Всвязи с высказываниями одиозной чиновницы, по мнению которой, народу достаточно для жизни трёх с половиной тысяч рублей в месяц, возникает подозрение, что она просто оказалась ещё недальновиднее остальных чиновников в нашей власти, о чём свидетельствуют все последние решения и реформы в стране. Помнится, что кто-то в Совете Федерации предлагал отменить льготы пенсио-нерам, считая, что им и так хорошо живётся. Другие чиновники придумали пенсионную реформу, при которой люди всю жизнь будут делать отчисления в бюджет, а до пенсии большинство не доживёт. Третьи осуществляют программу «оптимизации» здравоохранения, которая приведёт к тому, что все слабые и не очень здоровые граждане и дети, а также, конечно, инвалиды и старики окажутся без доступной, своевременной и бесплатной медицинской помощи и вымрут, выживут же лишь здоровые трудоспособные представители народа, которые будут пригодны для службы во всех силовых структурах и для работы на олигархов и иностранный капитал в любых условиях.
Все эти начинания гарантируют большую экономию бюджетных средств, позволяя свести к минимуму траты на социальные нужды, создав удобную для власти структуру населения страны. Вторая проблема, о которой необходимо сказать, относится к «не-успе-хам» нашей науки.
Ещё при коммунистах все институты Академии наук СССР превратились в удобную и достаточно престижную «кормушку» для всевозможных потомков, родственников и знакомых многочисленных влиятельных людей. Количество этих институтов и численность их сотрудников росли как на дрожжах. Поскольку зарплаты сотрудников определялись их статусом, то есть научным званием, то почти все поголовно становились кандидатами каких-либо наук, а партийные и профсоюзные лидеры, а также те, кого назначала дирекция, и докторами.
При этом почти все диссертации не представляли заметной научной ценности и часто были выполнены совершенно другими людьми. Звание академика также было обесценено, поскольку автоматически присваивалось при назначении директором института, а не за научные достижения. В девяностые годы все эти звания были окончательно дискредитированы, так как их присваивали всем желающим.
Всё это привело к тому, что в научных институтах имелись многочисленные «научные сотрудники», но лишь единицы были действительно учёными-исследователями, которым, как правило, не давали состояться и сделать действительно что-то новое и интересное, а если это удавалось, то эти работы присваивали себе представители институтской власти.
Этим объясняется произошедшее несколько лет назад бегство из России двух молодых физиков, которые только вне России смогли закончить свои исследования, иначе у них их либо отняли бы, либо не дали бы закончить. Благодаря сво-ему бегству они сохранили своё авторство и получили за свою работу Нобелевскую премию.
В этом году Нобелевскую премию по физике получил иностранный физик, который работал в нашем отечественном институте среди наших научных сотрудников. Либо он оказался единственным среди них учёным-исследователем, либо эти сотрудники так крепко хватали друг друга за штаны, что никто не смог вырваться и сам сделать что-либо, достойное Нобелевской премии.
Конечно, при этом нельзя не учитывать нашего раболепного «гостеприимства» по отношению ко всем иностранцам, высмеянного ещё Грибоедовым в его «Горе от ума».
Мне известны случаи, когда директор института, академик писал записку сотруднику своего института: «Запрещаю вам экспериментировать», а другой академик, директор заявлял своему сотруднику: «Скажи спасибо, что тебе дают заниматься наукой».
Самым распространённым в наших научных институтах обращением к талантливым исследователям со стороны их начальства является заявление: «Вы будете работать на меня».
Проведённая властью реформа Академии наук ничего кардинально не изменила.
Необходимо признать, что в наше время наука в основном является коллективным творчеством. Над каждой серьёзной проблемой работают большие научные коллективы, причём их возглавляют «менеджеры» от науки, хорошие организаторы, как, например, Сергей Королёв в космонавтике, но они далеко не всегда бывают авторами научных идей, которые определяют успех этих коллективов. Очень важной задачей в современной науке является установление прав и обязанностей этих «менеджеров» и собственно «творцов», чтобы эти отношения не отнимали у «творцов» стимул «творить» и не лишали их этой возможности.
Что касается меня, то я давно уже не верю никаким объявленным научным авторитетам, даже нобелевским лауреатам, и нередко думаю: почему наши учёные не получают Нобелевские премии? Объяснять это обстоятельство исключительно политизированностью Нобелевского комитета можно только для самообмана и самоутешения.
В заключение хочу привлечь внимание читателей к очень своеобразной подготовке в наши дни молодых специалистов в российских институтах.
Во-первых, многие крупные учёные, работавшие в этих институтах и на кафедрах МГУ, ушли из жизни, а их место заняли их сыновья или близкие им люди, не имеющие такого таланта и таких знаний. К тому же многие опытные и квалифицированные преподаватели ушли из учебных институтов из-за очень низких зарплат. Поэтому уровень преподавания заметно снизился. При этом студенты не столько стремятся получить знания и профессию, сколько стать обладателем диплома о высшем образовании.
Результатом такого обучения становится полное непонимание студентами, что они делают, так как они умеют в основном только считать на компьютере, но не могут оценить и понять результаты этих расчётов. Так, молодые инженеры в ведущем теоретическом институте по строительной науке не понимают, как их компьютерные расчёты связаны с реальными конструкциями и их работой в реальных строениях, чему их должны были научить в институте. Я случайно познакомилась с двумя молодыми выпускниками Высшей школы экономики, которые работают в какой-то организации, занимающейся экономическими проблемами страны. Когда я их спросила, какому направлению экономической науки они отдают предпочтение, они с испугом сказали: «Это что, политика?» – и наконец объяснили, что они просто считают на компьютере.
