Литературная Газета
  • Главная
  • О газете
    • История
    • Редакция
      • Главный редактор
      • Редакционный коллектив
    • Рекламодателям
    • Свежий номер
    • Архив
      • 2025 год
      • 2024 год
      • 2023 год
      • 2022 год
      • 2021 год
      • 2020 год
      • 2019 год
      • 2018 год
      • 2017 год
      • 2016 год
      • 2015 год
      • Старая версия сайта
    • Авторы
    • Контакты
    • Партнеры
  • Темы
    • Литература
      • Интервью
      • Информ. материалы
      • Премии
      • Юбилеи
      • Авторские рубрики
    • Политика
      • Актуально
      • Экспертиза
      • Мир и мы
      • Позиция
      • СВО
    • Общество
      • История
      • Дискуссия
      • Образование
      • Право
      • Гуманитарий
      • Импортозамещение
      • Человек
      • Здоровье
    • Культура
    • Кино и ТВ
      • Премьеры
      • Телеведение
      • Сериалы
      • Pro & Contra
      • Радио
    • Клуб 12 стульев
      • Фельетоны
      • Афоризмы
      • Анекдоты
      • Сатира
    • Фотоглас
    • Мнение
      • Колумнисты
      • Точка зрения
    • Интересное
  • Спецпроекты
    • Библиосфера
      • Рецензии
      • Репортажи
      • Обзоры
    • Многоязыкая лира России
    • Литературный резерв
    • ГИПЕРТЕКСТ
    • Невский проспект
    • Белорусский дневник
    • Станционный смотритель
    • Настоящее Прошлое
    • Уникальные особняки
  • Портфель ЛГ
    • Стихи
    • Проза
    • Проба пера
  • Конкурсы
    • Золотое звено
    • Гипертекст
    • Литературные конкурсы
    • Литературный марафон
  • Подписка
    • Электронная подписка
    • Подписка почта России
    • Управления подпиской
  1. Главная
  2. Статьи
  3. 02 февраля 2024 г.
Литература Юбилей

Еретик: письма в будущее

Исполняется 140 лет со дня рождения Евгения Замятина

02 февраля 2024
ИТАР-ТАСС

При первом – «минутном» – знакомстве с Блоком в 1918 году он будто бы услышал: «– А я думал, что вы – непременно с бородой до сих пор, вроде земского доктора. А вы – англичанин московский...» (Будто бы потому что и знакомство состоялось тремя годами раньше, и саму блоковскую фразу некоторые филологи считают «сконструированной» автором мемуарного очерка.)

Первая подробная биография Замятина, Дж. Кертис, увы, переведённая с английского, называется «Англичанин из Лебедяни».

Контраст/оксюморон запомнился и используется. В нём – формула/образ судьбы. Настоящий русский англичанин и должен был родиться не в Ньюкасле-на-Тайне (там – все англичане, а Замятин лишь полтора года наблюдал за строительством русских ледоколов), а в захолустной Лебедяни-на-Дону, где такой англичанин оказался один. (Так потом храм Джона Леннона собирались строить в Ленинграде/Петербурге: самые неистовые битломаны водились не в Лондоне.)

«Если я вам отвечу, что я родился в России, – это мало. Я родился и прожил детство в самом центре России, в её чернозёмном чреве. Там, в Тамбовской губернии, есть городок Лебедянь, знаменитый когда-то своими ярмарками, цыганами, шулерами – и крепким, душистым, как антоновские яблоки (привет Бунину. – И.С.), русским языком. Недаром об этом городе писали Тургенев и Толстой. Я до сих пор помню неповторимых чудаков, которые вырастали из этого чернозёма: полковника – кулинарного Рафаэля, который собственноручно стряпал гениальные кушанья; священника, который писал трактат о домашнем быте дьяволов; почтмейстера, который обучал всех языку эсперанто и был уверен, что на Венере – les habitants veneriques – тоже говорят на эсперанто... Эти чудаки 90-х годов живы и до сих пор» (интервью Ф. Лефевру, апрель 1932 г.).

Кому-то и он казался чудаком. Но он сам больше любил иное определение. Одна из его статей девятнадцатого года называлась «Беседы еретика». «Еретик» – его любимый образ-термин.

