И таки да – иностранных призов у «Географа» уже много (в отличие от «Легенды № 17», у которой ни одного).
Поразила формулировка Гран-при, присуждённого фильму в Варшаве, где, как мы после погрома нашего посольства знаем, так любят нашу страну: «За баланс между острым социальным диагнозом современной России, любовью к персонажам и мудрым, полным понимания и юмора подходом к их проблемам».
Они нам диагнозы ставят!
Повесть Алексея Иванова, опубликованную в 95-м и вот экранизированную почти через 17 лет, читать после просмотра фильма не было никакого желания – страстный патриот Пермского края, выдающийся краевед, каким представал Иванов в сериале Парфёнова «Хребет Урала», после фильма, снятого по её мотивам, для меня сравнялся с Маратом Гельманом, который долго и упорно выделывал из Перми «культурную столицу Урала» – но всё-таки я книгу прочитал.
И понял, что автор виноват лишь в том, что отдал своё произведение на растерзание киношникам во главе с продюсером Валерием Тодоровским (он вместе с режиссёром и Рауфом Кубаевым автор сценария). Впрочем, вспомнив о том, что Иванов писал сценарий для лунгинского «Царя», можно поверить и в то, что он с радостью принимал участие и в уродовании своей книги.
В ней главному герою не 40, а 27–28 лет. Это очень важное обстоятельство – загулы, романы, безрассудные поступки естественны или простительны в, так сказать, комсомольском возрасте, но на пятом десятке смотрятся, как дурь или патология, особенно увлечение 14-летней девочкой. Географ не спившийся ходок и не Гумберт Гумберт, а молодой человек на сломе эпох. Талантливый, весёлый, влюблённый. Не только в школьницу Машу (Анфиса Черных), но и в свой родной край (его замечательно снял оператор Владимир Башта). Да, не опытный педагог, но стремящийся завоевать доверие своих учеников и в повести завоёвывающий. Более того, там почти все проходят свои испытания с честью, благодарные учителю юные герои мужают, а взрослые мудреют – и все они побеждают, преодолевают себя и время, несмотря на общий хаос 90-х... Но разве такой хэппи-энд может понравиться в Берлине или Риме?
В повести, в отличие от того, что снято «по мотивам», обходятся без сквернословия, в фильме всё, что можно испачкать, пачкается. И женщины какие-то нечистые, как будто артисткам дано задание играть проституток. И дорогих, и не очень. В первоисточнике все поступки героев были как-то замотивированы, в сценарии же многие мотивировки убраны, а те, что оставлены, обострены до неприличия. Ну зачем учитель обязательство повести детей в поход проигрывает в карты, зачем пьёт в тех сценах, в которых можно без этого обойтись, зачем засыпает на катамаране и уплывает, бросив детей?..
В фильме школьники делают издевательский видеоотчёт о походе, который попадает к директору, после чего географа, конечно, увольняют. И правильно делают, хорошо, что не посадили. Он возвращается к разбитому корыту, курит чай на балконе, вернувшаяся от любовника (Александр Робак в фильме вызывает больше сочувствия, чем главный герой) жена (Елена Лядова) думает, что муж спрыгнул с …дцатого этажа. Тоска и безысходность. И всегда в «этой стране», где все безуспешно борются с похмельем, так. Такие русские полякам нравятся.
Режиссёры и продюсеры театра и кино постоянно жалуются на то, что нет хороших пьес, сценариев, книг, которые можно было бы экранизировать. Не там и не то ищут. А если и находят, из чего, казалось, можно было бы сделать хороший фильм, то получается у них чаще всего «автомат Калашникова» про то, как страшно жить в России. Наш кинематограф тяжело болен. Диагноз – астенический фестивальный синдром.