Арина Батуева,
33 года
Глава 1
Глава 2
Автоматная очередь срезала ветки над головой, слева поодаль один за другим разорвались снаряды, тут же застрочил советский пулемёт. Незнакомый голос закричал:
– Лёшка! Стой! Куда?! Ложись! Убьют! Лёшка!
Лёшка завертел головой, не понимая, кто кричит и куда бежать, но тут из окопа выскочил солдат, и Лёшка узнал своего нового знакомого лейтенанта.
– Братцы! За мной! Ура-а! – крикнул он и побежал прямо на Лёшку, не замечая его.
– УРА-А-А!!!
Как один поднялись бойцы – бесстрашные, решительные, яростные – и бросились вперёд, под пули автоматной очереди, под огненную стену вражеской артиллерии.
Совсем рядом оглушительно разорвался немецкий снаряд…
Лёшка зарычал, бросился в сторону, спасаясь от взрыва, запнулся и снова упал, больно ударившись обо что-то щекой. Боль отрезвила. Лёшка осторожно встряхнул головой и огляделся: ни солдат, ни окопов, ни выстрелов. Только оглушительная тишина старого леса и стелющийся сырой туман.
Лейтенант стоял на прежнем месте, поодаль, и по-прежнему указывал на землю у себя под ногами. На всякий случай Лёшка снова зажмурился и хорошенько, до синяка, ущипнул себя за руку. Как и в прошлый раз, это не помогло: лейтенант терпеливо ждал.
– Ладно, ладно, тёзка, – махнул рукой Лёшка. – Я понял. Твоя взяла.
Он пошёл к лейтенанту, решив, что уже начатый раскоп закончит позже. Теперь, после пережитого видения, он был уверен, что этот солдат появился не просто так и что лучше выполнить просьбу, иначе покоя не будет до конца дней. Ну, либо это всё-таки глюки.
– Тут, что ли, копать?
Лейтенант не ответил, но его взгляд смягчился. Лёшка разложил баннер, наметил квадрат и принялся копать в первую очередь «колодец» для отвода накапливающейся в раскопе воды.
Он быстро работал лопатой. Конечно, это бред сивой кобылы! Глюки! Хрен знает, что положили в бургер, который он, не успев позавтракать дома, наспех стрескал по пути к метро. Иначе с чего бы ему призраки мерещились? И вообще, разве настоящие призраки не должны быть прозрачными? Этот же кажется вполне себе материальным, даже не просвечивает нигде.
После «колодца» Лёшка принялся за периметр квадрата. Да и ребята наверняка слышали шум. Не могли не слышать, они же за соседним пригорком! И Миша давно должен был вернуться…
Сапёрная лопатка звякнула обо что-то металлическое, и Лёшка аккуратно поддел и очистил от земли каску – советскую, с наполовину уцелевшей красной звездой, с осколочным отверстием у правого виска. Под каской, точно так же пробитый у виска, лежал череп. Лёшка выдохнул и скосил взгляд: лейтенант по-прежнему стоял рядом и отрешённо смотрел на постепенно увеличивающийся раскоп.
На Синявинских высотах редко удаётся найти хорошо сохранившийся скелет: время, сырость и агрессивная кислотность почвы безжалостны к останкам павших здесь солдат. Иногда всё, что остаётся от воина, – несколько зубов и части берцовой кости или ключицы.
С лейтенантом дело обстояло немного лучше: Лёшка очистил щёточкой и выложил на баннере сильно почерневшие и изъеденные коррозией череп без нижней челюсти, обе ключицы, плечевые и локтевые кости, шесть позвонков, одну тазовую кость, две бедренные и две большие берцовые кости. Все мелкие кости, за исключением фрагментов нескольких рёбер, уже давно превратились в прах и смешались с землёй. Отдельно на баннер Лёшка сложил все найденные вещи: каску, портупею, перевязочный пакет и кирзовые сапоги.
– Значит, это ты, да? – спросил он у лейтенанта и хмыкнул: – «Знаете, каким он парнем был!..» Прости, друг, это нервное. Ну вот, я тебя нашёл. Увезём, похороним, как всех, кого здесь находили. Ты ведь этого хотел, да?
Да, похоронят. Как неизвестного солдата, в братской могиле. Лёшка не знал ни фамилии этого бойца, ни отчества, ни воинской части, только имя и звание – лейтенант Алексей.