«Главное в том, что настоящая литература может быть только там, где её делают не исполнительные и благонадёжные чиновники, а безумные отшельники, еретики, мечтатели, бунтари, скептики», – сказано в знаменитой статье «Я боюсь» (1921).

«Мир жив только еретиками: еретик Христос, еретик Коперник, еретик Толстой. Наш символ веры – ересь: завтра – непременно ересь для сегодня, обращённого в соляной столп, для вчера, рассыпавшегося в пыль», – продекларировано в замятинском «Завтра» (1919–1920).

Замятин был еретиком уже в императорской России: помогал большевикам, сидел в одиночке на Шпалерной, несколько лет провёл в ссылке (правда, довольно комфортной – то в родной Лебедяни, то в Лахте под Петербургом, где и начал писать). «В те годы быть большевиком значило идти по линии наибольшего сопротивления; и я тогда был большевиком», – вспомнит он в автобиографии (1928).

Он вернулся в Россию из Англии в сентябре 1917-го и снова, в отличие от тех, для кого вопроса «принимать или не принимать?» не было и кто сразу назвал новую власть «своей», оказался в оппозиции. Он проницательно увидел во врагах старого режима его наследников и продолжателей.

В июне 1918 года в газете «Дело народа» под псевдонимом Мих. Платонов (привет Андрею Платонову. – И.С.) появится памфлет «Великий Ассенизатор» с вполне щедринским образом русского губернатора, «поэта ассенизации», тоже чудака, но обладающего властью, который со страстью насаждал пожарные дружины, заводил оркестры во всех городских садах, создавал собачьи приюты в то время, как во вверенной ему губернии «дохли от голода люди по градам и весям». Дальше следует вполне ожидаемая параллель: «Великий Ассенизатор (обратим внимание на заглавные буквы: они напоминают о Великом Инквизиторе и предсказывают Благодетеля. – И.С.), великий ассенизационный поэт получил теперь в управление не губернию, а Россию… <…> И всё нестерпимей несёт от ассенизаторов знакомым жандармско-охранным букетом…»

Замятин не делал секрета из своего отношения к новой власти. Она не замедлила с ответом. «В конце концов, автор сам островной человек, и притом с маленького островка, куда он эмигрировал из нынешней России. И пишет ли Замятин о русских в Лондоне или об англичанах в Петрограде, сам он остаётся несомненным внутренним эмигрантом», – объявил один из вождей революции, обыгрывая заглавие английской повести Замятина «Островитяне» (Л. Троцкий. Внеоктябрьская литература, 1922).

Полтора десятилетия он провёл в положении еретика, думая, сочиняя, переживая идеологические кампании, и в конце концов не выдержал, обратился с письмами к Сталину и правительству.

«Особенности моего литературного зрения, свойственная мне как писателю сатирическая установка, может быть, даже неуменье изображать положительные типы – это ещё одна из причин создавшегося ко мне отношения.

Совершенно ясно, что при создавшемся положении продолжать оставаться здесь – для меня означает литературную смерть, молчание. Мне думается, что смертного приговора я всё-таки не заслужил и кое-что – хотя бы в моём прошлом – даёт основания этот приговор смягчить. И потому я ещё раз обращаюсь с настоятельной просьбой: разрешить мне, вместе с женой, выезд за границу на один год».

Ему повезло больше, чем Булгакову (который не раз обращался с подобными письмами), тем более – Пильняку. Разрешение было получено. Но и последние эмигрантские годы он шёл не в ногу: сохранял советский паспорт, воздерживался от резких заявлений о происходящем в СССР, даже написал заявление о приёме в создававшийся литературный колхоз – Союз писателей.

В литературных занятиях Замятин был не только англичанином из Лебедяни, но – еретиком-рационалистом, писателем-многостаночником. Он побывал и бытовиком-неореалистом («Уездное», 1912), и символистом («Пещера», 1922), и сказочником-моралистом, продолжателем традиции Салтыкова-Щедрина (сборник «Большим детям сказки», 1922), и модернистом («Наводнение», 1929). Он сочинил полдюжины пьес и два десятка киносценариев. Он написал десяток мемуарных очерков, позднее вошедших в книгу «Лица»(1952), оставил целый том (если не два) литературной критики, читал лекции «Серапионовым братьям», в будущем – известным писателям, под характерным формалистским заглавием «Техника художественной прозы».

