Александр МЕЛИХОВ, САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
Будь я склонен к мистике, я бы счёл эту встречу предзнаменованием.
Он шагал бросками, ступая только на цыпочки и выделывая головой странные движения, словно вычерчивая носом восьмёрку за восьмёркой. Одной рукой опирался на палку, другой – на руку пожилой женщины, очевидно, матери. На отрешённом её лике была написана такая горечь и – да, это явно был стыд, – что двое охранников, стывших у портала роскошного отеля, словно по команде опустили глаза.
Сразу вспомнилось, что предвкушаемая поездка в Финляндию вовсе не увеселительная прогулка, а деловой визит в один из кругов земного ада. Мне предстояло провести два дня в хельсинкском Центре занятости, принадлежащем Финскому союзу помощи парализованным людям. Несмотря на просторные чистые помещения и самое современное оборудование, эти люди даже и на электрических колясках с упрощённым управлением продолжают оставаться скрюченными в самых диковинных позах, непроизвольно гримасничают, издают бесконтрольные мычащие звуки…
В старое доброе время их сочли бы одержимыми, и что бы тогда их ждало – заточение или костёр? А здесь за каждым креслом стояла ласковая помощница (не медсестра!), не спеша подносящая ложку к их подёргивающимся губам и терпеливо утирающая то, что пролилось, внимательно прислушивающаяся к их неясным просьбам. Для тех же, кто совсем не может говорить, есть специальные альбомы с картинками, которые подсказывают помощникам, что требуется их подопечным. Самое поразительное, что при помощи этих альбомов люди, почти лишённые речи, могут объясняться не только с персоналом, но и друг с другом. Трудно поверить, но они приятно проводят время!
И персонал центра тоже выглядит совершенно довольным, в этих милых женщинах не ощущается ни малейшей жертвенности, они как будто тоже пришли сюда приятно провести время. Проводить дни среди несчастных, от одного вида которых даже нас, людей бывалых, бросает в ужас… Однако врач-реабилитолог, которому я попытался выразить моё восхищение, не согласился со мной: они вовсе не несчастные, когда он встречает таких людей на улице, ему и в голову не приходит их жалеть или содрогаться – они не могут ходить, а у меня отец недавно умер, у всех свои огорчения, обычное дело.
Так вот чего добились здоровые, помогая инвалидам: они сумели нейтрализовать нашего главного врага – экзистенциальный ужас. Столкновение с парализованными людьми здесь посылает здоровым сигналы ровно обратного свойства: твоя жизнь всегда представляет величайшую ценность; даже если с тобою что-то, упаси бог, стрясётся, она всё равно не превратится в кошмар. Неудивительно, что синие глаза директора центра черноволосой красавицы Сари проливают свет на всех её подопечных с той же щедростью, с какой она встречает гостей, приглашённых её старшей коллегой Илоной в рамках российско-финского проекта, пытающегося в отдалённой перспективе развить нечто подобное и у нас.
К счастью, «есть и Руси чем гордиться»: в Санкт-Петербурге, например, очень эффективно и эффектно работает клуб «Маяк олимпикс» под началом Марины Николенко. Эффектно – это комплимент. Потому что у нас ближе к его буквальному смыслу понимают гуманистический призыв включать инвалидов в полноценную жизнь: если в хельсинкском Центре занятости больше стараются обеспечить им приятное времяпрепровождение, то в Москве и Петербурге их вовлекают в спорт, в художественную самодеятельность. В «Маяк олимпикс» все стены увешаны декоративными изделиями и грамотами за всевозможные достижения. Правда, даже и этому клубу было бы не по силам работать с такими тяжёлыми, как в Хельсинки, – не хватило бы ни средств, ни кадров.
