Семья Чертковых отличалась богатством и знатностью и входила в известные круги, определяющие культурную жизнь России ХIХ века: мать Владимира Черткова была дочерью героя войны 1812 года, племянницей декабриста Чернышова, дружила с Гоголем и принимала в своём доме августейших гостей; в детстве Владимир играл с будущим императором Александром III. «Фантастическим» называет автор утверждение, что В. Чертков мог быть незаконным сыном Александра, но сам же приводит немало доказательств в пользу этой версии. Одно из них – необъяснимая снисходительность правительства к его, в общем-то, еретической и антигосударственной деятельности.
Обычно говорится о влиянии Черткова на автора «Войны и мира», но первоначально влиянию идей Толстого подвергся Владимир Григорьевич – блестящий кавалергард, красавец и сноб, в 25 лет отказавшийся от карьеры в поисках осмысленной цели жизни. В своей деревне он стал заниматься благотворительностью, просвещением и распространением веры «в известные начала». И когда, через несколько лет, Чертков узнал о взглядах Толстого, к встрече с Учителем он уже был готов.
Чертков был «Иоанном», любимым учеником Толстого; за 27 лет знакомства они написали друг другу более 2000 писем. Издание «книг для народа», популяризация идей Толстого в Европе, сохранение его литературного и философского наследия – вот цели их совместного труда. Деспотично и ревниво Чертков следил за неукоснительным выполнением всех деталей его договора с писателем: ни одно сочинение (в том числе письмо!) не подлежало публикации в обход Черткова, тем более за границей. Толстого, уже «освободившегося» от гонораров за свои произведения, огорчали постоянные тяжбы своего друга с секретарями, издателями, редакторами и переводчиками: «Пока я печатал за деньги, печатание всякого сочинения было радость; с тех пор же, как я перестал брать деньги, печатание всякого сочинения есть ряд страданий».
Были у учителя с учеником и расхождения во взглядах – даже в такой важной позиции, как представление о Боге. Текучая, сомневающаяся, вечно развивающаяся личность Толстого не могла соответствовать жёстким догматам, раз навсегда усвоенным и «принятым к исполнению» Чертковым. Г. Ореханов полагает, что именно Чертков, стоящий «на страже толстовства», препятствовал возможному сближению писателя с Церковью – ведь далеко не однозначны были отношения писателя-пророка, например, с оптинскими старцами, да и остановка в Оптиной пустыни на последнем пути из дома о многом говорит.
Особое место в книге занимают истории жизни Марии Николаевны, любимой сестры Толстого, после несчастливой и довольно драматичной жизни ставшей монахиней, и Александры Львовны, младшей дочери, самой близкой ему по духу из всей семьи. А.Л. Толстая стала формальной наследницей Льва Николаевича по знаменитому «тайному» завещанию – именно для того, чтобы истинным распорядителем литературным наследием Толстого оказался Чертков. Александра Львовна отличалась замечательной энергией, волей и отвагой – будучи сестрой милосердия в Первую мировую, она вернулась с войны в звании полковника и с Георгиевской медалью; после революции, став директором музея «Ясная Поляна», не раз подвергалась арестам и репрессиям, и В.Г. Черткову случалось вызволять её из беды. В книге прослеживается и путь её духовных исканий – от твёрдого следования за отцом до самостоятельного прихода – уже в эмиграции – к православной церкви.
Книга «В.Г. Чертков в жизни Л.Н. Толстого» не просто даёт историю взаимоотношений двух людей, но во многом расширяет наше представление о духовном пространстве эпохи.