Единый рог России

РАЗБОР

«1612» – комикс о Смутном времени

Творцы блокбастера категорически отвергают все разговоры о якобы покоящемся в основании данной кинопирамиды госзаказе. Автор сценария Ариф Алиев кивает на режиссёра Хотиненко, от которого и исходил непосредственно заказ на написание, а больше ему ничего не ведомо. В свою очередь, Владимир Хотиненко ссылается на призвавшего его к этому делу генпродюсера Михалкова – сам-то он, Хотиненко, вообще «Тараса Бульбу» собирался снимать, но тут звонит уважаемый коллега и учитель, предлагает заняться проектом, а тема эта его ещё со студенческой скамьи сильно занимала… Сам же Никита Михалков, понятно, не опустится до того, чтобы как-то прокомментировать активно муссирующиеся слухи о замглавы кремлёвской администрации в качестве инициатора, идейного вдохновителя и супермегапродюсера художественного фильма «1612».
Но даже если подобные утверждения есть исключительно завистливый навет и игры антипатриотов, крайне трудно избавиться от ощущения, что в работу над лентой внесла свою лепту серьёзная команда политтехнологов. Слишком уж явственно читаются в кадре усилия прихотливого политтехнологического ума, слишком уж чувствуется приложенная десница представителей этой важной и актуальной профессии. Более того, дав некоторую волю фантазии (что в разговоре о сём произведении будет не только не лишним, но в определённом смысле единственно правильным), можно легко представить себе некий высокий совет многомудрых мужей, созванный по случаю необходимости проведения мозгового штурма государственной важности.
– Я пригласил вас, господа, – будто бы заявляет самый главный политтехнолог, – чтобы сообщить вам пренеприятное известие: согласно данным социологов, всего 2% россиян считают День народного единства полновесным национальным праздником. А хуже всего обстоит ситуация с молодёжью: она вообще не имеет никакого представления об историческом значении 4 ноября и ни бельмеса, доложу я вам, не смыслит в событиях Смутного времени. С целью кардинального изменения такого положения вещей принято решение снять кино означенной тематики в популярном среди юношества жанре экшен. Вопрос: чем ещё будем удивлять, то бишь насыщать картину, дабы вызвать у потенциальной аудитории чувство законной гордости за своё славное прошлое?..
– Кровушку надо пустить, да пошибче, – раздаётся наконец в притихшем зале голос политтехнолога с окладистой бородой. – Да на экране же, на экране, – разъясняет он свою позицию, почувствовав среди собравшихся лёгкую панику. – Нужно, чтоб реки супостатской крови лились, чтоб головы да руки-ноги их поганые по воздуху так и летали. Ну и нашего брата тоже немного, для достоверности. Насилие треба. Оно ведь как выходит: отроков нынешних, на компьютерах-стрелялках воспитанных, без хороших сцен насилия в кинотеатр калачом не заманишь.
– Полагаю, что в картине непременно должна присутствовать эротическая составляющая, – включается в разговор политтехнолог в очках с тонкой оправой. – Побольше обнажённого тела, как минимум женского, и неплохо бы ещё, знаете, ввести момент какого-либо сексуального отклонения.
– Ну нет! – решительно осекает его ведущий. – Не забывайте о целевой группе. На это мы пойти не имеем права – страна нас не поймёт.
– А если что-нибудь относительно невинное, вуайеризм, скажем, – гнёт свою линию «тонкая оправа».
– Хм! Вуайеризм – это интересно. Очень даже может быть…
– Мусульманин! – внезапно выпаливает один из наиболее почтенных участников заседания.
– Погодите, какой ещё мусульманин!.. Речь не о покорении Казани Иваном Грозным. Речь о Речи Посполитой… Поздравляем, господин соврамши… – слышны наперебой иронические интонации.
– Другом главного героя должен быть мусульманин, – с достоинством парирует старец. – Не забывайте об исламских регионах страны! Они также должны ощутить свою причастность к тем далёким событиям. И воинственный клич «Аллах акбар!» нам также необходимо заставить звучать по-новому, по-нашему.
– Что ж, это интересно, – председательствующий делает какие-то пометки в своём блокноте. – Мне даже пришёл сейчас на ум один постановщик, который в своё время снял нечто…
– А вот Минин, он вроде как на самом деле был татарином, – врывается в обсуждение некто не в меру начитанный.
