Школьным реформаторам с «любовью»
…Оптимизация, инновация, КИМы, КПМО, ФОУ, АОУ, мониторинг, ваучер (опять?!), бакалавриат, интернатура, магистрат, ФИП, РИП, «цифровой характер управления»… Сторонний человек, наслушавшись, подумает: ну, взялись ребята-реформаторы во все лопатки! Теперь выдадут на-гора! Но если действительно выдадут, пойдёт ли на пользу?..
Кто поедет в Козино?
Три года назад был я во Пскове на курсах повышения квалификации в связи с введением ЕГЭ. Филологи в школах – в основном женщины, и это нормально. Но ведь это всё мои невесты, озирался я, – дамы 45–60 лет… Среди полусотни школьных учительниц всего одна была лет 26. Псковский педагогический университет каждый год выпускает несколько сот учителей, а в школах они не появляются… Ну хоть заслон на дорогах выставляй! Года три назад в Опочку было направлено аж 4 молодых специалиста, но 1 сентября к нам не приехал ни один… В Питер, щеглы, в обратную сторону махнули!
В Опочецкий педколледж (педучилище с давней историей) в нынешнем учебном году не набрали никакой группочки ни на какую специальность. Выпустят ли в свет набранных в предыдущие три года – ещё вопрос. «Ребят – в армию, девок – замуж», – шутят там. Преподаватели – опытные, умнейшие педагоги – уже потекли из него в поисках лучшей доли…
Получается, что молодёжи не нравится профессия учителя ни в ранге бакалавра, ни в ранге магистра. Компьютеризация, новые программы и учебники, цифровое управление и предпрофильное обучение, классные журналы в Интернете и лабораторные работы на дисплее – ну никакие эти самые новации и инновации ей не по душе. Откуда же он тогда возьмётся, этот «новый учитель» в новой российской школе в 2010 и тем более в 2015 году? Если уже сейчас вообще не идут учиться «на учителя»?
В школах останутся одни пенсионеры, точнее – пенсионерки. Ведь мужчины – историки, физики и обэжисты – практически все уже разбежались. Задержались кое-где лишь физруки – мужики тоже предпенсионного возраста, которым деваться больше некуда, потому что в охрану – только до 35…
Введение нового уровня обучения (НУО), читаю в «Вестях образования», расширит возможность трудоустройства в школе специалистов с непедагогическим образованием. Ну, знаете ли, тут впору мокрую тряпочку к голове приложить, у вас, уважаемые, жар-с. Это какие ж такие «спецы» (на ум невольно приходят офицеры царской армии, мобилизованные большевиками в армию Красную) ради 7–9 тысяч рублей в месяц придут мытариться с нынешней милой, продвинутой детворой?
Пусть прослыву ретроградом, но я убеждён, что никаких «специалистов» с непедагогическим образованием, кроме завхоза, сторожа и повара, в школе быть не должно. Надеяться на то, что какие-то другими ведомствами подготовленные люди вытянут школу, это значит расписаться в полной своей несостоятельности. Не проще ли заинтересовать спецов своих, выпускников педвузов? Причём сейчас, а не в туманном будущем? Барышне со знанием двух иностранных языков зачем ждать две тысячи …надцатого года, когда её четырёх-пятитысячный месячный заработок молодого специалиста увеличат аж в полтора раза (!), если она уже сегодня может найти место с окладом, превышающим искомую сумму в 5 раз?..
При этом добираться до этого тёплого места она будет со всеми удобствами, тогда как, например, в Козино (есть такой населённый пункт в районе нашей Опочки) рейсовый автобус заходит (только вслушайтесь в музыку слов!) каждый второй вторник каждого месяца… К тому же в сельской малокомплектной школе она получит и вовсе копейки. Сельские дети не будут знать иностранных языков – вот что им светит.
