*** 
И грустно триединство:
Тебя со мной,
Меня с тобой
И одиночество
Твоё со мной.
Тем одиночеством со мной
Ты скреплена одной
Заглавной нитью золотой,
Что одиночество твоё –
Со мной.
Сквозь толщи фраз
И гипс тщедушных тел
Живая рана – как наказ
Ухода с равнодушья дел:
Он возвращает меня к той, –
До кончиков волос родной,
На свете ведь у ней одной
Всё одиночество –
Со мной.
Отец
Отец мой был романтиком –
Электриком, старателем
и моряком.
Под перелив его гармони
Слезу пускали даже кони,
Что на лугу паслись ночном.
Они смотрели на Луну
Глазами рыбы подо льдом,
Забывшей, что она – в плену.
Грустна была гармошечка –
Отцовских бед «клавир».
Не оттеняла самогоночка
Его тоски сапфир.
О чём отец грустил?
Не знаю по сей день…
Чего себе он не простил?
Берёз укрыла тень…
Сегодня думая о нём…
Я бы купил аккордеон,
Коньяк со звёздочным лицом,
Но в небеса уплыл
отцовский галеон.
Ты
Луна у каждого – своя,
Лишь Солнце – общее для всех.
Беда у каждого – своя,
Весна же – общая для всех.
И соловей для всех – один,
Ворона – каждому своя.
Создатель также – всеедин,
А дьявол – карма лишь моя.
…Твои слова известны мне давно,
Но всё же – думам тяжело.
Хотя теперь уж – всё равно –
Дороги все позамело.
Fortissimo*-1
Как скрипку тебя
на плечо положу,
будем смотреть мы на звёзды
в ночи.
Ветер сдувает твой локон
в глаза.
Слёзы мои не от него –
от ночи,
что окружила тебя и меня
пылкою, юной отвагой.
Бросьте нам саван
погибшего дня –
ляжем на нём,
как на ложе любви!
Каплями крови
восстанет рассвет –
скрипке моей
забвения нет.
***
Утренний ветер в окно –
То мои пальцы стучат
Мотив, зарождённый давно…
Прогонишь – и ноты взмолчат.
Песни душевной мотив отыскал
Я на дорожках твоих,
Где без тебя я в печали шагал
И песню слагал для двоих.
Ты – без Тебя, ветер и я,
Трио стучится в стекло.
Ночка бессонная, как колея, –
Паденье рядов домино.
Воздушный змей
Раскинув руки, я лечу.
Над синею Землёй.
Раскинув руки, я лечу
Над красною рекой.
Раскинув руки, я лечу
Над белой муравой.
Раскинув руки, я лечу
Над жёлтою горой.
Космический холод в ночи,
И Солнце остыло в печи.
…Летит воздушный змей
«Парсеки» оставляет,
Но пальцы нежные быстрей
Бечёвку вытравляют.
Языческий апокриф
Человек,
который не хуже
и не лучше других,
Но сам он – другой средь других…
С рожденья в кокон спелёнутый –
Маленькой земли своей родной,
Чужим языком и чужими людьми
как в потоп окружённый,
жил главною мыслью одной –
О том,
чтобы силы достало б ему,
О том,
помогли чтобы Духи ему –
Кокона обруч как гипс разорвать
И бабочкой став –
в небесах полетать,
Дальние страны перевидать
И бабочек всех перевстречать –
Им спеть о себе
и Слово родное сказать…
И – счастья крылом
в удмуртские окна
влетать.
Удмурты, известно, не убивают
Бабочек, в окна их
с ветром залетших…
Природы средь них осталась наука –
О том, что в бабочке каждой
Душа
Человека живёт. А душу
нельзя убивать
Как и землю – нельзя не пахать,
Как и детей – не рожать…
Убитой душе уже не родиться
И превращений нить обрубится:
Не станет людей,
Не станет медведей
И птиц и зверей…
Не станет: Огня подобрей,
Воды подобрей,
Ветров подобрей.
А душегуб
на весь целый Мир
Окажется разом бедней.
– Что ж, любимая, не спишь?
Скоро уж вставать…
– Страшусь, что замолчишь…
Радуюсь летать.
* Fortissimo – очень громко (итал.), музыкальный термин.