, ВОРОНЕЖ
В последние годы разговоры вокруг литературы как будто стали важнее, нежели она сама. Вот и XX век перевёл литературные комментарии в разряд писательских жанров. И не сказать, что собственно художественные произведения рождаются сегодня в относительно малом числе – их много, значительно больше, чем мы можем предположить. Причём среди них – вещи достойные: умные, яркие, нравственно чистые, написанные вкуснейшим русским языком. Однако подавляющее большинство имён и книг остаются без внимания литературной прессы и телевидения, тогда как бесконечные рассуждения о творчестве превращаются в правило, которое неуклонно верстает под себя сетку телевизионного вещания.
И вот наступает время летних отпусков, и гомонящие ток-шоу исчезают из программы передач канала «Культура». Удивительно, но телеэкран становится сдержаннее, интеллектуально богаче, внимательнее к событиям и зрителям.
А между тем последняя в минувшем сезоне дискуссия в «Апокрифе» была посвящена серьёзному вопросу: «Что такое литература». Действительно, до какой степени нужно было девальвировать эстетическое понятие, чтобы потребовались объяснения – многословные, противоречивые, из уст самых разных, в том числе и тех, кто в титрах значится как писатель, пребывая на самом деле в ассоциативном ранге «письмоводителя».
Михаил Левитин, режиссёр и автор книги о Таирове, высказывает очень существенную мысль: раздаётся некий общий шум, из-за которого человечество сейчас практически обезмолвлено. Необходимо вернуть в литературу настоящее слово и сострадание. Например, у Гоголя тексты порой выглядят очень странно и вздорно, но они обладают абсолютным художественным магнетизмом. За ними стоит мощная, этически содержательная личность, в то время как сегодня, по существу, сознательно насаждается дилетантский «творческий мир» мелких индивидуальностей.
Прозаик Сергей Шаргунов добавляет: нельзя рассматривать в отрыве от личности писателя то, что им написано. Подлинный художник делает внутренний шаг по направлению к другим людям. Надрыв, связанный с остротой чувствования реальности, – это признак подлинной литературы.
В свою очередь, переводчик Виктор Голышев говорит о нравственном содержании литературного произведения: мораль – это вещь генетическая. Никогда не был моральным тезис, что надо предавать отцов.
Кажется, что ещё нужно для того, чтобы уяснить для себя важнейшие черты сочинения поистине художественного? Но ведущий с упорством робота, запрограммированного на всё низкое, беспринципное и безответственное, утверждает в итоге: литература – игровой мир, в котором происходит игра страстей по правилам и без правил.
В передаче из цикла «Писатели нашего детства», посвящённой замечательной сказочнице Тамаре Габбе, все штрихи, присущие высокой литературе, как бы сами собой оказываются на должных местах. По словам Габбе, училась она всегда и везде – у деревьев, зверей, травы и учила других отличать поддельное от настоящего. Её «Город мастеров, или Сказка о двух горбунах» – вещь, которая никогда не устареет. Кому-то дорог прекрасный фильм по этому сюжету, кто-то ценит книгу. Однако никому не приходит в голову посчитать эту историю только игрой воображения сочинителя. Тем более что полная драматизма судьба сказочницы во многом является скрытой от посторонних глаз почвой для художественных коллизий в её творениях.
Ближайшая сотрудница Маршака по детской редакции Лениздата в 1937 году она была арестована и через год освобождена. В блокадном Ленинграде потеряла дом и близких. В течение семи лет находилась у постели безнадёжно больной матери. В последние годы и сама была неизлечимо больна.
Здесь личность автора и его творчество накрепко соединены бытийными нитями, наполнены состраданием к человеку и нетерпимостью ко лжи.
В цикле «Линия жизни» транслируется встреча с композитором Алексеем Рыбниковым, приуроченная к его 65-летию. Имя Рыбникова всегда было связано с литературой. По художественным пристрастиям он, пожалуй, западник. Рок-оперы «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты» по мотивам «повстанческой оратории» Пабло Неруды, «Авось» на стихи Андрея Вознесенского сделали имя композитора известным во всём мире. Впрочем, сегодня в России более любима его песня на стихи Рабиндраната Тагора из давнего фильма «Вам и не снилось» – в русской музыкальной культуре XX века, быть может, лучшая песня на сложные классические стихи. Превосходный мелодист, Рыбников произносит очень значимые слова: кризис музыкального языка в конце прошлого столетия привёл к тому, что гармония и музыка стали распадаться на отдельные звуки – это было абсолютно точное состояние распада, разложение психики. Как не увидеть здесь параллель с литературным модернизмом настоящего времени, когда от рафинированного поэта не услышать слова в простоте и без грязи, а «улица корчится безъязыкая».
В передаче из цикла «Эпизоды» «Вспоминая Савелия Ямщикова» Василий Ливанов замечает: сегодня честность считается исключительным достоинством, а не стоит в ряду нормальных человеческих качеств. Ямщиков всегда был честным человеком – и в жизни, и в работе, и в искусстве. У Тарковского в «Андрее Рублёве» он сыграл эпизодическую роль монаха и был консультантом; Шукшин ходил к нему в мастерскую и предлагал сниматься в роли Степана Разина…
Как уместно сегодня такое его признание: «Я славянофил. Но квасной патриотизм – достояние людей безграмотных. Я люблю мировое искусство, но за русское искусство я ещё и отвечаю». Очевидно, творческой и духовной ответственности за собственные строки катастрофически не хватает нынешнему легиону писателей-промысловиков – поваров, психологов, светских завсегдатаев, стилистов, политиков, «жёлтых» очеркистов.
Не старина, а самое существо нашей русской жизни дорого Ямщикову, заключает Игорь Золотусский. «К таким людям, как Савелий Ямщиков, надо прокладывать дорогу со стороны власти, иначе она будет стоять на песке».
Однако «песком» у нас сегодня, судя по всему, мало кого испугаешь – не такое бывало. И пушкинская фраза о дураках и дорогах здесь обретает дополнительный смысл.
Но, к сожалению, никого и ничему не учит.