Современная молодёжь вообще не соглашается ни на какую работу, если там не обещают тысяч 20–30. При Тульском оружейном заводе есть ПТУ для подготовки собственных кадров. Думается, чем не работа для молодого парня – делать автоматы, пулемёты, собирать, пристреливать их?.. Так вот не работа, оказывается! Не идут в эти самые ПТУ, в которые, согласно свежему распоряжению, открыты двери для всех сдавших ЕГЭ на двойки. Кстати, вот что на самом деле думают чиновники о рабочем классе – двоечники.
И с таким молодым рабочим классом (старый-то весь скоро закончится) мы собираемся строить новые морские и воздушные суда, космические и подводные корабли, с ними осваивать ультрасовременное оружие по новейшим (страшно вымолвить!) нанотехнологиям?.. Но они же всё испортят, господа! Они что-нибудь не так завинтят, не то подсоединят, не докрутят, не того нальют, не на ту кнопку нажмут – и всё полетит к чертям собачьим, так что и не поймёшь потом, по каким таким технологиям эта мерзопакость была сварганена.
Лишние люди
Ещё одной причиной, почему молодые люди не идут в педвузы, является повальное закрытие их ставших малокомплектными родных школ. В подсознании выпускников остаётся предостерегающий сигнал, отрицательная установка, что школа – место ненадёжное. Один из главных аргументов «пользы» закрытия – низкое качество даваемого там образования. Это весьма спорный тезис. Даже если его рассматривать с точки зрения «технологий». Во-первых, все сельские школы сейчас компьютеризированы и подключены к Интернету. Во-вторых, все учителя прошли специальное обучение с защитой выпускных работ. В-третьих, плановую переаттестацию, подтверждающую профессиональную квалификацию, все проходят в обязательном порядке (на селе не спрячешься). В-четвёртых, сельские учителя – всегда профессионалы с многолетним стажем, потому что здесь нет текучести кадров – люди где живут, там и работают.
Выпускники нашей школы (теперь её сделали неполной) успешно учатся в вузах Пскова, Великих Лук, Санкт-Петербурга. Окончив в своё время эту пропащую деревенскую школу, я поступил в Ленинградское арктическое училище, позже – в Литературный институт им. Горького… И нигде и ни в чём не чувствовал себя ущербным.
Да, конечно, из деревенского легко сделать горожанина, примеров – мильон. Но из горожанина вы никогда не сделаете крестьянина – он останется дачником. Но что за нацию мы хотим создать из одних горожан и дачников?.. Что станет с нашим национальным характером, вообще со страной? Вот уже сейчас, когда деревенский народ заканчивается (да-да, заканчивается), военкоматы испытывают заметные трудности с призывом на срочную службу. И это лишь начальные результаты подушевого финансирования ребятишек и оптимизации сельского населения. К детской душе, уважаемые, надо подходить не с финансовыми «нормативами», а с любовью!..
Не может быть в принципе образования низкого качества, когда учитель работает не с 30 учениками сразу, а с 5–7, а то и тремя. Такая действительно индивидуальная, по сути, работа на Западе стоит очень дорого – в смысле оплаты учительского труда – и доступна единицам. У нас же, естественно, всё наоборот! Как будто учителя (именно сельские!) виноваты в демографической яме, в которую обрушили страну наши реформаторы. К слову сказать, в старой России такой «индивидуальный подход» могли позволить себе только дворяне. И выходили в свет из тех деревенских углов сотни «малообразованных» дворянских ребятишек, помните?.. Вася Жуковский, Саша Грибоедов, Петя Чаадаев, Ваня Тургенев, Миша Лермонтов, Толстой Лёва…
Конечно, если платить учителю по 3–5 тысяч (а столько благодаря новой системе оплаты труда получают сейчас в сельских школах), то качество не будет высоким, ибо даже у влюблённых в дело педагогов опускаются руки.
Я не к домашнему образованию призываю и не к гусиному перу, я о принципе, о сути вопроса. Ни один учитель не может понять, почему, по мнению чиновников, в огромных классах можно осуществить индивидуальный подход, а вот в маленьких сельских ну никак. Это же бред сивой кобылы, уважаемые, который упорно навязывается «общественному мнению» всеми подвластными СМИ.
