КНИЖНЫЙ 
РЯД
Г.К. Овчинников. Иларион-русин – выдающийся мыслитель Древней Руси (очерки жизни и творчества). – М.: 2011. – 408 с. – 500 экз.
Митрополит Иларион – первый русский предстоятель нашей Церкви (до него все были греки). О его жизни достоверно известно лишь то, что митрополитом он был поставлен в 1051 году. О датах рождения его и смерти можно только гадать. Тысяча лет, прошедшая с того времени, стёрла многое. Но осталось главное – его труд «Слово о законе и благодати». Более ранних памятников русской литературы мы не знаем.
Доктор философских наук профессор Герман Овчинников предпринял попытку рассказать о жизни Илариона, о его личности и, конечно, о его значении в истории. Попытка, как представляется, удалась. Автор книги, несомненно, обладает глубокими познаниями о тех временах, способностью блестяще анализировать тексты литературных памятников и, что немаловажно, рассказывать об этом живым языком.
Иларион писал свой труд спустя лишь несколько десятилетий после Крещения Руси, но он уже выступает как эрудированный богослов, поражает и глубина его аргументации, и оригинальность взгляда на проблему, и образность языка. Хотя есть версия, что «Слово о законе и благодати» было зачитано автором при освящении Софийского собора в Киеве, это отнюдь не легкодоступное сочинение. Сам автор предупреждает: «Ибо не к несведущим мы пишем, но с переизбытком насытившимся книжной сладости…»
Главное в «Слове…» – это противопоставление Ветхого и Нового Заветов. Ветхий Завет Иларион считает как бы черновым наброском постижения мудрости, подчёркивает его ущербность, его узость – предназначенность лишь для потомков Авраама (евреев). Новый Завет обращён ко всем народам, для него, как известно, «несть ни эллина, ни иудея». Иудеи, считает Иларион, исполняют заповеди Моисея из страха перед наказанием, христиане принимают своего Бога из любви к нему. Принципиальную разницу между иудаизмом и христианством Иларион выражает формулой «Иудеи земным услаждаются, христиане же – сущим на небесах». Тень и свет, рабство и свобода – эти и другие образы Иларион применяет при сравнении двух заветов. Так, он проводит аналогию с судьбами Сарры и Агари – жены и рабыни Авраама. И хотя Измаил, сын Агари, старше Исаака, сына Сарры, но главное, по мысли Илариона, не в старшинстве, а в том, что Измаил – раб, а Исаак – свободный человек. Слушатели и читатели, «с преизбытком насытившиеся книжной сладости», без труда улавливали эти сравнения и параллели. На языке историков это были люди из «учёной дружины» князя Ярослава Мудрого, чьим современником и сподвижником был Иларион. И, конечно, они улавливали скрытые цитаты и прямые заимствования из церковных писателей IV века (Иоанна Златоуста, Василия Великого, Григория Богослова и других), к которым Иларион питал особое пристрастие.
Это нам сейчас требуется комментарий, почему в «Слове о законе и благодати» по отношению к Ярославу употребляется титул не князь, а каган, ставший уже к тому времени архаичным. Раньше так называли повелителей Хазарского каганата (Хазарской империи), этот титул приближался к титулу кесарь (цезарь), который носили византийские императоры. Ко времени написания «Слова…» Русь сделалась мощной державой, но назвать киевского князя кесарем Иларион поостерёгся. Не следовало вызывать недовольство в Константинополе после недавней неудачной для Руси войны 1043 года и памятуя недавний скандал с одним из германских князей, который попытался в столице Византии называть себя кесарем, но был отвергнут в своих притязаниях. Поэтому Иларион и совершил тонкий ход: каган звучит иначе, нежели кесарь, по сути обозначая одно и то же, и «весит» гораздо больше, чем князь.
Образованные русские люди XI века хорошо понимали эти тонкости.
А нам полезно внимательно прочитать книгу Германа Овчинникова, чтобы заглянуть в ту далёкую эпоху, не менее сложную, чем наша.