В столице, насколько мне известно, с материальной стороной дела обстоит лучше. Профессор МГУ Анатолий Кричевец, член ассоциации «Наш солнечный мир», оценивает ситуацию так: «В настоящее время в Москве есть немалые успехи в образовании и интеграции детей с ДЦП. Для детей с лёгкими формами доступно обучение в специализированных интернатах и в обычных школах. Для более тяжёлых ситуация объективно труднее – им доступно лишь надомное и дистанционное обучение. Интеграция почти невозможна, поскольку требует доставки к месту учёбы и сопровождения (в Западной Европе обе функции обеспечиваются социальными службами).
Для более взрослых и собственно взрослых ситуация хуже. Для людей с лёгкими формами должны функционировать службы, обеспечивающие независимое проживание и адаптированные рабочие места. И то и другое только начинает создаваться и обходится очень дорого. Для тяжёлых больных муниципалитеты сейчас обеспечивают различные формы досуга (это большое достижение), но не ведётся работа, которая подразумевала бы подготовку к жизни без поддержки родителей».
И всё-таки в Москве положение лучше, чем в других городах. Там много общественных организаций и центров, городские власти даже дают людям с трудностями передвижения квартиры на первом этаже, за что властям можно списать много грехов. Но вот как быть с кадрами? Чем их привлечь?
А какие личные мотивы влекут к такой работе наших северных соседей?
Блондинка средних лет с нашенским именем Нина внешне, скорее, суровая, чем благостная. Нет, привело её сюда не сострадание, она не считает, что родиться инвалидом – это несчастье. По её мнению, все по-своему хороши. Но ведь есть люди выдающиеся? Ну и что, и каждый из её подопечных тоже совершает что-то выдающееся: для кого-то научиться общаться при помощи картинок – бо’льший подвиг, чем для другого – изучить семь языков. Довольна ли она зарплатой? Очень недовольна, отвечает она сердито, явно не видя в этом причины изменить своему делу. Ею, мне показалось, более движет протест против несправедливости, чем христианское милосердие.
Молодая женщина по имени Теа перешла сюда из рекламного бюро на гораздо более скромные деньги «разделить жизнь» с беспомощными людьми и с тех пор чувствует себя намного более счастливой. В её жизни стало гораздо больше смысла и гораздо меньше страха, чем в годы «преуспевания», когда она крутилась в беличьем колесе «деловой» жизни. Собственные неприятности уже не представляются такими важными, мысли о возможной внезапной беде уже не повергают в беспросветный ужас.
Финские женские журналы постоянно рассказывают о преуспевающих женщинах, которые идут в социальные службы и обретают там подлинный смысл жизни, освобождаются от бесконечных разрушительных тревог. У нас борется со страхом, похоже, один только гламур, творящий лакированный мир вечной молодости, по контрасту с которым столкновения с мрачной реальностью особенно ужасны. Неудивительно, что социальная работа считается уделом неудачников: из студентов, получающих подготовку в этой области, остаётся в своей профессии лишь пятая часть.
Но у идеалистов, романтиков это служение наполняет жизнь смыслом и красотой. Наталья Листова, прекрасный музыкант, занимается ещё и пантомимой, в которую намеревается вовлечь и финских партнёров, – изобразить солнце и его лучи, море и волны… Елена Белицкая, преподающая прикладное искусство, продемонстрировала мастерство своего лучшего ученика, который на наших глазах при помощи клея и разноцветных ниток изготовил красивую абстрактную картинку… Но настоящая дружба народов расцвела только в песне.
Оказалось, что наши песни в Финляндии чрезвычайно популярны. Их переводят на финский и с большим удовольствиям исполняют. И им давно хотелось послушать, как они звучат по-русски. Для этого нам вручили распечатки со словами «Уральской рябинушки», «Московских окон», «Миллионов, миллионов, миллионов алых роз», и после каждого куплета обитатели центра подхватывали: «Miljoona, miljoona, miljoona ruusua». И покидали мы этот уголок уже не с состраданием и страхом, а с бодростью и надеждой: нет, жизнь всё-таки не так ужасна, как кажется на первый взгляд! Молодцы финны: стараясь украсить жизнь инвалидов, они убивают страх в самих себе.
Это даже и не милосердие – это целесообразность.