Нынешний сезон проходит для Мариинского театра под знаком сразу нескольких юбилеев. И это не только «персональные» даты его директора и художественного руководителя – 55-летие, 30-летие дебюта маэстро на мариинской сцене, 20 лет с того дня, как он возглавил коллектив, но и 225-летие основания самого театра. Центральными акциями празднования стали два ежегодных фестиваля, художественным руководителем которых является Гергиев, – VII Московский Пасхальный фестиваль и XVI фестиваль «Звёзды белых ночей». Этот юбилейно-фестивальный разговор начался в Череповце, где проходил один из выездных концертов нынешнего МПФ, и завершился в Большом зале столичной Консерватории – Гергиев верен себе и продолжает пребывать в постоянном движении.
– Как правило, юбилей – это повод оглянуться на прошлое и подумать о будущем. Каково ваше видение этой вехи в истории Мариинского театра?
– Мы воспринимаем весь уходящий сезон и даже половину следующего как посвящение этой крупной дате – исторической вехе для нескольких поколений артистов Мариинского театра. Я очень хорошо помню, как, будучи совсем молодым дирижёром, пришёл в театр накануне празднования его 200-летия. Тогда всем было понятно, что мы переживаем историческое событие. Подобное происходит и сейчас. Юбилей – это не наше достижение, но это повод ещё раз понять, в каком театре мы работаем, вспомнить его историю и оглядеться, подумать – правильно ли то, что мы делаем сейчас, а если неправильно, то почему и как это изменить.
– В связи с юбилеем театр взял курс на традицию?
– Мы, безусловно, подчёркиваем связь, существующую между Джорджем Баланчиным и нашей традицией, не забываем о балетах Михаила Фокина, о великих русских художниках, которые творили так ярко и с таким с блеском для мариинской сцены. Думаю, понятно, почему мы привезли в Москву «Псковитянку» и «Хованщину». Современных постановок в нашем театре, наверное, больше, чем у кого-либо, и совсем необязательно постоянно стремиться к чему-то необычному и ни на что не похожему. Тем более что мы были фактически первыми, кто пригласил к сотрудничеству Дмитрия Чернякова и предложил серьёзную хореографическую постановку Алексею Ратманскому. Хочется сочетать в работе театра творчество лучших английских или немецких мастеров и одновременно искать новые имена в России. В последнее время мы инвестируем много сил в сотрудничество с молодым режиссёром Василием Бархатовым: я поверил в него, и сейчас он работает над оперой «Братья Карамазовы».
– «Братья Карамазовы» написаны Александром Смелковым по заказу Мариинского театра. Почему вы решили обратиться именно к этому композитору?
– Смелков умеет работать со словом. Неожиданно для меня он отказался от музыкального языка, который был присущ ему 15–20 лет назад. Сегодня композиторы ищут путь к публике, и я думаю, Смелков понял, что главными составляющими успеха должны стать именно слово и вокал. Композитор не стремится к удивительно сложному оркестровому языку, главное для него – показ сильных эмоций. Все приходят к какой-то высокой простоте – кто-то раньше, кто-то позже. Вопрос только в том, насколько она высокая.
– В этом году в программах Московского Пасхального фестиваля и петербургского «Звёзды белых ночей» есть блок «для гурманов» – сочинения Анри Дютийе, возможно, маэстро сам приедет в Петербург. А интересует ли Запад современная русская музыка?
– Музыка Дютийе фактически впервые звучит в таких масштабных российских фестивалях. Я общаюсь с многими крупнейшими современными композиторами и убеждён в том, что поступаю правильно, включая их произведения в свои программы. Труднее будет заставить Европу поверить в то, что и у нас продолжают появляться выдающиеся партитуры. Мы двигаемся в этом направлении: я включил в программы музыку Родиона Щедрина, в скором времени они прозвучат в Лондоне, в Эдинбурге – и это только ближайшие планы.
– И Пасхальный фестиваль, и следующий за ним «Звёзды белых ночей» имеют общий круг музыкальных тем – Щедрин, Римский-Корсаков.
– В трудное время, в начале девяностых годов, мы буквально на песке создали фестиваль «Звёзды белых ночей». Всем понятно, что сам феномен белых ночей – это явление природное, а в Петербурге ещё и явление духовное. Но организовать фестиваль – это не удел мечтателя, – нужны гигантские, почти героические усилия. Московский Пасхальный фестиваль с первых дней заявил о себе как крупное культурное событие – в стране настали другие времена. Москва откликнулась сразу, форум оказался интересен публике, и можно было планировать до 80 различных акций, в том числе самых на первый взгляд безумных. Через два-три года я решил пойти не по пути привлечения на Пасхальный фестиваль суперзвёзд, а сосредоточить внимание на композиторах. Это невозможно сделать в Петербурге, при том количестве спектаклей, которое Мариинский театр даёт с сентября по апрель, было бы ошибкой не нацелиться в «Звёздах белых ночей» на ярчайшие имена. Единственное, чего мы не допустим, – это таких концертов, где мировая звезда поёт в микрофон любой репертуар, в том числе далёкий от Моцарта, Верди или Чайковского.
– В чём вы видите особенность нынешнего Московского Пасхального фестиваля?