– Может, хотя бы фамилию скажешь? Родных начнём искать. Знаешь, иногда получалось…
Лейтенант не обратил внимания на Лёшкины слова, не были ему интересны и собственные кости: он смотрел в раскопанный квадрат, будто видел сквозь толщу земли, и его палец, медленно описав дугу, вновь указал на яму.
– Это уже даже не смешно! – вспылил было Лёшка, но тут же пожал плечами: спорить с призраком та ещё задачка, особенно если ты не уверен, что он не глюк, – и полез с лопатой в раскоп.
Буквально через минуту Лёшка понял, что плохо выполнил свою работу: в полуметре от места, где лежал скелет, лопатка наткнулась на кирзовую полевую сумку. Как и почему она слетела с портупеи, Лёшка не знал. Может, Алексей сам бросил её во время атаки, надеясь, что, если он погибнет, сумку завалит землёй и немцы не найдут её? Или, может, её срезало осколками того же снаряда, каким был убит лейтенант? Могло случиться что угодно, но сейчас это уже не имело значения.
Лёшка протёр сумку от грязи, поддел ножичком ремешок, осторожно открыл, слил воду и радостно фыркнул: в небольшом отделении под крышкой, где офицеры хранили карандаши или несколько патронов, обнаружился смертный медальон. Такие медальоны были редкостью в поисковых экспедициях, и считалось большой удачей найти медальоны хотя бы у троих из десяти поднятых бойцов. Ещё большей удачей было, если записки в этих медальонах оказывались заполнены, но, к сожалению, среди солдат существовало поверье: заполнишь смертный медальон – непременно погибнешь. Скольких солдат, не заполнивших свои медальоны, подняли из земли, вернули с поля боя, похоронили безымянными, Лёшка давно бросил считать – сбился года четыре назад на своей третьей сотне. Что ж, оставалось лишь надеяться, что лейтенант Алексей суеверным не был.
Лёшка заглянул в сумку и аккуратно вытянул пачку почерневшей от плесени бумаги – скорее всего, когда-то это было военными документами, или картами, или письмами – сейчас уже не разобрать: от сырости чернила размазались, а бумага превратилась в один слипшийся комок. Под бумагами, бережно завёрнутые в холщовый мешочек, лежали сложенная пополам фотография, орден Красной Звезды и медаль «За отвагу». Лёшка улыбнулся: по номерам наград тоже можно определить личность погибшего воина. Может, слипшийся комок бумаги некогда был удостоверениями к ордену и медали?
Лёшка аккуратно развернул фотографию. Она размокла, истлела по краям и покрылась мелкими трещинками, но всё равно можно было угадать портрет молодой девушки, симпатичной, с короткой стрижкой и весёлыми глазами. Оборотная сторона, к сожалению, подписана не была. Кто она лейтенанту? Подруга? Невеста? Жена?
Лёшка поднял голову, чтобы спросить, но вопрос застрял в горле. Лейтенант Алексей смотрел прямо на него. Смотрел так, что у Лёшки на затылке зашевелились волосы.
Глава 3
Губы лейтенанта медленно разомкнулись.
– Я… ОБЕЩАЛ…
Лёшка вздрогнул. Этот голос – глубокий, бездонный – напоминал эхо, тяжело отражающееся от скалистых стен пещеры, гул ветра в печной трубе и раскаты грома, удаляющиеся к горизонту. Голос, пробившийся с того света на этот, звучащий сразу со всех сторон и – одновременно – ниоткуда, пробирал до печёнок.
– Что обещал? – не понял Лёшка. – Кому?
– Я… ОБЕЩАЛ… ВЕРНУТЬСЯ.
– Ей? – Лёшка взглянул на фотографию, а когда поднял голову, лейтенанта уже не было.
Ожила рация. Ветер вновь тронул верхушки деревьев, несильно мазнул Лёшку по лицу и донёс до его ушей голоса товарищей. Он озадаченно потёр кончик носа. Может, это всё-таки был сон или галлюцинация? Но вот он, раскоп, и останки бойца на баннере, и медали с фотографией в его, Лёшкиных, руках.
Лёшка выбрался из раскопа и положил походную сумку и медали к другим находкам, но, подумав, решил, что лейтенант мог подписать сумку, как делали многие, и внимательно осмотрел её. Так и оказалось. Снаружи сумки, на её дне, в самом уголке чем-то острым было процарапано: «Лучкин А.А. 1920».
