Как молодые европейцы становятся исламскими террористами
Мария ХАМАХЕР, собственный корреспондент «ЛГ» по Центральной Европе
Альберих – так звали одного из персонажей «Песни о Нибелунгах». «Операция Альберих» – под таким названием войдут в историю спецслужб события лета и ранней осени этого года, завершившиеся предотвращением одного из крупнейших терактов на территории Европы. Наиболее вероятная дата несостоявшегося инферно – 15 сентября. Место действия – Германия, до сих пор рассматриваемая исламистами, скорее, как пространство для предварительной подготовки терактов. Возможно, это был самый незаметный триллер за всю пока ещё недолгую историю борьбы с международным терроризмом.
Всё началось около года назад. Американские спецслужбы перехватили в Интернете ряд электронных посланий, курсировавших между Германией и Пакистаном. Речь шла о «подарках», «практикантах» и какой-то «свадьбе». Над расшифровкой кода совместно начинают работать специалисты ЦРУ и немецких спецслужб.
Вначале всё внимание сосредоточено на регионе вокруг Штутгарта. Из 5000 известных здесь исламистов 130 считаются способными на самое страшное. В апреле в Германии объявляют о повышенной террористической угрозе. Постепенно становится очевидным, что угроза исходит от молодых фанатичных исламистов немецкого происхождения – конвертитов в ислам. Место проведения предполагаемых терактов по-прежнему неясно. Ведётся наблюдение. Опасность велика как никогда, прежде всего из-за очевидных связей немецких экстремистов с Пакистаном. Круг подозреваемых сужается. Это двое молодых немцев – вечный студент Фриц Геловиц и бывший солдат бундесвера Даниель Мартин. Оба выросли в достатке, в приличных семьях, довольно типичных для немецкого среднего класса, и приняли в юности ислам. Третий – выросший в Германии турок Адем И. (полностью имя не сообщается). Все они побывали в Пакистане, в центрах по подготовке террористов.
Не обращая внимания на круглосуточную слежку, прослушивающие устройства в машинах и обыски, они абсолютно легально закупают партиями необходимую им для взрывов высококонцентрированную перекись водорода и выбирают место будущей трагедии.
Впрочем, не менее хладнокровно действуют и представители силовых ведомств. В конце июля они слышат через прослушивающее устройство в машине, как террористы в разговоре планируют возможные цели – аэропорт, американская казарма или «дискотека с американскими девками».
Чтобы максимально обезопасить ситуацию, представители немецкого федерального криминального ведомства, проникнув под покровом ночи на импровизированный склад, меняют все двенадцать канистр с перекисью – в общей сложности 730 кг. Новые внешне неотличимые канистры содержат перекись, непригодную для взрывов. Однако руководство считает, что время задержаний ещё не наступило.
Через месяц, в конце августа, основной подозреваемый, 28-летний Фриц Геловиц (отец – предприниматель, мать – врач), разговаривает по телефону с представителем Исламского союза джихада (Узбекистан), координирующего планы заговорщиков, который озвучивает двухнедельный срок. По всем расчётам получается 15 сентября.
Далее происходит непредвиденное. На обратном пути, закупив всё необходимое для взрывателей, террористы, нарушив правила, оказываются лицом к лицу с обыкновенными полицейскими. Когда те проверяют права, компъютер, как в кино, сообщает, что владельцы удостоверений стоят в списках федерального криминального ведомства. Возглас «О, они же в списках» слышат и те, кто сидит в машине, и те, кто эту машину прослушивает.
«Операция Альберих» завершается раньше срока штурмом тихого домика, снятого для размещения штаб-квартиры, в одной из живописных деревушек в области Зауерланд на западе Германии, где любят проводить отпуск пенсионеры и семьи с детьми. Заверши адово трио свой план, масштабы катастрофы превзошли бы и Лондон, и Мадрид. Было запланировано два взрыва. Первый – небольшой; второй – когда соберётся толпа, приедут полиция, «скорые», – гигантский.
Через тридцать лет после так называемой немецкой осени 1977 года, трагические события которой завершили историю левацкого террора в Германии, страна столкнулась с новой угрозой.
И тогда, и теперь это молодые люди из хороших семей, перед которыми, казалось бы, открыты все двери. В знак ли протеста, в поисках ли идеологии неприятия они сознательно выбирают радикальный путь и бравируют этим. Те, кто раньше становился леваком, сегодня имеют выбор между неонацизмом и исламизмом или «джихадизмом».