– Удачным было сочетание произведений Римского-Корсакова и Щедрина в концерте-открытии. Я неслучайно обратился к программе, где звучали и увертюра «Светлый праздник», и сюита из «Сказания о граде Китеже». В этих произведениях есть что-то схожее. Мы впервые исполнили «Озорные частушки» Щедрина и, думаю, будем часто их играть. Приятно было видеть в зале самого композитора, который всё более прочно занимает позиции живущего среди нас общепризнанного мастера и едва ли не классика новой русской музыки. Почти 55 лет назад он уже писал замечательные произведения, которые сразу получали известность и с блеском врывались в довольно насыщенную музыкальную жизнь того времени.
– Изменилось ли что-то в региональном блоке МПФ?
– Здесь больших изменений нет. По-прежнему хочется, чтобы российские города благодаря нашему приезду получили дополнительный импульс, ответственные люди задумались о создании хороших залов и нормальных условий для получения образования. Дети должны почувствовать, что есть что-то очень крупное и в лучшем смысле слова манящее, зовущее – огромный мир классической музыки.
– Вы принимаете непосредственное участие в создании концертного комплекса Кавказского культурного центра – на это направлены средства, собранные на вашем юбилейном гала-концерте в Москве. Будет ли этот зал отличаться от других российских?
– Я уже знаю, как строить залы – есть опыт в Петербурге и опыт работы с архитекторами, в том числе трудный, но всё же очень ценный. Я хочу использовать его в городе, где я вырос. Ко мне постоянно обращаются с просьбами поддержать какие-то начинания в Мичиганском или в Колумбийском университетах, в Лондонском королевском колледже – я являюсь почётным профессором многих университетов. Безусловно, я горжусь, когда мы делаем что-то для Петербургского или Московского университетов – это происходит постоянно. Но иногда нужно вспомнить и о том, кому ты сам обязан, – я обязан и музыкальной школе и общеобразовательной школе во Владикавказе, – и друзья поддержали моё предложение. Средства, которые мы собрали, направлены на то, чтобы проект получил ускорение. Это может быть не такая уж большая сумма, для Москвы она вообще незаметна, а там может существенно помочь. Не хочу, чтобы этот проект застрял в бюрократических трясинах, от чиновников не должно зависеть столь важное начинание. Я думаю, что народ, переживший бесланскую трагедию, заслуживает хороший культурный комплекс не менее, чем какой-либо другой.
– Какой смысл вы вкладываете в понятие «благотворительность»?
– Когда человек, имеющий огромный опыт либо огромную энергию, знания, возможности – организаторские или материальные, – в конце концов человек, который имеет имя, формирующее уже целый бренд (как Леонард Бернстайн или Герберт фон Караян), начинает думать о молодёжи, о больных и неимущих и хочет для них что-то сделать. Это и есть настоящая благотворительность, потому что его присутствие уже гарантирует настоящую музыку, гарантирует искренний и профессиональный подход. Кто-то считает, что «благотворительность – это не для меня, бесплатно поют только птицы», но другие люди понимают, что в мире есть нечто, что помогло им, и хотят отдать долг – педагогам, школе, региону, стране. Я попросил принять участие в благотворительном концерте Анну Нетребко, Владимира Галузина, Вадима Репина, Юрия Башмета, и они, в свою очередь, всегда могут рассчитывать на меня. Было бы даже грешно, если бы я об этом не думал. И если я не буду помогать, а положусь на кого-то другого, то сам чисто по-человечески далеко не продвинусь в своих глазах. К сожалению, у меня ограничены ресурсы времени. Если бы я мог заниматься во Владикавказе с молодёжью месяц, год, я бы занимался такой формой благотворительности. Подобной возможности нет, потому что приходится летать между Петербургом, Лондоном, Нью-Йорком, Роттердамом, Веной.
– Пытаетесь ли вы привнести в практику работы с оркестром Мариинского театра какие-то европейские черты?
– Сегодня в составе оркестра Мариинского театра яркие музыканты с выдающимися артистическими данными, и я не хочу заставлять играть их, как в Голландии или в Бельгии, даже как в Берлине. У нас своя школа, имеющая право на успех. Свою задачу я формулирую следующим образом: не стараться копировать изумительный Лондонский симфонический или Венский филармонический, с которыми я очень близок и дружу. Есть вещи, которые я должен почерпнуть в русской литературе, в исполнении опер Мусоргского и Римского-Корсакова, симфоний Шостаковича, в балетных партитурах Стравинского – мы плоть от плоти этой традиции, и нам это понятнее. Я дирижировал почти всеми русскими операми, включая недописанные «Сорочинскую ярмарку» и «Женитьбу», и я думал о редакциях «Князя Игоря» или «Хованщины» больше, чем какой-либо живущий дирижёр. Может быть, не какой-либо живущий учёный, но точно больше любого дирижёра.
– Мариинский театр является обладателем президентского гранта – возможен ли отдых после напряжённых лет работы?
– Есть люди, которые смеются: «Они работают день и ночь! Что им надо?» Тем более нам дали гранты, и, казалось бы, сиди себе и выступай четыре раза в год. На самом деле это уже вопрос следующей дискуссии: как гранты распределяются, кто и сколько потратил сил, нервов, пота и крови. Но заставлять всех много работать, чтобы только за это получить помощь государства, тоже нельзя. Мариинский театр сегодня заслуживает тех почестей и поддержки, которые оказывает ему государство.
Беседу вела