«На вершине самой высокой галереи, выше центральной розы, между башнями взметалось огромное пламя с вихрями искр. (…) Потоки жидкого свинца сливались, как вода из тысяч леечных отверстий. На башнях просматривались дьявольски промозглые лица, одно чёрное, а другое красное… Бесчисленные скульптуры бесов и драконов приобретали ужасающий облик… И среди этих чудищ, пробуждённых из каменного сна пламенем и гамом, был некто живой. Мы видели, как он время от времени проносился по горящему фронту огнища, словно летающая перед горящей свечой летучая мышь».
Так (в моём переводе, простите!) Виктор Гюго описывал придуманный пожар в соборе Парижской Богоматери. Через 188 лет, 15 апреля 2019 г., любимое великим художником сооружение горело наяву и именно так, как он предвидел в бессмертном одноимённом произведении.
Приехав в Париж для того, чтобы стать личным секретарём Родена, Райнер-Мария Рильке писал: «Ибо большие города, Боже, прокляты. И ужас пожаров таится в душе их». Великий поэт поместил эти строки в сборнике «Книга бедности и смерти» (1902), где он противопоставляет современную жизнь (чудовищные города, культ наживы, накопление мусора) жизни духовной, проходящей в постоянном диалоге со Смертью и Богом.
Рильке собирался стать (и он станет им) почти слугой Родена, к которому обращался не иначе как «Дорогой благоговейный мэтр», причём и в устной и письменной форме. А «мэтр» работал тогда над «Вратами ада», одним из величайших своих шедевров. Монументальное сооружение предназначалось для украшения спалённого коммунарами в 1871 г. и вновь отстроенного Дворца Орсе.
Для Виктора Гюго и Райнера-Марии Рильке огонь был кошмарным сном, проявлением исчадия ада. В 1789 г. революционеры глумились над собором Парижской Богоматери, но дальше святотатства и животной грязи дело не дошло. В 1871 г. коммунары хотели его спалить вместе с Лувром, кстати, но не успели. В 1944-м Гитлер отдал приказ спалить весь Париж, но он не был выполнен.
Огонь давно витает над «городом света». С начала нынешнего года он стал банальным явлением. Люди почти привыкли к тому, что горят магазины, рестораны, банки, машины, газетные киоски. Ровно за месяц до Кафедрального собора запылала вдруг церковь Сен Сюльпис, один из самых больших и красивых храмов столицы. Чудом пожар был потушен. По сей день неизвестно, почему, кто и как её поджёг. Известно только, что это дело чьих-то рук.
В 2018 г. французская полиция зафиксировала 1063 случая преступных осквернений церквей – намного больше, чем 2017 г. Об этом пишут швейцарские, испанские, британские, американские СМИ, но французские усердно замалчивают происходящее. А ведь «христианофобия» во Франции просто зашкаливает. В контексте этого замалчивания пылающий Нотр-Дам воспринимается как некое знамение. До сих пор французские церкви горели при всеобщем безразличии. А здесь – эмоции захлёстывают. И верующие и неверующие плачут. За два-три дня в специальный фонд, созданный для реставрации собора, поступило более миллиарда евро. Деньги льются рекой со всех концов света.
И вся эта драматургия развивается при шокирующей дехристианизации страны. В глубинке часто старенькие, нищенствующие священники «обслуживают» по двадцать-тридцать полупустующих приходов. Без КГБ, ГУЛАГа, научного коммунизма и воинствующего атеизма французы добились «успехов», которым позавидовали бы самые отпетые большевики-богоборцы.
Вот почему многие французские верующие видят в образе горящего главного собора страны мистический факел духовного пробуждения.
Виктор Лупан,
Париж