За два с небольшим года (2005–2007) в области закрыто более 100 сельских школ, в результате чего потеряли работу около 500 учителей. А без школы всякая жизнь на селе замирает: становятся не нужны библиотека, клуб, отделение связи, медпункт, транспортное сообщение с районом. И эта планомерная, жестокая зачистка идёт, невзирая на непрекращающееся сокращение населения в стране и всем известный факт – в сельских семьях всегда было больше детей, нежели в городских. Уж не говорю об отсталом царизме (у одного моего деда было 12 детей, у другого – 4), но даже и в непростое колхозное время семьи оставались многодетными. Лишь благодаря безграничным человеческим ресурсам, черпаемым из деревенских закромов, мы и остановили фашистский вал. Но всё забыто и ничто не урок.
Западные демографы второй десяток лет, кто со страхом, кто со злорадством, дивятся на зловещий «русский крест», на котором кривая смертности идёт вверх, а кривая рождаемости – вниз. Ради чего «успехи» и «рост» чего-то там, если народ убывает? И какие же это успехи?
Слишком дорогие дети «За учеником идут деньги». Да нет же-с, наоборот! Ученика подтаскивают к деньгам. Сельские дети стали очень дороги для нашего государства, а для региональных властей просто неподъёмны. Особенно когда их мало (меньше 100 голов) и школа удалена от райцентра. Чем дальше и меньше – тем дороже, – математика!.. Например, если в самой Опочке одна школьная душа обходится бюджету в 13 755 рублей, то в сельской малокомплектной школе, удалённой от оного финансового центра километров на 25–30, эта цифра вырастает до пренеприятнейшей для властей величины – 22 696 рублей. Значит, что нужно сделать? Посадить в школьный автобус и привезти в район, к деньгам. Но, следуя этой логике, получается, что выгоднее всего будет свезти всех деревенских в Питер и Москву.
Идут за учеником не деньги, а автобусы, целые колонны автобусов… Чиновники перерезают ленточки, передают на тарелках ключи, жмут друг другу руки, чуть ли не шампанское о бампер разбивают. А чему, собственно, здесь радоваться?.. Сколько выстроилось автобусов – столько сельских школ закрылось. Где кружки по интересам, спортивные секции, когда ребёнку делать уроки, утомлённому тряской в дороге? Поест да в койку… Нет ему перспективы, он оптимизирован дядями и тётями с инновационным мышлением, экономящими каждую государственную копейку… А почему она экономится на детях, кто-нибудь решится ответить?..
У нас так загодя была принята региональная программа «100 школ». Именно столько надлежит развивать в инновационном русле. А на начало 2008 года в области их оставалось чуть больше 200… Теперь эту лишнюю сотню очень просто будет прихлопнуть – ну просто грех не прихлопнуть! – записав их в разряд ветхих, которых «быть не должно». Но ведь в России почти все деревенские школы – ветхие!.. Проще их позакрывать, чем составлять в двухнедельный срок смету на ремонт, как повелел президент, а потом, чего доброго, ещё и исполнять.
Коса оптимизации не оставляет после себя ничего. Закрывают больницы, медпункты, отделения связи, библиотеки, клубы, магазины. В результате этого «подтягивания к деньгам» освоенное когда-то предками жизненное пространство скукоживается на глазах… В советские времена это называлось более точно и смело – ликвидация. Кроме чисто лингвистического различия, в этих схожих «процессах» есть существенное отличие и по сути. В Советском государстве каждый пьяница был учтён и охвачен хотя бы общественностью, и при сселении всем оказывалась помощь. Сейчас же, ликвидируя социально важные объекты, власти вынуждают людей буквально бежать с родных мест.
Полупустыми школами трудно управлять, жалуются чиновники. Лукавят. Нисколько не трудно. Просто не хочется возиться со столь малыми величинами. Школа «полупустая», а пакет документов для её функционирования нужен такой же, как и для наполненной до краёв: устав, подготовка к началу учебного года (ремонт), контроль со стороны всевозможных инспекций, содержание учителей, увязка с энергослужбами, дорожниками, контроль за проведением экзаменов, просто посещение в качестве свадебных генералов (а какая может быть «свадьба» в каком-нибудь Тюшкове? – это же неформат) и проч. и проч.