Спрос на идеологию протеста породил, по крайней мере в Европе, новое предложение. Zeit цитировала в связи с этим немецкого исследователя экстремизма Эберхарда Зайделя. По его мнению, сегодня в Германии существуют две возможности поколебать устои, одновременно как бы возвысившись над ними: ультраправая идеология (то есть неонацизм) и исламизм.
Последний не ограничивает круг членства теорией «эксклюзивности крови», являясь, по сути, новым интернационалом. Конечно же, тех, кто особенно подвержен «сплину» по поводу несовершенства этого мира, привлекает и сама достаточно циничная история «джихадизма» как идеологического феномена времён Афгана.
По информации Zeit, в период с 1984–1994 гг. Центр по изучению Афганистана при Университете штата Небраска (США) получил 51 млн. долларов на разработки предназначенных для региона учебных пособий, в которых джихад пропагандировался как стезя добродетели с целью обратить воспитанных таким образом новоявленных воинов против СССР.
Конечно, речь шла не о борьбе за свободу Афганистана. Две супердержавы конфликтовали друг с другом на территории чужой страны. США и Саудовская Аравия направили несколько миллиардов долларов пакистанским секретным службам на оружие и тренировочные лагеря. А 13 млн. вышеупомянутых изданий были распространены в лагерях беженцев и медресе. Из этих «синтетических» семян при недальновидности сеятелей выросло неуправляемое «перекати-поле», несущееся по свету и набирающее обороты.
Произошедшее вновь спровоцировало в немецком обществе ожесточённый спор о границах правового государства и государства превентивного. Изначальная презумпция невиновности в отношении граждан предполагает необходимость доказать правомочность подозрений, прежде чем государство будет принимать меры против того или иного гражданина. Но в последнее время всё чаще упоминается понятие «генерального подозрения», переворачивающее всё с ног на голову и справедливо вызывающее тревогу. Условно говоря, в пособничестве терроризму изначально подозреваются все; невиновные обязаны доказать свою невиновность.
С точки зрения одних, успех «операции Альберих» показал, что нет необходимости принимать новые законы, открывающие государственным органам путь к более пристальному наблюдению за гражданами. Министр внутренних дел Вольфганг Шойбле, консервативный политик, сам пострадавший некогда от террора RAF, предлагает, в свою очередь, вариант компъютерных обысков при помощи программ-шпионов или «троянцев», до сих пор излюбленного орудия хакеров. Учитывая, что личные документы, ранее просто хранившиеся дома, сегодня находятся у большинства населения в памяти личных компъютеров, это сродни тайному обыску на квартире без каких бы то ни было санкций и ордеров.
Главарь террористической ячейки Фриц Геловиц посещал запрещённый в 2005 году Multikulturhaus (клуб многих культур), затем – Исламский информационный центр в Ульме. Существуя под вывеской интеграции культур, Multikulturhaus, как потом выяснилось, на деле был одним из форпостов международного исламизма. Его посещал, например, Томас Фишер, также принявший в юности ислам и погибший в 2003-м под Грозным.
Пару лет назад немецкое общество осознало, что «мульти-культи», сосуществование на территории страны параллельных культур без объединяющей идеи, – это иллюзия. Объединяющая идеология так и не была найдена – в силу исторических причин в Германии на государственном уровне недолюбливают уже само это понятие. Дискуссия «ушла в песок».
В Берлине пытались ввести в школах предмет «внерелигиозной этики», то есть общечеловеческой этики в секулярном обществе. Тогда эти начинания вызвали споры и среди христиан. В немецких школах существует предмет «христианская религия» в католической или протестантской версии. Дети иных вероисповеданий предоставлены сами себе. А как известно, свято место пусто не бывает. Кроме того, уже в детстве приходит самоощущение «мы – другие». В итоге в обществе сосуществуют, подобно кирпичной кладке без цемента, не только параллельные культуры, но параллельные цивилизации с разной степенью идеологизированности. Не нравится один мир – перейди в другой.
Существование террористических ячеек, состоящих из молодых европейцев, принявших в юности ислам, причём выбравших не столько веру, сколько идеологию, отражает эволюцию ещё одной проблемы, актуальной и для российского общества. Чем помочь тем молодым людям, которые неспособны направить свою энергию в мало-мальски конструктивное русло, тем, путь которых всегда лежит «по обрыву да над пропастью»? Как отвратить буйные юношеские головы от идей экстремизма?