Очень тревожно, что молодёжь после институтов совершенно не знает своей специальности, а только может, как дрессированные обезьянки, что-то набивать на компьютере, освоив какие-то программы, что она умела делать уже после средней школы, до обучения в вузе. Неужели всё это громко называется внедрением цифровых технологий?
Очень горько сознавать, что наши надежды и ожидания перемен окончились таким жестоким разочарованием и осознанием того, что нас использовали и цинично обманули.
Признаюсь, что когда я пишу свои заметки в газету, я с некоторой самоиронией и обречённостью вспоминаю пушкинских Пимена и юродивого из его «Бориса Годунова» и Дон Кихота Сервантеса, но утешаю себя мыслью, что в силу сво-его возраста мне недолго осталось развлекать публику сво-ими опусами, которые ничего не могут изменить в нашей жизни, поскольку власть, как кот Васька у Крылова, «слушает, да ест».
Хочу сказать также несколько слов о нашей российской истории. Историческая наука является одной из самых идеологизированных наук, в которой истина часто заменяется фальсификацией. Как установили наши непредвзятые молодые историки, фальсификация российской истории началась со смерти царя Фёдора Иоанновича, причём вопреки созданной о нём официальной «легенде» он оказался мудрым, дальновидным правителем и реформатором, опередившим реформы Петра I, в отличие от которого заботился о народных нуждах. Искажение российской истории в дальнейшем, которое продолжается и в наши дни, обслуживает интересы власти и позволяет ей формировать у народа желательную для неё идеологию.
В СМИ и во властных структурах обсуждается необходимость усилить охрану учебных заведений и завести там побольше психологов, чтобы предупредить вспышки агрессии у молодёжи. Но это всё бесполезно в обществе, состоящем из олигархов и нищего народа, а также при власти, которая использует своё положение для личной наживы. Лучше потратить эти средства на создание бесплатных кружков и спортивных школ для детей и подростков и на субсидии для детей из катастрофически бедных семей вроде семьи мальчика из Керчи. Если этого не сделать, то у нас не только подростки, но и кое-кто постарше возьмётся за ружьё.
Эмилия Болтянская
Точка зрения автора может не
совпадать с позицией редакции.
Обращение к читателям
Сообщая вам, что я по национальности русская. В 1958 году окончила с отли-чием Биолого - почвенный факультет МГУ и была направлена на работу в один из институтов АН СССР. Я работала в институтах АН СССР и АМН СССР все 25 лет своей трудовой жизни. Я кандидат биологических наук, микробиолог.
Мой отец, донской казак Земцов Виктор Митрофанович, всю Отечественную войну был на фронте в должности начальника штаба артиллерийского корпуса, так как он окончил с отличием Артиллерийскую академию имени Дзержинского и был оставлен преподавателем академии. На фронт он пошел добровольно, хотя имел бронь. В шестидесятых годах по требованию парткома Артиллерийской академии имени Дзержинского, куда его снова вернули после войны, он был уво-лен из армии, где прослужил 24 с лишним года, якобы за «пьянство», хотя он ни-когда не был пьяным на работе. У него в это время было звание гвардии – пол-ковник и кандидат технических наук. Люди, отсидевшиеся в тылу, таким спосо-бом избавлялись от более талантливых и более порядочных конкурентов, вернув-шихся с войны. После армии отец преподавал в ВУЗах, стал заслуженным изобре-тателем СССР и написал два учебника «Гидравлика» и «Теория вероятности». Отец всегда был порядочным и принципиальным человеком, русским человеком большой интеллектуальной и творческой одаренности.
Мой дед, по линии отца, донской казак Земцов Митрофан Петрович, препо-давал русский язык и литературу в школе в г. Орехово – Зуево под Москвой, а его жена, моя бабушка по отцу Макеева Мария Георгиевна была дочерью русских ра-бочих, ткачихи и слесаря, работавших на ткацкой фабрики в г. Орехово – Зуево. Она и назвала меня «Эмилией», как звали дочь их фабриканта.
Моя мать, Фролова Валентина Николаевна, тоже была русская, коренная москвичка. Она была домохозяйкой и родила четырех детей.
Мой муж, с которым мы живем с 1961 года, действительно еврей, из тех ев-реев, о которых в народе говорят: «Надо же, он оказывается еврей, а такой хоро-ший человек!» Он доброжелателен ко всем людям и несколько наивный.
Наша дочь, поэт Надежда Болдтянская, считала себя русской и крестилась в православие. Её воспитывала русская мама и русская бабушка в русских тради-циях и нравственности.
Её муж, Машков Владимир Евгеньевич тоже русский из очень порядочной ра-бочей семьи в городе Мытищи. Он окончил медицинское училище в Москве и Московский инженерно - строительный институт (МИСИ), как и наша дочь, а его жена Надя.
Меня очень огорчает наивность многих русских людей, которые не понимают, что фамилии Иванов, Сидоров, Петров и другие часто являются лишь псевдо-нимами не русских авторов.
Дорогие мои читатели! Не будьте такими доверчивыми, не поддавайтесь на провокации, целью которых является желание отвлечь вас от содержания статьи, переключив на моего мнимого «еврейства». Эти провокации в интернете сопро-вождают каждую мою статью.
Эмилия Болтянская