Раньше эта номинация именовалась «Новация». С этого года – «Эксперимент». Новое название нам кажется более корректным, ибо новация предполагает использование ещё никем не использованного, а эксперименты можно ставить и с уже бывшими в употреблении приёмами, идеями и т.д. Увы, очереди из неистовых новаторов в отборочной комиссии как не наблюдалось, так и не наблюдается. Стоит ли удивляться, что из четырёх претендентов двое – питерский Русский инженерный театр АХЕ и московский театр «Тень» – лауреаты былых «Новаций», причём «Тень» – неоднократный?!
«Инженеры» из АХЕ Максим Исаев и Павел Семченко назвали свой эксперимент «Гобо. Цифровой глоссарий» и ещё раз показали, что человек довольно успешно справляется с ролью подопытного кролика, вернее биоробота. Оживлённой копии человека, которого нет и никогда не было. Но за нечто подобное они одну «Маску» уже получили.
Спектакль «Всё» театра «Тень» – это совершенно фантастическая история о том, что получилось бы, если бы: во-первых, некто (в данном случае драматург Сергей Коковкин) вздумал написать пьесу о том, как «наше всё» устало быть «солнцем русской поэзии» и страстно возжелало быть только самим собой – А.С. Пушкиным; а во-вторых, некто другие (в данном случае режиссёры Пётр Фоменко, Кама Гинкас, Роман Виктюк, Евгений Гришковец) попробовали бы её поставить. Если бы заветную маску можно было распилить, то не исключено, что половина досталась бы Илье Эпельбауму и Майе Краснопольской.
Арсений Эпельбаум придумал для себя и своих друзей из «Лаборатории Дмитрия Крымова» «Optimus mundi», то есть лучший из миров. Идея спектакля проста до невероятности: дать актёрам возможность сыграть то, о чём каждый мечтает, но не каждому удаётся. Моцарт – пожалуйста, Дездемона – да ради бога! А в качестве массовки использовать… зрителей. Но так ли уж «экспериментален» этот с азартом и от души сыгранный капустник?
А «Маску» получил Дмитрий Крымов со своими учениками. Их лабораторию в своё время приютил у себя на Сретенке Анатолий Васильев. Три яруса с перевесившимися через балюстраду зрителями и молодые актёры-художники (или художники-актёры?), орудующие своими кистями в глубинах театральной преисподней. И возможность взглянуть на нашу жизнь со всеми её маленькими радостями и большими бедами с высоты птичьего или, если хотите, «демонического» (или демонского?) полёта. «Демон. Вид сверху» – это не столько «по мотивам» Лермонтова, сколько лукавая и азартная «игра в классику», затеянная ради того, чтобы напомнить нам: мир вовсе не так ужасен, как нам кажется.