Лёшку точно ударили обухом по голове. Он медленно выдохнул, зубами стянул и не глядя бросил обе перчатки. Вернул полевую сумку на баннер; трепетно, словно великие святыни, протёр медаль и орден и положил их к останкам лейтенанта Алексея так, как следовало носить эти награды: на левую сторону груди, орден над медалью, – долго поправлял, чтобы лежали ровно; невесомо коснулся черепа, провёл ладонью по каске. Вскочил, стёр тыльной стороной ладони выступившие слёзы, вытянулся по стойке смирно и отдал честь.
– Здравствуй, дед. Вот и для тебя закончилась война.
***
Кантария нашёл Лёшку сидящим на поваленном дереве – притихшим, бледным, с лихорадочно блестящими глазами и сбитой щекой, со светлыми дорожками от слёз на чумазом лице. Рядом на баннере по всем правилам были разложены останки солдата и его личные вещи.
Кантария ни о чём его не спросил: тому, кто много лет занимался поиском солдат Великой Отечественной войны, кто десятки раз участвовал в крупных поисковых экспедициях, кому доводилось видеть лица ребят, своими руками поднявших из старых окопов, из полевых братских могил, из засыпанных новыми взрывами воронок своих, и не нужно спрашивать. Он понимающе похлопал Лёшку по плечу и самостоятельно закончил первый начатый Лёшкой раскоп.
Позже, когда группа закончила работу и собрала оборудование и останки поднятых бойцов, уже на обратном пути, сидя в машине, Лёшка рассмотрел найденную фотографию. В семье не сохранились старые фото, всё сгорело много лет назад при пожаре, и Лёшке не с чем было сравнить, но он и без того был уверен, что на фото его прабабушка Нина, которая умерла, когда Лёшка был совсем маленьким. И вот она, нежданная, как гром среди ясного неба, весточка из далёкого прошлого, давно отгремевших боёв.
Не было у него и фотографий прадеда, лейтенанта Алексея Лучкина, ушедшего на фронт в самом начале войны и так и не увидевшего родившегося через несколько месяцев сына, Лёшкиного деда.
Теперь, благодаря странному, не объяснимому никакой логикой происшествию в лесу, Лёшка узнал, как выглядел его героический прадед, о котором каждое 9 мая вспоминали в кругу семьи.
Он проводил пальцем по гладким лучам Красной Звезды, а в памяти вспыхивали строчки из архивных документов, которые он, надеясь найти прадеда, столько раз держал в руках и перечитывал, что выучил наизусть:
«Лучкин Алексей Андреевич,
Год рождения: 1920
Звание: лейтенант
Партийность: парт.
Адрес: г. Кировск, Ленинградская обл.
Призван: 25.06.1941 Кировский РВК Ленинградской обл.
Причина выбытия: можно считать пропавшим без вести октябре 1942
Контакт: жена Лучкина Нина С.
Адрес: Ленинградская обл., г. Кировск, ул. Советская, 18»
«Лучкин А.А., 1920 г.р. 8А, 6 гв. ск., лейтенант, пропал без вести 20 октября 1942 года»
«…представляется к награждению орденом «Красная Звезда»…»
«…пропал без вести…»
Больше нет. Больше не «без вести». Лейтенант Алексей Лучкин наконец сдержал обещание и возвращается домой, к своей Нине, и будет похоронен рядом с ней.
– Миша, – окликнул Лёшка и поймал вопросительный взгляд Кантарии в зеркале заднего вида. – Ты позвони, когда в следующий раз на раскопки соберётесь. Я с вами поеду.
Послесловие
«Война закончена, когда похоронен последний солдат».
Доподлинно неизвестно, говорил ли Суворов приписываемую ему фразу. Неизвестно также, сколько солдат погибло в боях на Синявинских высотах в 1941–1944 годах. По одним приблизительным данным – до 360 тысяч, по другим – до одного миллиона, однако точное число воинов частей и подразделений Волховского и Ленинградского фронтов, погибших на тех высотах, не знает никто.
Каждую весну и лето там работают поисковые отряды и ежегодно поднимают останки в среднем трёхсот солдат. На мемориале «Синявинские высоты» захоронено более 25 тысяч солдат, из них более 15 тысяч остались безымянными и покоятся в братских могилах.