– Нет, вот с Мининым погодите! С Мининым не всё так просто и надо разбираться. Он у нас кто? Правильно, купец. А купцов, знаете, мы достаточно восславили в ельцинские времена. Сегодня нужно менять корневые установки. Вот Пожарского, поскольку князь, надо подпустить где-нибудь по касательной. И пусть его сыграет кто-нибудь из наших признанных звёзд. Героями же должны выступить совсем молодые люди. Ровесники основного зрительского контингента. Такие симпатичные, ловкие, с активной жизненной позицией…
– А нельзя ли в продолжение национальной темы ротой наёмников-грузин шляхетское войско усилить?
Последнее из предложений в силу своей вопиющей антиисторичности остаётся без ответа, но получает неожиданное развитие с другого конца стола:
– Наёмники обязательно нужны. Только из Западной Европы. Вообще что-то испанистое во всей этой истории должно быть, авантюрное. Комедия плаща и шпаги, чёрт меня дери! Вспомните, друзья, каким успехом пользовались у нас «Пираты Карибского моря»! Кстати, а не может ли часом кумир нашей молодёжи Джек-Воробей доплыть до Москвы-реки? А слабо нам будет на это дело Джонни Деппа выписать?
Тут поднимается всеобщий невообразимый гвалт, из которого можно вычленить разве что отдельные словосочетания типа «Учитель фехтования», «Каша из топора», «Столпник, непременно столпник!» и «Волшебный рог единорога, сиречь индрика». На сём покинем невероятным образом пригрезившееся нам заседание, с тем чтобы уведомить всех, кто ещё не посмотрел запущенную грандиозным количеством копий киносагу и не прочёл ни одной из кучи бранных рецензий: всё выглядит абсолютным производным от коллективного политтехнологического разума. Кровь хлещет рекой, конечности мелькают в воздухе, единорог встречается в заповедном лесу со столпником, а обломок его чудодейственного рога помогает герою с честью выдержать все невзгоды и испытания. Последний действительно всячески отсылает нас к немеркнущему образу пирата Воробья в исполнении Д. Деппа – мало того, что дебютирующий на большом экране артист МХТ Пётр Кислов на него дюже похож, так ещё и растительность соответствующую гримёры изобразили, а костюмеры узнаваемый платочек-бандану на голову повязали. Так случилось, что пришлось холопскому сыну Андрейке выдать себя за «гишпанского кабальера». Но не корысти ради. На пару с верным другом – татарином и записным балагуром Косткой (популярный в молодёжной среде Артур Смольянинов) они внесли решительный перелом в ход военно-политических событий периода великой Смуты и премного поспособствовали воцарению на российском престоле династии Романовых. Князь Пожарский, изображаемый Михаилом Пореченковым – со скверно приклеенной бородой и почему-то испуганным взглядом, – напоминает человека, внезапно пришедшего с мороза. Козьма Минин ожидает появления 4-серийной телеверсии.
Ну и шерше ля фам, знамо дело, имеет место быть. Дело в том, что в раннем детстве наш Андрейка получил серьёзную психологическую травму, узрев в купальне голую царевну Ксению Годунову. И так его сразила красота её писаная, что начиная с того дня он всю жизнь – и подсознательно, и волевым усилием – стремился к ней. И когда некий подлый польский гетман (именно так – Гетман, и всё тут), заделавший ей ребёнка и тем удерживая подле себя, везёт несчастную в Москву, дабы через неё сесть на трон российский, Андрейка начинает сердиться и на пару с Косткой приступает к действиям.
...О том, что реальная царевна Ксения к моменту вынесенного в название ленты года уж лет шесть как была пострижена в монахини, тихо жила в своей келье и никем в качестве реального политического орудия давно не рассматривалась, упомянем для того только, чтобы сразу закрыть тему: «1612» не имеет ровно никакого отношения к исторической правде. Впрочем, режиссёр Хотиненко убеждён, что самого этого понятия в принципе не существует. «Я готов отвечать за свои слова», – заявил он в интервью РИА «Новости».
Так-то оно, может быть, и так, но художником, снявшим несколько серьёзных и честных картин о правде нашего времени (того же «Мусульманина», к примеру), должно двигать, как нам казалось, хотя бы некое «идеальное» стремление к ней – пусть недостижимой и даже несуществующей. А отнюдь не желание переть напролом, попирая все мыслимые законы – в том числе здравого смысла и элементарной сюжетной логики, – дабы всецело соответствовать «требованиям текущего момента». Пускай существующим – мы вполне готовы поверить – не в виде конкретной установки свыше, но родом разлитых в воздухе и жадно улавливаемых «эманаций начальства». 

Александр А. ВИСЛОВ