Размышляя о прожитом, склоняюсь к тому, что лучшие годы жизни совпадали с тем, что принято именовать хорошими временами в социальном, общественном смысле. Интереснее и полнее всего я жил в так называемую «оттепель». Конечно, в немалой степени потому, что был молод и всё постигал впервые. Хотя годы эти были не столь уж благополучными и благостными в материальном и прочих смыслах. Проблем и противоречий хватало. Однако ощущалось в общественном воздухе нечто такое, что позволяло стойко и даже весело переносить и очереди в магазинах, и опасность мирового конфликта, и какую-то очередную спущенную сверху кампанию типа пропаганды кукурузы и гороха.
Что же такое это было? Могу утверждать, что речь идёт о настроении, состоянии духа, о вдохновляющей надежде, которая способствует фантазии, юмору и творческому подъёму.
Житейская логика подсказывает именовать хорошей жизнью изобилие товаров и отсутствие очередей. А вот эмоциональная память сохраняет ощущение полноценной жизни как духовного богатства, бескорыстных порывов ума и сердца, возможности не прозябать, а существовать интересно, ярко, насыщенно. И так жили миллионы людей.
Без духовного порыва, без действенного настроя никакая вроде бы логичная и продуманная экономическая стратегия не приносит плодов. Настоящее поступательное движение всегда подразумевает нечто вроде всплеска народного энтузиазма. И это ощущается как нормальное душевное движение, беспокойство и живость ума, неустанное любопытство к жизни. Если в стране люди читают книжные новинки, спорят о фильмах и театральных постановках, стремятся к познанию нового, это всё свидетельства, что ни общественный застой, ни нравственная апатия стране не грозят, а экономическая стагнация также будет преодолена.
Стабильность в жизни страны – великая и необходимая вещь, но она должна быть стабильностью развития, поиска, эксперимента, благого недовольства собой. Пусть не покажется наивным, но застой в обществе после «оттепели» начался с того, что с кино- и телеэкранов исчез молодой учёный, интеллектуал и спорщик, исчезли молодые люди, одержимые неясным душевным томлением. А теперь обратите внимание на героя сегодняшнего кино и телевидения: это либо владелец «мерседеса», окружённый крепкими охранниками, либо представитель (-ница) попсового сословия, демонстрирующий замки с фонтанами и наполеоновскими кроватями. Искусство «общественного беспокойства» сменилось искусством примитивного рыночного успеха.
Международный опыт свидетельствует, что во всех переживших войны или природные напасти странах «экономическому чуду» неизбежно предшествовал духовный подъём. Где-то наблюдался расцвет кинематографа, где-то литературы, а где-то и изысканной философии, вдруг овладевшей умами широких масс. Что уж говорить о России – в ней экономический и социальный рост всегда предопределялся ростом художественным, идейным пробуждением, тем или иным «серебряным веком». В скучающем, зевающем, апатичном обществе не происходит ни научных открытий, ни впечатляющих экономических рывков. Обратите внимание, стремительный рывок от бродяжного воинства, стреляющего на улице сигареты, к нынешней мощной армии, оснащённой сверхсовременным оружием, произошёл прежде всего посредством морального порыва, нравственного отрицания распада и разложения.
Честно говорю, я не знаю, каким образом вернуть в общественный климат ощущение душевной бодрости, искреннего волнения, бескорыстного интереса ко всякой новизне, интеллектуальной, художественной, эмоциональной. Всякий скажет: нужна свобода уму и сердцу. Остаётся наивно добавить, что свобода созидания, а не просто ёрничества и ехидства.
Анатолий Макаров,
писатель
Точка зрения авторов колонки
может не совпадать с позицией редакции