Когда собрался писать статью о литературе и телевидении, задумался: а есть ли вообще связь между этими понятиями? По идее, конечно, есть. По книгам делаются экранизации, снимаются фильмы и сериалы. Например, «Менты» – это экранизация романа Кивинова. Или «Жизнь Клима Самгина» – экранизация романа Горького. Кивинова показывают ежедневно лет пятнадцать по трём-четырём ведущим каналам в самое рейтинговое время. Горького показывают раз в пятилетку, днём, по специальному «культурному» каналу. Что из этого следует? Ничего из этого не следует. Или следует всё сразу.
Значит, есть всё-таки литература на ТВ. И потом, у любой, даже у самой захудалой программы есть какой-никакой сценарий. Правда, сценарная основа передачи, например «Улётное видео», имеет общего с литературой только то, что и то и другое написано буквами. Но всё равно. Что-то ещё есть. Проскальзывают иногда интервью с писателями. Изящнее всего это делает Юлиан Макаров в программе «Главная роль». И собеседников он подбирает отличных – Эдуард Володарский, Александр Миндадзе, Тимур Кибиров и многих, многих других. Личностей. Он умеет сопереживать своим героям. По-честному, без телепонтов. И невероятная редкость на нашем ТВ, то, что Макаров понимает, о чём говорит. В этом он просто уникум. Редкая птица. Литераторы часто, дорвавшись через экран до города и мира, мгновенно теряют даже те остатки знаний, которые по баловству природы всё же уцелели в стерильных хайвеях их мозговых извилин. И начинают мямлить несусветную глупость, любуясь собой, типа пусть все знают, что я не тварь дрожащая, а мнение имею…
Передача «Апокриф». Вот как её позиционирует сам ведущий Виктор Ерофеев: «Мы занимаемся душевной стоматологией: разбираем нашу душу и лечим дырки, если это возможно, а некоторые зубы вырываем… Наша программа – литературная… Нам удалось сделать главное – чтобы сложные темы доходили до самых неискушённых людей, но при этом оставались весьма искушёнными». Насчёт вырывания зубов, конечно, чересчур, меня трясёт только при одной мысли о стоматологии, но ничего, потерпим. Смотрим дальше. На всякий случай хочу подчеркнуть: я совсем не против Виктора Ерофеева, плохие писатели тоже нужны русской литературе. Как же без плохих-то?! Речь не об этом. Передача, которую я посмотрел, была посвящена пьесе Генрика Ибсена «Пер Гюнт». Знаковое произведение литературы XIX века. В сочетании с музыкой Грига – вообще гениальная вещь. Есть просторы для интереснейшего разговора.
Например, почему вся поэзия русских символистов, да и, пожалуй, и после них так или иначе соприкасается с образами Пер Гюнта или Сольвейг? Вспомните Блока: Я крушу и пою про весеннюю Сольвейг мою! Или много позже у Сельвинского: И небрежно шпильку закусив, / Девушка завязывает в узел / Белорусое своё богатство / И в трусах и лифчике бежит /
В воду. О! Я тут же крикнул: «Сольвейг»!
Да полно всего! У Бальмонта, у Белого, у Балтрушайтиса, у Северянина. Вообще в русской литературе первой половины XX века. Об этом Ерофеев даже не упомянул. Вообще. Как ластиком стёр из памяти. А может, там и не было чего стирать? Вместо этого ведущий консультируется с девушкой-психологом Марией Киселёвой. Которая быстренько рассказала о том, что согласно исследованиям люди, прожившую бурную жизнь, умирают легче. А которые не удовлетворены жизнью – тяжелее. Каким исследованиям?! Где их проводили?! В раю? В аду? Хочется нескромно спросить: как он, Господь Бог, на вид-то? Ведь у кого ещё можно узнать, кому как умиралось, тяжело или легко? И кто, кроме Бога, может знать, удачная у тебя жизнь или нет? Но психологиня этот вопрос обошла, посоветовав в конце читать книги какого-то короля психоаналитики, который составил инструкцию по смыслам жизни и как по ним можно счастливо и легко жить и умирать. При чём здесь «Пер Гюнт» – лучше и не задумываться!
Потом всё же ведущий вспомнил о литературе, задав театроведу Марине Астафьевой поразительный вопрос: а стал бы Чехов драматургом, если бы не было пьесы Ибсена? Собеседница опешила. «Конечно, стал бы». На этом ошеломляющем литературном открытии Ерофеев не успокоился. «А был бы Чехов другим, без «Пер Гюнта»?» Удивлённая театровед согласилась. «Значит, – торжествующе заключил Ерофеев, – норвежский Пер Гюнт воздействовал на нашего дядю Ваню!»
Очень хочется подсказать Виктору Ерофееву новые возможности для литературоведческого анализа. Например, стал ли бы Чехов драматургом, если бы не было «Робинзона Крузо»? Как воздействовал господин Бонасье из «Трёх мушкетёров» на образ купца Лопахина? Или ещё кардинальнее: был бы образ Штирлица другим, если бы Юлиан Семёнов не прочитал в детстве про капитана Немо?
Всю эту галиматью в передаче спасал ироничный Марк Захаров. Одна его фраза, обращённая к Ерофееву, чего стоит! «Не могли бы вы, человек, перед интеллектом которого я преклоняюсь…» После чего воодушевлённый поддержкой мэтра ведущий заявил, что «Пер Гюнт» – это коллайдер литературы, который разгоняет и даёт нам представление… О чём даёт представление, взволнованный Виктор так и не сказал. Да это и не важно. Какие, право, мелочи. Главное – порыв и представление! И слово «коллайдер». Оно завораживает!
Как говорила Дашенька из Чеховской «Свадьбы», «они хочут свою образованность показать и всегда говорят о непонятном». Только прошу уважаемого писателя не обижаться на Дашеньку, она просто дура безграмотная. А вы большой и грамотный. Вроде. Кстати, подумал, что саму идею передачи, скорее всего, подсунул Ерофееву хитрющий Марк Анатольевич, для пиара спектакля «Пер Гюнт», который идёт сейчас на сцене Ленкома. Но это уже не так важно.
Короче, поиски литературы на телевидении меня сильно расстроили. Наверняка есть какие-то хорошие передачи, которые ведут грамотные люди. Вот нашёл же Юлиана Макарова. Но этого мало. И говорит-то он о литературе и писателях раз в месяц, а то и реже. Ничего, видимо, просто плохо искал. Как там, в «Бриллиантовой руке»… «А у вас есть то же самое, только с перламутровыми пуговицами?» – «Нет». – «Будем искать».
А ведь, когда писал, так красиво придумал, что телевидение, экран похожи на книгу. И там и там – строки. В книге – глаз читает буквы, которые будоражат воображение, на строках экрана – луч бросает точки, из которых складываются образы. А тут – какие образы, какое воображение, мура какая-то с «Апокрифом». Не передача, а цитата из классика: «Когда вы говорите, Иван Васильевич, впечатление такое, что вы бредите». Но не буду умничать. А то подумают, что я тоже свою образованность показываю.