И всё это ради 40–45 деревенских ребятёнков?.. Да ну их. В автобус – и дело с концом.
Признаю, в городских школах образование всегда было чуть лучше. И это естественно: под боком очаги культуры, музеи, дома творчества (пионеров), библиотеки, театры, удобный транспорт, бытовые услуги – совсем другие возможности, кто спорит. Это и наши бородатые деды знали, что лучше жить на большой дороге, чем в каких-нибудь зататурках, – и белый свет посмотришь, и карман скорей набьёшь. Но ведь не все стремятся в города – вот какая закавыка. Многие хотят остаться там, где родились и выросли, где лежат их пращуры и шумит луговая овсяница. Так и пусть живут! Пусть обрабатывают землю, жарят карасей в сметане, ходят по субботам всей семьёй в баню и засовывают флэшку. Пусть они выродятся эволюционно, если такой только путь рассмотрен для них с крыш министерств и банков. Зачем этот революционный опять наскок на село?
Последнее «аминь»
Видя практические дела, творимые со школой, молодые, естественно, не хотят связывать с педагогикой свою дальнейшую судьбу. Потому и такая статистика: в 2006-м – 37,4%, в 2007-м – 25,8% выпускников педвузов устроились по специальности. Одно лишь изобретение груды бессмысленных аббревиатур никого, кроме самих изобретателей, не увлекает и никуда не манит. Пока что в результате всей кипучей деятельности нынешних школьных реформаторов в реальности мы имеем лишь резкое снижение общей грамотности.
Как говорится, хотели как лучше, а получилось… Сейчас трудно даже осознать, что это такое получилось и как всё это аукнется в скором времени.
У нас в Теребенях рядом со школой есть церковь XVIII века, в склепе которой покоятся мощи родителей М.И. Кутузова. Церковь часто упоминается в СМИ по разным поводам: то её ограбят; то какой авторитет явится со свитой освятить новый джип («колесницу сию…»); то вспомнят двух немецких солдат, которые сначала хотели церковь взорвать (деревянную…), а потом только расписались на колокольне, и надо, значит, их за это разыскать и наградить; то залётный корреспондент разглядит во вросшем в землю валуне поверженного языческого идола («хoдите тут по истории!») – и это лыко идёт в строку… А то, что буквально рядом – школа, ведущая свою историю от церковно-приходской этого самого храма, никто и не вспомнит. Неужели в XXI веке нашему батюшке придётся отслужить по ней панихиду и сказать последнее «аминь»?
В заключение напомню о том, что думал о российской школе Антон Павлович Чехов: «Если бы вы знали, как необходим русской деревне хороший, умный, образованный учитель! У нас в России его необходимо поставить в какие-то особенные условия… Нелепо же платить гроши человеку, который призван воспитывать народ, – вы понимаете? – воспитывать народ! Нельзя же допускать, чтобы этот человек ходил в лохмотьях, дрожал от холода в сырых, дырявых школах… Знаете, – когда я вижу учителя, – мне делается неловко перед ним и за его робость, и за то, что он плохо одет, мне кажется, что в этом убожестве учителя и сам я чем-то виноват… серьёзно!»
Сто лет минуло, а лишь некоторые архаизмы языка выдают возраст текста – остальное всё в яблочко. Чехов не слышал таких слов, как НСОТ, МРОТ и мониторинг, а услышав, принял бы их, очевидно, за брань. И не всё ему, с уверенностью можно сказать, нравилось в школьных программах и методах тогдашнего преподавания и воспитания. Однако не эти вопросы он ставит во главу угла – но фигуру самого учителя, его материальное положение и социальный статус.
Чехов не был ни министром, ни чиновником, но он понимал, как велико значение учителя в обществе. Конечно, есть и сейчас люди, которые подпишутся под всем, что говорил Чехов, но только не нынешние 
чиновники и реформаторы –
им не стыдно.
, сельский учитель, Псковская область