Но, конечно, вершиной, центром его художественной системы стал роман «Мы», книга с загадочной, тоже еретической судьбой. Практически неизвестна её творческая история, датировка (1920) даётся условно, приблизительно. Не сохранилось рукописей.

Роман оживлённо обсуждали современники, но впервые он публикуется в английском переводе, затем – на чешском (1927) и французском (1929). Сокращённый вариант, выданный за обратный перевод с чешского, появляется в пражском эмигрантском журнале «Воля России» (1927). В полном виде русский вариант был напечатан только в нью-йоркском Издательстве имени Чехова (1952), а в СССР он появился уже в разгар перестройки и на излёте существования страны (журнал «Знамя», 1988, № 4–5).

Приключения книги продолжаются. В интернет-магазинах можно найти издание романа в серии «Главная кинопремьера года» (2020). Однако сама премьера неоднократно переносилась, последний раз – в декабре 2022 года – на неопределённый срок.

«Какова общественная роль писателя-художника? В идеале – он должен быть пророком, – замечает Замятин в неоконченной статье начала 1920-х гг. «Художник и общественность». – Дело пророка – дело борьбы за завтра, за вечное завтра. Никакое сегодня его не удовлетворит и не должно удовлетворить. Ко всякому сегодня он должен подходить с отрицанием. Именно в этом отрицании – залог бесконечного движения вперёд».

Роман «Мы» стал таким пророчеством, моделью антиутопии, одного из самых страшных и важных жанров литературы ХХ века.

Роман часто рассматривают в ближайшем контексте. Но для социальной критики, как сказано выше, существовала замятинская публицистика. Его автор смотрел гораздо дальше: «Близорукие рецензенты увидели в этой вещи не больше, чем политический памфлет. Это, конечно, неверно: этот роман – сигнал об опасности, угрожающей человеку, человечеству от гипертрофированной власти машин и власти государства – всё равно какого» (интервью Ф. Лефевру, апрель 1932 г.).

Можно подробно исследовать, в чём сбылись и не сбылись пророчества Замятина о «тоталитарном» прекрасном новом мире, городе Солнца, власти машин и государства – всё равно какого. Но неоспоримой остаётся предваряющая безнадёжный финал внезапная мысль героя: «Слушайте, – дёргал я соседа. – Да слушайте же, говорю вам! Вы должны – вы должны мне ответить: а там, где кончается ваша конечная Вселенная? Что там – дальше?»

«Что там – дальше?» – еретический вопрос навсегда.

Игорь Сухих, доктор филологических наук, СПбГУ


Тэги: Классики
Обсудить в группе Telegram

Игорь Сухих

Подробнее об авторе

Быть в курсе

Подпишитесь на обновления материалов сайта lgz.ru на ваш электронный ящик.

  • Прибавить год жизни

    07.04.2025
  • Истина чувств, точность мыслей

    20.03.2025
  • Гул языка

    13.03.2025
  • Русский «король смеха»

    12.03.2025
  • Неизвестные стороны таланта

    26.02.2025
  • По направлению к Лескову

    711 голосов
  • Величие замысла

    45 голосов
  • Пора прислушаться

    42 голосов
  • Сколько в нас Некрасова осталось?

    40 голосов
  • Хранитель отечественного света

    35 голосов
Литературная Газета
«Литературная газета» – старейшее периодическое издание России. В январе 2020 года мы отметили 190-летний юбилей газеты. Сегодня трудно себе представить историю русской литературы и журналистики без этого издания. Начиная со времен Пушкина и до наших дней «ЛГ» публикует лучших отечественных и зарубежных писателей и публицистов, поднимает самые острые вопросы, касающиеся искусства и жизни в целом.

# ТЕНДЕНЦИИ

Книги Фестиваль Театр Премьера Дата Книжный ряд Интервью Событие Сериал Утрата Новости Театральная площадь Фильм Поэзия Калмыкии ЛГ рейтинг
© «Литературная газета», 2007–2025
Создание и поддержка сайта - PWEB.ru
  • О газете
  • Рекламодателям
  • Подписка
  • Контакты
ВКонтакте Telegram YouTube RSS