Это понимание, возведённое в степень». Поэтому литературная критика с навигацией друг друга дополняют, выполняя каждая свою работу, то есть помогая людям понять, что к чему. И если общество считает, будто критика ему должна, то долг платежом красен.