Если нынешний юбилейный возраст Валерия Красновского разделить на два, то мы окажемся в 1967 году, когда в нашей новой, первой в стране «толстой» газете появилась доселе невиданная должность – главный художник. И не зря. Потому что не только своим острым актуальным содержанием, но и внешним обликом, вёрсткой, оформлением привлекла к себе «ЛГ» всеобщее внимание. Законодатели газетно-журнальной моды того времени – англичане, не жаловавшие прежде советские издания, поставили в своём мировом рейтинге «Литературную газету» на одно из первых мест.
Красновский не просто макетировал полосы – он их рисовал, создавая фирменный стиль «ЛГ» – толстые 12-пунктовые линейки, плакатные заголовки, фотоклише на полстраницы, кричащие врезы-лиды на цветных плашках, стрелки-акценты. Некоторые из этих элементов и поныне украшают «ЛГ», как и портрет
М. Горького в логотипе, – его тоже нарисовал Красновский.
А уж как засверкала всеми любимая обложечная шестнадцатая полоса! Вообще-то это была одна компания – юмористы Виктора Веселовского и художники с фотокорами Валерия Красновского – М. Трахман, А. Узлян, Л. Ниcневич, А. Награльян, В. Крохин, В. Иванов, И. Макаров, В. Бахчанян, В. Дубов, С. Тюнин. Вскоре к ним присоединился юный Виталий Песков – его ввёл в «ЛГ», а затем и в «Клуб ДС» тоже Валерий Красновский.
А теперь прибавим к сорока сорок и посмотрим на Красновского сегодняшнего, который не только рисует, но и пишет.
Картина первая
Просторная прихожая богатого особняка. Входит статный господин в собольей шубе и шапке. Отряхивает снег. Слуга помогает ему раздеться.
– Степан, где барыня?
– Изволили уехать.
– В столь поздний час?..
Да не молчи, болван!
– Уж я дивился – собирались будто нехотя,
а уложили саквояж да чемодан.
– Какой-то вздор! Где кучер? Где Дуняша?
– Да кучер, барин, возвернулся сам не свой.
Городит, будто матушка-то наша…
Сказать не смею, барин, срам какой!
Шепчет что-то на ухо барину. Тот, пошатнувшись, хватается за сердце и падает на соболью шубу.
Картина вторая
Прошло полгода. Ночь. В богатой уютной спальне – беспорядок. На постели, укутавшись пледом, сидит ссутулясь некогда статный господин. За окном слышатся выстрелы, крики «Ура-а-а!», грохот телег и сапог. Входит слуга, он испуган. За дверью слышны голоса.
– К вам, барин, депутация какая-то.
Я не пускал, так силой ворвались…
Рывком открывается дверь, входят вооружённые люди в кожанках. Впереди красивая женщина в красной косынке.
– Ну, здравствуй, Павел, вот я и явилась.
Я знаю, мой уход тебя убил,
но в жизни всё, как видишь, изменилось.
Теперь иная расстановка сил.
Решеньем ВЧКа и Моссовета
сей особняк займёт Ревтрибунал.
Тебе отводим помещение буфета,
библиотеку поместим в подвал…
Он внезапно встаёт и стреляет трижды в красную косынку, а затем в себя. Люди в кожанках поднимают на штыках его окровавленное тело…
Упавшая красная косынка, кровь на простынях и зарево за окном окрашивают всю сцену в багровые тона революции.
Занавес